– Я?
– Да, – она пристально посмотрела на меня. – Ты – в первую очередь.
Так что весь остаток дня я провела, грызя ногти и гадая, о чём пойдет речь. Мама смотрела на меня с подозрением и дважды спросила, не натворила ли я чего (я даже обиделась, что она так в этом уверена).
Наконец в восемь часов мы пришли в клуб – точно вовремя, потому что нервы наши уже были на пределе. Летисия проводила нас в гостиную на первом этаже, где уже сидели все остальные, и под «всеми» я подразумеваю семерых членов этой странной группы: там были мэр с женой, Летисия, тоже вместе с мужем, Орасио, Анхелес, худая бледная женщина, которая печет торты, плотник Сантьяго и Марта, хозяйка магазина одежды.
Мы сели, и Летисия закрыла дверь. Все молчали, и нам стало как-то неудобно, но им всем, очевидно, было гораздо хуже: большинство смотрели в пол, на жуткие картины на стенах или просто пялились в пустоту. Никто не смотрел нам в глаза. В конце концов Луис открыл огонь. Он сказал, что цель этой группы – спасти Флорес от смерти и что у них есть к нам очень необычная просьба, но прежде, чем ее высказать, он хотел бы описать нам ситуацию. Луис пустился в долгие разъяснения: он начал с причин, которые привели к тому, что сегодня Флорес на грани смерти. Похоже, сказал он, что других вариантов нет: либо нужно переходить к решительным действиям, которые резко изменят положение вещей, либо Флорес погибнет, как это произошло со многими другими деревнями в Аргентине.
– И поэтому вы задумались о туризме, – сказала мама.
– Да, – ответил Луис, – но не всё так просто.
Как выяснилось, вся загвоздка в дороге. Потому что все уверены: их туристические планы могут слегка улучшить ситуацию, но крупных перемен не будет, пока не удастся заасфальтировать дорогу до Сан-Маркоса. А иначе по всем этим камням и грязи, по снегу зимой и по воде весной туристы во Флорес просто не поедут.
До этого момента, должна признать, я вообще, совсем-совсем не могла понять, какое отношение асфальт имеет к нам. Еще бы, куда мне было до такого додуматься! Луис продолжал перечислять усилия, которые они уже предприняли, чтобы заполучить асфальт: сотни встреч с губернатором, с мэром Сан-Маркоса, с местными предпринимателями. Но результата ноль.
– И тогда мы решили попросить у кого-нибудь денег на асфальт.
Папа нахмурился.
– Вы же не думаете попросить их у нас? Потому что, по правде говоря, у нас нет ни песо.
– Нет, – улыбнулся Луис. – Ну вы скажете тоже! К вам у нас куда более странная просьба – разрешите, я дорасскажу.
И он стал объяснять нам ситуацию с доном Альфонсо, богачом с эстансии. Он разбогател, когда на его земле нашли нефть, и тогда, много лет назад, он пообещал оплатить асфальтовую дорогу до Сан-Маркоса. А теперь Группа Спасения хочет заставить его выполнить обещание.
– А мы здесь при чём? – спросила я, потому что все эти объяснения меня уже утомили.
– Мы как раз к этому подходим.
Проблема в том, что дон Альфонсо сомневается. Его дети и внуки уехали в город и не собираются возвращаться, поэтому он в свои девяносто три года боится, что никто из его семьи не останется в деревне, которой он подарит дорогу. Из его семьи во Флоресе остался только Себастьян, да и он тоже, наверное, уедет.
Когда Луис упомянул Себастьяна, я занервничала. Это было худшее, что я могла себе представить: что дело, ради которого нас позвали, имеет какое-то отношение к этому придурку, который краснеет, как только увидит меня. А Луис продолжал свой рассказ: Себастьян правда собирается вернуться во Флорес, когда закончит университет, но дон Альфонсо в это не верит, и вот почему: у Себастьяна здесь нет девушки. А если бы была, рассуждал дон Альфонсо, всё могло бы сложиться иначе.
– И вот тут-то и получилась путаница, – сказал Луис, и мне показалось, что теперь и он тоже занервничал.
– Что за путаница? – спросила мама.
– Ну… нам всем показалось, что… что между Марой и Себастьяном возник… интерес.
– Интерес? – я подскочила. – Что вы хотите сказать? Мне Себастьян не нравится. Вообще, совсем!
– И потом, – добавила мама, – он для Мары слишком взрослый.
– Мам, дело же не в этом! – запротестовала я. – Дело в том, что он мне не нравится.
– Вот именно, – быстро сказала мама. – Он ей не нравится.
– Это мы прекрасно понимаем, – заверил нас Луис. – Но проблема в том, что дон Альфонсо, кажется, тоже решил, что…
– Что? – спросил папа.
– Что между ребятами что-то может быть…
– Ну, значит, – сказала я, – нужно быстрее объяснить ему, что ничего между нами нет, вот и всё.
– В том-то и дело, – возразил Луис. – Как раз этого мы бы не хотели.
– Но почему?
– Потому что для нас это большая удача – что он так решил. Его эта новость очень обрадовала, и теперь он склоняется к тому, чтобы всё-таки дать денег на асфальт.
Я вскочила со стула.
– Вы что, хотите, чтобы из-за ваших планов я начала встречаться с парнем, который мне не нравится?
