– Слышите? – прошептал своим спутникам Кричтон. – Наш враг опередил нас, нельзя терять ни минуты.
Привратник вздрогнул при виде маски и невольно протер глаза, чтобы удостовериться, что зрение не обманывает его, однако, узнав перчатку королевы-матери, он поклонился до земли, и минуту спустя три смельчака вошли на дворцовый двор.
Перед ними расстилался цветник, посреди которого, обливаемая лунным светом, белела прелестная статуя богини любви – произведение знаменитого скульптора Жана Гужона.
Вошедший остановился, но не для того, чтобы любоваться этим чудом искусства, и не для того, чтобы восхищаться роскошными окнами, горевшими огнями капеллы Екатерины, которая служила предметом удивления всего Парижа, и не для того, чтобы слушать гимны, раздававшиеся в этот час в капелле и нарушавшие тишину ночи. Указав на высокую колонну, стоявшую в небольшой рощице, окаймлявшей обширный луг, и на дорогу вдоль дворцовых садов, которая шла к означенной колонне, кавалер хотел уже отправиться в путь, как вдруг проницательный взор Огильви обнаружил какие-то фигуры, скользившие в некотором от них расстоянии между деревьями.
– Посмотрите туда, это они! Клянусь Святым Андреем! У нас еще есть время впереди! – вскричал он.
Едва произнес он эти слова, как Кричтон исчез, и оба студента тотчас же пустились вдогонку за фигурами, которые они заметили. Друид с минуту очень внимательно глядел на своего хозяина, но, получив вновь то же приказание, ринулся по следам кавалера.
По слову последнего двери отеля открылись. Ни одной фразой не обменявшись с придворными, он взял у одного из них факел. Никем не сопровождаемый, миновал он великолепную прихожую, потолок которой был украшен прелестными фресками, поднялся по широкой лестнице из резного дуба, вошел в обширную пышную галерею, наполненную трофеями и доспехами, собранными рыцарски настроенным Генрихом II. Быстро прошел он галерею и достиг углубления, в котором, как сообщила ему Екатерина, стояли три бронзовые статуи. Как только он дотронулся до копья средней из них, она тотчас уступила давлению и, сдвинувшись с места, открыла темный извилистый проход, в который он не колеблясь вошел.
ЛАБОРАТОРИЯ
Оставим человека в маске продолжать свое подземное путешествие и попробуем в продолжение этого времени дать читателю представление о странной сцене, которая ожидала его в лаборатории астролога.
Представьте себе высокую цилиндрическую комнату в башне массивной постройки; стены ее были из потемневшего от дыма гранита, внутри находились четыре пилястры, украшенные коронами и лилиями, разбитыми зеркалами, рогами изобилия и буквами К и Г, переплетавшимися одна с другой и окруженными бантами, девизами вдовства и августейшего звания той, по воле которой построена была эта башня.
Пусть читатель представит себе на каждом участке стены, образуемом этими столбами, разнообразные талисманы, свидетельствующие о суеверии хозяев, пусть представит себе, в первую очередь, человеческую фигуру со знаками царского достоинства и с короной на голове, верхом на орле, с перуном в одной руке и скипетром в другой, а также фигуру женщины с клювом ибиса, которая держит перед его глазами чарующее зеркало.
Вокруг этой группы виднеются различные иероглифы и кабалистические знаки с начерченными вверху словами Гажиель, дух Сатурна. Следом находится другая женская фигура, редкой красоты, с распущенными волосами, со змеей в правой руке и ножом необыкновенной формы в левой. Вокруг этой фигуры начертаны иудейские и халдейские изречения, над головой надпись Радемель, дух Венеры, в ногах же – Асмодель, один из двенадцати ангелов, управляющих знаками зодиака.
Мы должны прибавить к этому, что талисманы, которым приписывали неограниченную силу и свойство облегчать приобретение мистических познаний, были вылиты из разнородных металлов, расплавленных в то время, когда преобладали созвездия, под которыми родилась королева, по приказанию которой они были составлены, и что эти талисманы были скреплены кровью, человеческой и козьей. Третий участок стены был занят еще более фантастической группой предметов, там находился алтарь из слоновой кости, перед которым лежала алая подушка, поддерживавшая огромное серебряное распятие с маленьким крестом из черного дерева.
С каждой стороны находился вычеканенный из бронзы Сатир, опирающийся на палку и держащий на плече вазу самого чистого блестящего хрусталя, наполненную какими-то неизвестными снадобьями, предназначавшимися, по всей вероятности, для каких-нибудь нечестивых жертвоприношений сатане или для проведения шабаша ведьм.
Ясно было, что за старательно задернутыми складками толстого темного занавеса, покрывающего четвертый участок стены, было скрыто что-то таинственное.
