яю и в выбранное мною время.
– Я так понимаю, что ты не был обязан все это мне рассказывать, – сказал Финн. – Спасибо за откровенность.
– Я посчитал, что тебе не помешает это знать.
– Почему ты думаешь, что я не пойду к Фицрою с тем, что ты мне только что рассказал? – сказал Финн.
– Ты можешь, – сказал Кобра. – Я не буду пытаться тебя остановить. Но если об этом разговоре узнает кто-то еще, особенно Фицрой, то ты подпишешь его смертный приговор, плюс мой и, возможно, даже твой.
– Да, это очевидно.
– Так что скажешь, Финн? – Мы поняли друг друга или как?
– Ты загоняешь меня в угол, Кобра.
– Я знаю. Извини. У меня нет выбора.
– Я дам тебе знать. Как мне с тобой связаться?
– Никак. Я сам свяжусь с тобой. Ты собираешься посовещаться с Пристом и Кросс?
Финн кивнул.
– Да, полагаю, тебе придется, – сказал Кобра. – Я вывернулся наизнанку, чтобы быть с тобой честным. Не подведи меня.
– Это останется между нами четырьмя, даю тебе слово, – сказал Финн.
– Спасибо.
– Еще один вопрос, – сказал Финн. – На случай, если мы не отступим, как ты выразился, как далеко ты готов зайти, чтобы защитить Мангуста?
Кобра пристально посмотрел на Финна.
– А как далеко ты готов зайти, чтобы достать его?
Финн кивнул и облизнул губы.
– Ага, – сказал он. – Хотел бы я сказать, что это было мило.
Кобра на мгновение молча посмотрел на него, затем повернулся и пошел к выходу. Он остановился в дверях.
– В последний раз я сказал, что я твой должник, Финн. Считай, что мы квиты.
Когда Финн вышел из гостиной, Кобры нигде не было видно. Зато Маргерит увидела Финна и подошла к нему.
– Перси, кто этот человек, с которым ты только что общался? Не припомню, чтобы я видела его раньше.
– О, просто кто-то из моих знакомых, дорогая, – сказал Финн.
– Как его зовут?
– Будь я проклят, если знаю. Мы где-то встречались, но хоть убей, я не в состоянии вспомнить, где и когда. Уверен, позже все само всплывет в голове.
– Ты совсем его не помнишь?
Финн пожал плечами.
– Богом клянусь, дорогая, я не могу запомнить имена всех, кого я встречаю, не так ли? Стоит ли беспокоиться о таких мелочах? Если бы он был важной персоной, то, несомненно, произвел бы более сильное впечатление.
– У вас просто девичья память, муж мой. Интересно, помните ли вы мое имя!
– Ну, зачем же так говорить! На что ты намекаешь?
– Мне просто интересно, насколько сильное впечатление на тебя произвела я, – сказала она. – Иногда кажется, что ты совсем меня забыл. Кажется, что…
– А вот и лорд Гастингс! – быстро произнес Финн. – Я ждал его весь вечер. Прости, дорогая, но я просто должен обсудить с ним деловые вопросы. Мы определенно можем вернуться к нашей дискуссии позже.
У Финна было ощущение, словно его внутренности сплелись в тугой узел, когда он сбежал от Маргерит и направился через переполненную комнату к Гастингсу. По пути он чувствовал на себе ее взгляд, но не оглянулся. Он побоялся.
Ему удалось избегать ее до конца вечера, всегда находя какое-то оправдание, чтобы не оставаться с ней наедине, и постоянно обретаясь в обществе тех, кого он втайне начал называть «блейкнитами». Это были социально амбициозные молодые люди, которые избрали его в качестве образца для подражания, копируя его стиль одежды, перенимая его манеры, и смеясь его дурацким гнусавым смехом. Он презирал их, но, как Блейкни, всячески поощрял, поглаживал их нежное эго и относился к ним, как к любимым сыновьям. Они были полезны по трем причинам. Они помогали Блейкни поддерживать атмосферу пафосной глупости, когда все они стояли вместе, принимая нелепые позы и ведя себя как безмозглые павлины. Они служили барьером между ним и Маргерит, которая, вопреки всем ожиданиям, не охладела к нему и не разочаровалась в своем муже, а вместо этого проявляла все возрастающую решимость возродить его интерес к ней. Поразительно красивая Маргерит делала все возможное, чтобы стать еще более красивой для своего мужа. Она продолжала экспериментировать с духами, искала аромат, который бы ему понравился, и даже когда гостей не было, она старалась одеваться изысканно и выглядеть как можно более соблазнительно. На подобных вечеринках блейкниты лебезили перед нею и не давали ей скучать. Наконец, они помогали сдерживать знаки внимания, оказываемые сэру Перси Блейкни другими женщинами. Почему эти женщины находили привлекательным того глупого персонажа, которого он создал, был загадкой для Финна, который в любом случае не понимал большинства женщин, за исключением определенной их разновидности вроде Андре, освежающе прямолинейных и лишенных какого-либо жеманства. Почему у Маргерит не возникло чувство полного отвращении к нему, тоже было загадкой. В задании, которое, как ему казалось, будет довольно легким, возникли уникальные и, казалось бы, непреодолимые трудности. Вся эта шарада уже сидела у него в печенках.
С огромным облегчением он поднялся в свои комнаты той ночью. Утром он снова уезжал во Францию. Алый Первоцвет должен был совершить еще одно дерзкое спасение. Маркиз де Севинье был заочно осужден Комитетом общественной безопасности и приговорен к смертной казни. Не сумев выбраться из Парижа, аристократ прятался у брата Маргерит, Армана Сен-Жюста. Во время вечеринки Финн переговорил с Ффаулксом и Дьюхерстом.