– Нет-нет, – успокоила меня Мария Роса, – ничего такого. Мы просто хотим, чтобы… чтобы…
Она огляделась по сторонам, ища поддержки.
– Чтобы что? – нервно переспросила я.
Летисия ринулась в атаку:
– Чтобы ты притворилась. И он тоже.
– Что-о-о-о?!
Мама взяла меня под руку, посмотрела мне в глаза и заставила сесть обратно.
– Так, – сказала она. – Может быть, вы объясните нам свой план поподробнее?
План, который я выслушала молча, совершенно ошалев, был таков: мы с Себастьяном должны были притвориться, что встречаемся. Я должна была приезжать к нему в гости и попадаться на глаза дону Альфонсо, а также потанцевать с ним на каком-нибудь празднике. Если мы уедем из Флореса, ничего страшного – они сами позаботятся о том, чтобы Себастьяну приходили письма как бы от меня. А потом, когда с асфальтом дело выгорит, мы сможем сказать, что расстались. Луис умолк, и все посмотрели на меня.
– Вы… – у меня слегка дрогнул голос. – Вы сошли с ума.
– Мара! – папа сделал мне знак замолчать.
– А мальчик что говорит? – спросила мама.
– Он удивился, – ответила Летисия, – но согласился.
Папа спокойно сказал, что это очень странное предложение, что нам нужно обсудить и обдумать его дома и что ответ мы дадим на следующий день. И на этом мы встали и ушли.
Но обсудить мы ничего не успели, потому что папе пришлось уехать по срочному вызову.
– Я вернусь, и поговорим, – сказал папа и выбежал из дома.
Но говорить тут не о чем, я уже всё решила. Мой ответ – нет. Нет и нет, и пусть даже не мечтают. Нет.
18
Да! И еще раз: да!! И еще: да!!! Я до сих пор не могу в это поверить: когда казалось, что провал неизбежен, она вдруг сказала «да». Конечно, с дополнительными условиями, ну и пусть. С мальчиком, с Себастьяном, конечно, было попроще. Поначалу он возражал, говорил, что не хочет внаглую врать своему дедушке, но потом мы убедили его, что рано или поздно у него всё равно появится девушка, так что сейчас речь лишь о том, чтобы немного поторопить события и таким образом спасти Флорес. Он согласился. Лично я думаю, что на самом деле ему нравится эта девочка, потому что он совсем не возражал против того, что на вторую главную роль мы выбрали ее.
А вот с Марой нам пришлось потрудиться. Когда во время встречи мы посвятили ее в наш план, она была просто в ужасе, и мы решили, что провал неизбежен. Мне кажется, она передумала, когда мы прибегли к своему последнему оружию – фотографиям. Вечером Летисия и Орасио заехали к Эррера, прихватив с собой фотографии Мансанареса. До этого мы не упоминали Мансанарес, но здесь все знают, что с ним стало. Он от нас в трехстах девяноста километрах. Я там никогда не была, но слышала рассказы, и этого мне хватило с лихвой. А вот Орасио с Летисией съездили туда и привезли фотографии. Тем, кто родился во Флоресе, больно на них смотреть: они как зеркало, которое показывает будущее.
Раньше там, как и у нас во Флоресе, жили люди. Не очень много, конечно, но это была хорошенькая деревня. А потом люди стали уезжать, как сейчас уезжают из Флореса, только быстрее, потому что в Мансанаресе совсем не было работы. И однажды Мансанареса не стало. Сейчас там живут четыре человека, едят овощи с грядок и яйца от своих куриц, которые разгуливают по улицам, а не сидят в курятнике, потому что сбегать им всё равно некуда. Дома пока стоят, грязные и пустые. На воротах церквей – тяжелые цепи с замками, чтобы никто не украл распятия, которые одиноко висят на отсыревших стенах. В здании школы два окна разбиты, и можно увидеть внутри то, что не было смысла уносить с собой: несколько сломанных стульев, облезлую доску. Теперь это деревня-призрак.
Да, возможно, это запрещенный прием – показывать такие фотографии семье Эррера. Но, как сказали Летисия и Орасио, это был наш последний козырь. Мы выложили фотографии на стол – школа, церковь, пустые улицы, станция, на которой раньше останавливались поезда. Вот этого, сказали мы, мы пытаемся избежать. Мы хотим сделать всё возможное, и невозможное тоже, чтобы уберечь Флорес от такой судьбы.
В конце концов Эррера оказались людьми отзывчивыми, не всякий на их месте согласился бы. Луис рассказал нам, что сегодня утром к нему зашел доктор и сказал, что девочка согласна, но с условиями.
– С какими? – спросила Марта.
– Вот, я их записал себе, – ответил Луис, надевая очки. – Итак. Во-первых, она не хочет сама объявлять, что они встречаются. Она не возражает, чтобы об этом объявил Себастьян, но хотела бы, чтобы про это особо не болтали. Но если ее спросят, она, конечно, не будет отрицать.
– Хорошо, – сказала Мария Роса. – Что еще?
– Она будет приезжать к Себастьяну не чаще двух раз в неделю и не дольше, чем на два часа. Мара считает, что Себастьяну к ней приезжать не обязательно – ведь нужно только, чтобы ее видел дон Альфонсо.