Лаборатория Руджиери не была бы таковой, если бы в ней недоставало того, что на языке алхимиков носит название "хранителя тайн", "производителя бессмертного огня", «Атанора» или горнила. Но эта необходимая принадлежность рабочей комнаты алхимика была здесь налицо. Она была круглой формы, как предписывают правила алхимии, с тонкими, прикрепленными со всех сторон трубочками по бокам, с дверцами, колбой и перегонным кубом. Создателям этого горна хватило святотатства написать на дверце слова из Священного писания. На четырехугольной филенке маленького окна было начертано какое-то загадочное изречение. В отделении этого философского Атанора, где изготовлялись разные таинственные снадобья, стояла стеклянная ваза в форме тыквы с длинным горлышком, плотно закупоренная и наполненная красной жидкостью, которая называлась, судя по надписи, "девственным молоком".
Возле этого сосуда стоял перегонный куб, погруженный в воду, с составом против таинственных болезней, приготовленным по рецептам Фламеля, Артефуса, Пантануса и Захариуса. На чугунной чаше, носившей название "ванна Святой Марии", в которой помещался куб, вырезано было мистическое изречение.
На полу около горна были разбросаны всевозможные алхимические принадлежности, которыми обыкновенно бывает переполнена рабочая комната адепта этой науки, как-то: разнородная глина, разные металлы, купорос, винный камень, растительные масла, реторты, перегонные кубы, тигеля… Следует еще упомянуть о небольшой дощечке черного мрамора, на которой были разложены снадобья и маленькие пузырьки, там лежала и стеклянная маска, достаточно доказывавшая, как едки и ядовиты были снадобья, изготовляемые обитателем этой комнаты. Теперь, когда читатели познакомились с жилищем, мы представим им тех, которые в нем находились.
У стола, странной и своеобразной формы, как и вся обстановка комнаты, на котором находились освещаемые красноватым огнем лампы песочные часы и череп, в дубовом кресле с высокой спинкой, с резными эмблемами, такими же странными, как и те, которые покрывали стол, сидел старик в черной бархатной мантии с длинными рукавами, погруженный, по-видимому, в глубокомысленные вычисления по лежавшему перед ним пергаменту с мистическими знаками. По его мертвенно бледному лицу с большим морщинистым лбом, прикрытым бархатной шапочкой, легко было узнать в нем того, кто полновластно распоряжался в этом заколдованном месте, то есть адепта астрологии, колдуна Руджиери. Рядом с магом сидела другая особа, надменные и повелительные манеры которой и гордое выражение лица сразу позволяли угадать в ней королеву-мать. Екатерина имела наружность, надолго остававшуюся в памяти видевших ее.
Под широким столом стоял карлик Эльберих, который, казалось, поддерживал его своими широкими уродливыми плечами. Красные глаза карлика светились в темноте фосфорическим блеском, и вся его черная безобразная фигура очень походила на фигуру медведя. Он держался рукой за колеса машины, служившей для отпирания подъемной двери, очень искусно встроенной в пол башни. У ног карлика лежало какое-то существо, свернувшееся в клубок, очень похожее на мяч, обтянутый мехом, но, в сущности, это была маленькая кошка тибетской породы. Кудесники прежнего времени очень ценили это животное, а какой-то камушек, находящийся под его языком, обладал, по их мнению, свойством сообщать им дар пророчества и усиливать действие приготовляемых ими чар.
В ту минуту, когда мы подымаем завесу над этой картиной, описанная нами группа сидела неподвижно и молча. Руджиери с пламенным усердием продолжал свои вычисления, за ходом которых Екатерина следила с глубоким вниманием. Карлик оставался недвижим, как статуя из черного дерева, только блеск глаз доказывал, что он жив. Вдруг пронзительный звук, похожий на треск разбиваемого стекла, пронесся в воздухе. Королева-мать подняла глаза и устремила их на стоявший около нее на столике астрологический инструмент очень любопытного устройства. Эта машина, выполненная по указаниям знаменитых колдунов древности, представляла символические изображения семи планет, которые, по словам Меркуриуса Трисможиста, управляют миром. Эти изображения, стоившие большого труда и значительных издержек, были сделаны в период восхождения звезд из глины разных родов и из драгоценнейших камней и металлов, которые по понятиям того времени находились под непосредственным влиянием каждой звезды.
Фигура, на которую были обращены в эту минуту взоры Екатерины, представляла собой вооруженного человека, вылитого из красной бронзы, верхом на льве из того же металла, со шпагой в правой руке и с отрубленной головой, выполненной из красного железняка, в левой. На каске этой воинственной фигуры горел берилл, орудие, бывшее у него в руке, медленно подымаясь, пришло в соприкосновение с помещенным над ним стеклянным колоколом, что и было причиной звука, о котором мы говорили.
– Маска не идет, – вскричала Екатерина, глядя с унынием на статую. – Блистательный Юпитер утратил свое влияние, мы находимся теперь под властью ужасного Марса, а эта планета неблагоприятна для нас.
– Это правда, дочь моя, – отвечал астролог. – И посмотрите, красная планета восходит во второй круг Ария. Дай-то Бог, чтобы он пришел прежде, чем совершится это соединение. Вряд ли наши намерения увенчаются успехом.