Это будет намного менее утомительно, чем вечер, который он только что пережил. Приятное плавание по Ла-Маншу через Английский канал в « Мечте» позволит ему проветрить мозги, и тогда он смог бы обсудить с Лукасом то, что ему сказал Кобра. Гастингс, Родни Мур и братья Бирн, Алистер и Томми отправятся через Ла-Манш несколькими часами позже, что предоставит Финну и Лукасу необходимое время, чтобы встретиться с Фицроем и определиться с планом действий. Все, что ему сейчас было нужно, – это поспать и еще один бокал.
Он принес с собой бутылку бренди и сел на кровать, одетый только в штаны и расстегнутую рубашку, и отхлебнул прямо из горлышка. Он расправился с третью бутылки, когда дверь в его спальню открылась, и вошла Андре.
– Это пустая трата хорошего бренди, если глотать его как воду, – сказала она.
– Вода? Ты о чем?
– Что-то случилось сегодня вечером, не так ли? – сказала она. – Что-то тебя расстроило. Я это вижу, Маргерит это видит, и я полагаю, что Лукас тоже, хотя он, вероятно, подождет до завтра, чтобы расспросить тебя об этом. У меня нет такой роскоши, так как я снова остаюсь позади.
– Я уже объяснил это тебе, Андре, – сказал Финн усталым голосом. – Ты нужна мне здесь, с Маргерит.
– Нет, не нужна, – сказала она. – У Маргерит есть полный дом слуг, которые о ней позаботятся. Я также не верю, что она каким-либо образом фигурирует в планах Мангуста. Ты просто защищаешь меня.
– Слушай, я думал, что мы уже прошли через все это, – сказал Финн. – То, что ты женщина, не имеет к этому никакого отношения. Это…
– Я знаю.
– Ты знаешь? – Тогда в чем…
– Сейчас ты скажешь мне, что все это потому, что это мое первое задание, верно? Форрестер сказал, что все пройдет легко, но вышло иначе, и ты защищаешь меня только потому, что я неопытна, и ты боишься, что я наделаю ошибок.
– Ладно, это правда. Раз ты знаешь…
– Если ты действительно думаешь, что это правда, Финн, то ты обманываешь себя. Может, я и неопытна в том, что касается временных корректировок, но без меня вы бы не выполнили бы задание в семнадцатом веке. Я опытный солдат, и если бы я имела склонность к ошибкам, то умерла бы в средневековой Англии. Если ты хочешь поговорить об ошибках, давай поговорим о твоих.
– О моих!
– Точно, – сказала она. – Давайте обсудим ошибку, которую ты совершил, позволив Мангусту сбежать той ночью из лабиринта. Давай обсудим ошибку, которую ты совершил, позволив ему добраться до Лефорта раньше вас. Я не смогла бы сделать хуже. И раз уж мы начали, давай обсудим ошибку, которую ты совершил, влюбившись в Маргерит Блейкни.
Финн уставился на нее, а потом посмотрел на пол.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, потому что наблюдала за тобой. Также потому, что до этого момента моей единственной обязанностью на этом задании было оставаться с нею, держать ее занятой и подальше от тебя, насколько это возможно. Что не только несправедливо, но и глупо. Она умная женщина, Финн, хотя ей не потребовалось бы много ума, чтобы разглядеть твои уловки, с чем она справилась с самого начала. Может, я и женщина, Финн, но я солдат. Мой пол не делает из меня автоматически старшую сестру и не позволяет исцелять разбитое сердце. У меня не очень хорошо это получается. До сих пор я не жаловалась, потому что я солдат, а ты – старше меня по званию, но все дошло до точки, когда мое присутствие приносит ей больше вреда, чем пользы.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Финн.
– Я говорила тебе, Финн, Маргерит не дура. Она знает, что я нахожусь с нею, чтобы быть буфером между вами двумя. Возможно, ей это не очень понравилось, но, возможно, ей было бы легче с этим жить, если бы она знала, что она тебе не нравится. Единственная проблема в том, что она знает, что ты ее любишь.
– Откуда она может это знать?
– Она же не слепая, чтобы этого не понять. Лукас знает, что она тебе нравится, но я не думаю, что он уже понял, что не все так просто. Она знает, что ты ее любишь, и думает, что ты не можешь ее простить из-за Сен-Сира. Она уже несколько раз заговаривала со мной об этом, но она не может себя заставить это обсуждать. Очевидно, это очень болезненно для нее. К тому же, она очень гордая. Она полна решимости вернуть тебя, не унижая себя, умоляя о прощении.
– Прежде чем мы продолжим, – сказал Финн, – давай проясним наши роли. Она хочет не меня, а Блейкни. – И…
– Нет, не Блейкни, Финн, – сказал Андре. – Тебя. Маргерит любит тебя.
– Ты говоришь ерунду.
– Разве? Позволь мне рассказать тебе о Маргерит и Перси Блейкни, Финн, я уже стала экспертом в этом вопросе. Она говорит со мной, потому что ей больше не с кем общаться. Маргерит никогда не была влюблена в Перси Блейкни. Она была влюблена в идею быть любимой таким человеком, как Блейкни, простым человеком, как она выразилась. Она убедила себя, что в любви простого человека есть что-то трогательно чистое и романтичное. Когда я сказала, что она не дура, я не имела в виду, что она не наивна.