А еще они приготовили игры для молодежи – по правде говоря, довольно-таки дурацкие. Вначале надо было за тридцать секунд назвать как можно больше зверей, без повторов. Победил высокий парень, который, похоже, знал всех зверей в мире – он говорил странные слова, которых больше никто и никогда не слышал.
Следующую игру объявила Летисия, учительница: надо было угадать, сколько спичек в коробке, который передавали из рук в руки. Открывать его было нельзя, только прикинуть вес и сказать число, которое Луис, мэр Флореса, записывал на листок. Этот конкурс мне тоже показался глуповатым, но я решила поучаствовать и сказала «134».
Призы в обоих конкурсах были одинаковые – любой торт на выбор победителя из кулинарии некой Анхелес (кто-то показал мне ее; она оказалась очень бледной и худой женщиной с тревожным лицом). Анхелес – хозяйка «Эль-Лаго», места, которое тут, возможно, чересчур торжественно, называют отелем, потому что когда-то давно там сдавали комнаты туристам. Сейчас там просто торгуют едой, но, видимо, она и правда хороша, раз уж все так рвались выиграть. Тот, кто выиграет во втором конкурсе, объявили они, пойдет пировать в «Эль-Лаго» вместе с Себастьяном, высоким парнем, который знал кучу зверей.
Когда все участники назвали цифры, мэр взял микрофон и вместе с Летисией стал считать спички. Вся деревня считала хором вместе с ними:
– Раз… Два… Три… Четыре…
Вначале они считали быстро, но потом, когда спичек осталось совсем мало, стали доставать их очень медленно, чтобы поддразнить зрителей.
И последние: 130… 131… 132…
Леонардо, сам того не заметив, сжал мою ладонь. А Луис и Летисия продолжали считать:
– 133… 134… и… 135!
И тут произошло что-то странное. Мэр с учительницей посмотрели на меня, и учительница крикнула:
– Ты выиграла!
– Я?
– Ну да, ты же сказала «135»!
– Нет, – уточнила я, – я сказала «134».
– Как это?
Они стали лихорадочно искать мое имя в списке, и тут подошел какой-то парень и заявил, что выиграл он, что это он сказал «135». Лица у Луиса с Летисией тут же стали траурные. Летисия перепроверила цифры, подошла к микрофону и объявила таким тоном, словно произошла жуткая катастрофа:
– Получается, выиграли Себастьян и Франсиско. Торты достаются им. Ваши аплодисменты.
Я подумала, что им, наверное, очень сильно не нравится Франсиско, раз они так расстроены его победой.
Через некоторое время на импровизированной сцене появились музыканты в зеленых куртках и стали расставлять инструменты. Луис снова взял микрофон и сказал, что, прежде чем начнутся танцы, он хотел бы сообщить всем, что во Флорес приехала новая семья.
– О нет! – прошептал Леонардо, а у меня тут же заболел живот.
Луис пригласил нас на сцену, назвал каждого по имени, и нам немного похлопали. Мой брат озирался с видом серийного убийцы, а я покраснела.
К счастью, это длилось недолго. Заиграл оркестр, и на танцпол вышли несколько пар. Я рассеянно смотрела на них, когда рядом со мной нарисовался мэр.
– Могу я тебя пригласить? – спросил он. – Это наша традиция… приглашать новоприбывших на первый танец.
Я хотела было отказаться, но увидела мамино лицо и поняла, что выбора нет. Маму тоже кто-то пригласил, и даже папу, а вот Леонардо успел вовремя смыться. Но, по правде говоря, всё оказалось не так и ужасно: мы протанцевали всего несколько тактов, когда музыка вдруг прекратилась и кто-то гаркнул:
– Смена!
– Это еще одна традиция, – шепнул мэр мне на ухо, и мы поменялись с соседней парой – это оказались его жена, директриса школы, и тот высокий парень, который выиграл первый конкурс. Он обнял меня за талию, и сразу стало ясно, что танцор из него никакой: в первые же три минуты он дважды наступил мне на ногу.
– Прости, – сказал он после второго раза. – Я просто не умею танцевать. Я вообще никогда не танцую.
– А сейчас почему пошел? – спросила я.
– Да я не выходил, это директриса меня вытащила, отказаться не вышло.
– Я вообще-то тоже не хотела, – призналась я. – Хочешь, перестанем?
– Давай. – Он улыбнулся, и мы разошлись.
Не знаю, может, это всё мое воображение, но, пока мы танцевали, мне казалось, что все на меня смотрят. На нас, конечно, и раньше смотрели, потому что мы тут новенькие, но сейчас всё было иначе: все взгляды обратились на меня, как будто я инопланетянка и только что высадилась из летающей тарелки. Я уже думала уходить, когда ко мне подошли две девочки. Они сказали, что мы будем одноклассницами, поэтому они хотят познакомиться. Первую из них, маленькую блондинку, звали Лиза, она безостановочно шутила. А вторую – Марсела, она была рыжая, с веснушками. Мне они обе понравились.
– Пошли отсюда, – сказала Лиза. – А то все на тебя пялятся.
Она взяла меня под руку, и мы пошли гулять по центру. Марсела спросила, нравятся ли мне истории.
– Какие истории?
– Ну, всякие деревенские истории, сплетни.
– Ну конечно, – сказала я, и мой ответ оказался сигналом к атаке.
Они говорили два часа без перерыва, тем вечером я узнала массу всего интересного. Например, что Луис, мэр Флореса, в юности встречался с Мартой, хозяйкой магазина одежды, а потом женился на Марии Росе (директрисе), поэтому теперь эти женщины друг друга ненавидят, хоть и притворяются подругами. Что Анхелес, которая печет торты, раньше была безумно влюблена в некоего Рикардо, который работал на лесопилке. А потом он отправился в другую деревню в поисках работы получше, перед этим поклявшись Анхелес в вечной любви и попросив дождаться его. Но он не вернулся, и с тех пор она только пишет стихи и печет торты. А еще Марсела с Лизой рассказали мне про Себастьяна, высокого парня, с которым я танцевала. Оказалось, он внук единственного богача во Флоресе – его дедушке уже много лет, и он не выходит за порог своей эстансии. А сам Себастьян, сказала Марсела, до ужаса стеснительный, ни с кем из девушек даже заговорить не может. Марселе он немного нравился, но тут я была согласна с Лизой: слишком длинный, и лицо у него какое-то птичье. А потом они рассказали мне еще десятки историй, я хохотала до упаду. Весь этот день порядком вымотал меня, и, вернувшись домой, я без сил рухнула в кровать. Так крепко я не спала с самого отъезда из Буэнос-Айреса.
8
– Приходится признать, – сказал Луис, как только все расселись, – приходится признать, что наша стратегия провалилась.
Никто ничего не ответил, да в этом и не было необходимости: все сидели с вытянутыми лицами, в воздухе веяло поражением.
– Кто-нибудь мне объяснит, что произошло со спичками? – спросила Марта.
– Ошибка вышла, – Летисия покачала головой. – Ну кто из нас не ошибается! И потом, положение оказалось не из легких: было шумно, когда дон Сантьяго стал шептать мне, что за номер назвала девочка…
– Я вам очень четко сказал! – вмешался Сантьяго. – Так и сказал, 134.
– Ну ладно, не так и важно, кто из нас ошибся, – нервно продолжала Летисия. – Мне нужно было быстро запихнуть в коробок 134 спички, потом подменить коробок… Вот я и сбилась.
– А потом? – фыркнула Марта. – На танцах-то что пошло не так?
– Там всё шло идеально, – защищался Луис, – тютелька в тютельку.
Он встал и принялся показывать, как всё было.
– Мы с Марией Росой дома потренировались. Она с мальчишкой должна была появиться вот отсюда, а мы с Марой – отсюда. Три поворота, я приподнимаю руку – вот так! – оркестр умолкает, и мы меняемся. Всё шло просто идеально, лучше некуда. Я передал девочку Себастьяну. А то, что случилось дальше… это уж не моя вина.
– Они и пяти минут не продержались, – пожаловался Орасио. – Сразу было видно, что это у них не пошло.
– Может, мы слишком сильно на них давили, – вступила Летисия. – Они же еще совсем птенцы. Застеснялись танцевать на виду у взрослых. Но у меня есть еще одна идея. Я тут подумала…
Но Марта прервала ее (было видно, что ее переполняет досада):
– Да какой смысл? Мы даже детей не можем заманить в ловушку.
Мария Роса вскочила с возмущенным видом:
– Никакая это не ловушка, не говори так, я не допущу. Это попытка спасти Флорес! И я горжусь тем, что участвую в этом.
– Ну конечно, – поддержал ее Луис. – Мы же тут все понимаем: если б не благородная цель, мы бы ни за что не стали подтасовывать результаты конкурса. – Он откашлялся. – И, думаю, сейчас как раз подходящий момент, чтобы всем нам договориться – будем держать этот эпизод в тайне, другие ведь могут и не понять…
– Это заслуживает клятвы, – торжественно сказал Сантьяго.
В тот вечер Орасио всех удивил. Он сказал, что раздумывал о наших целях – что будет, если нам улыбнется удача, если наш план выгорит и правительство или дон Альфонсо оплатят асфальтовую дорогу.
– Ну, с этим всё ясно, – сказал Сантьяго. – Тогда к нам поедут туристы.
– А зачем им к нам?
– Как это зачем? – рассмеялась Мария Роса. – Флорес – прекрасное место.
– Но что мы можем им предложить? – настаивал Орасио.
– Озеро, горы, чистый воздух, цветы… Всю эту красоту, – сказала Марта.
– Но аргентинская Патагония вся сплошь состоит из озер, гор, чистого воздуха и цветов. Красоты тут хоть отбавляй, – сухо ответил Орасио. – Но зачем им ехать семьдесят километров до Флореса? Раньше у нас тут был хотя бы отель, мы предлагали туристам местную еду… А теперь что мы можем им предложить?
В комнате воцарилась тишина – удушающая, как пыль, которая поднималась на улицах днем.
– Вот об этом я и говорю, – продолжал Орасио. – Нам нечего им предложить. Надо что-то придумать, нужны идеи. И не обязательно дожидаться асфальта, чтобы начать их воплощать.
Раздался одобрительный гул. Луис воспользовался случаем и произнес небольшую речь – раз уж Орасио заговорил об этом, он не может не обратить наше внимание на плачевное состояние, в котором находятся дома и предприятия некоторых жителей Флореса. И, конечно, в кризис всем трудно, но туристов-то нельзя отпугивать.