А вся вина оставшихся или оказавшихся в Петрограде после возвращения из Финляндии офицеров была лишь в том, что они были офицерами и нередко — дворянами; а виной молодых крестьянских сыновей, честно отслуживших свой срок на Балтфлоте, ставших участниками восстания измотанных побегами, переходами границы, отчаявшихся и во всем разуверившихся, — было их страстное желание вернуться домой. Как правило, — в свою деревню. И не было ни тем, ни другим никакого дела ни до памятника товарищу Володарскому, ни до покушений на пламенных петроградских революционеров.
Итак, следователи «объединили» в эту организацию 13 в разное время арестованных людей, и поначалу им инкриминировались разные преступления, имевшие какое-то отношение к Кронштадту.
Не дай Бог допустить «второй Кронштадт» — была установка ВЧК и В. И. Ленина. Конечно, логично было бы не допускать новых восстаний, резко изменив курс государственного корабля, повернувшись лицом к народу. Таким поворотом стал НЭП — новая экономическая политика. Но требовалась быстрая реакция. А таковой (и это входило составной частью в менталитет новой власти) могла быть прежде всего реакция не экономической и политической системы, а системы карательной. Она среагировала мгновенно. И хотя миллионы россиян в ужасе после кровавых расправ с недовольными притихли и выжидали, надеясь, как на Руси принято, на лучшее, — нужно было если не раскрыть контрреволюционную организацию (что непросто, если ее нет), то хотя бы придумать эту гидру — крупную, разветвленную, боевую, цель которой — вооруженное выступление, давление на новую власть террором. Какой и стала «Петроградская боевая организация». В нее втянули и подключили не только случайных контрабандистов, спекулянтов, людей просто «поторговывающих», чтобы прокормить семью, но и «бывших» — дворян, офицеров, а также бывших моряков Кронштадта, участвовавших или не участвовавших в том отчаянном выступлении против бесчеловечного режима.
Пройдемся, как говорится, по персоналиям.
Анплеев (Андреев) Иван Ефимович, 1896 г. р., уроженец Владимирской губернии, рабочий конвойного отряда (мы сознательно здесь, как и ранее, приводим минимум «биографической» информации, чтобы родным репрессированных и реабилитированных наших сограждан было легче идентифицировать своих родственников). Бывший балтийский матрос был арестован 30 мая 1921 г. В этот же день на допросе показал, что после поражения Кронштадтского восстания бежал в Финляндию. Стремясь вернуться на родину, вступил в созданную в Финляндии организацию бьюших кронштадтских моряков, чтобы с ее помощью вернуться в Россию. Наличие такой организации, носящей антисоветский характер, вполне вероятно, как и стремление, скажем, финской разведки использовать контрабандистов и реэмигрантов в разведывательных целях. Но фактом является и то, что инкриминируемые большинству бывших кронштадтцев преступления, в том числе активная разведывательная или контрреволюционная деятельность, ничем не подтверждаются. И вполне можно допустить, что молодой Андреев, бывший матрос, рвался к себе во Владимирскую губернию и на все был готов, лишь бы дома оказаться. Как не обратить внимание на такие места в его показаниях (которые следователями не проверялись, как не проверялись и факты его активной борьбы против советской власти!): «Листовки, которые давал мне Комаров, я не расклеивал, а жег. От Комарова я получил 60 ООО рублей (и вновь напомним, что в 1921 г. это была очень небольшая сумма) и документы, которые потерял. Шмидт нам говорил, что курьером американской организации является Никольский, а Володарского убил член их организации, бывший офицер, без руки»...
Не потому ли этот странный «боевик» и жег якобы листовки, терял документы и деньги, что их просто... не было. Их придумали следователи, но воссоздать фальшивки не сумели, а у арестованного ничего не нашли. Так и появились в деле потерянные и сожженные «вещдоки». И давайте заодно усомнимся, что резидент серьезной разведки будет рассказывать всем встречным и поперечным о том, кто является курьером этой разведки, а кто исполнителем террористической акции, не говоря уже о том, что американская разведка тогда террористической деятельностью на территории России вряд ли занималась...
Но это сейчас мы находим аргументы в защиту безусловно наивного, сильно уставшего и еще больше — напуганного арестом владимирского парнишки. А тогда аргументы были иные.
В постановлении Президиума Петрогубчека от 24.08.21 г. о применении к Ивану Ефимовичу высшей меры наказания — указано:
«...участник Кронштадтского мятежа, бежал в Финляндию, где на предложение Петриченко вошел в белогвардейскую организацию и был направлен в Петроград. Активный участник Петроградской боевой организации, начальник 2 горрайона, распространял прокламации, знал о всех политических, экономических и террористических актах». Очень бы удивился Иван Ефимович, если бы узнал от следователя о своей активной работе в столь солидной контрреволюционной организации. Но ему даже об этом не рассказали. Один раз допросили, подержали три жарких летних месяца в душной камере. И — в расход.
Лапин Александр Яковлевич, 1901 г. р. (читая здесь и далее даты рождения, вспоминайте каждый раз, что 1921 г. стал годом смерти для множества молодых людей, обвиненных петроградскими следователями в изощренной контрреволюционной деятельности!), уроженец Лифляндской губернии; матрос корабля «Победитель».
Итак, в чем же провинился бывший военный моряк? Сюжет опять несложный: после подавления восстания бежал в Финляндию, где сблизился с антисоветской организацией бывших кронштадтских моряков. Как он сам признался на допросе 27.06.21: «только из дружеских отношений с Паськовым». Этот Паськов, если сравнить показания Анплеева и Лапина, видимо, действительно играл какую-то роль в антисоветской организации кронморяков. Но ведь за дружбу, даже с неприятелем, не судят. Что же инкриминировалось молодому моряку с «Победителя»? Несколько раз переписывал сведения о настроениях масс, численности рабочих на заводах, о трамвайных забастовках, о заседаниях Петросовета. Вся эта информация не составляла военной тайны хотя бы потому, что в той или иной форме публиковалась открыто в газетах.
И все-таки в постановлении Президиума ПЧК от 24.03.21 о расстреле А. Я. Лапин характеризуется как «активный участник Петроградской боевой организации (о существовании которой он, судя по материалам допроса, впервые услышал от следователя. — Авт.), присутствовал на всех собраниях организации, был назначен завхозом, просматривал и переписывал сведения для Финляндии, укрывал типографию организации».
По свидетельству прокурора Генеральной прокуратуры РФ Ю. И. Седова, тщательным образом изучившего все сохранившиеся материалы этого «процесса года», никаких доказательств совершения преступлений не было и никаких преступлений моряк с «Победителя» не совершил... Как, впрочем, и многие другие «кронморяки» — заметим сразу, чтоб не повторять этот тезис...
Коптелов Ф. А. (он же Степанов И. И.) (встречается и такая транскрипция в документах: Каптелов). Федор Александрович Каптелов, 1898 г. р., уроженец Ярославской губернии, бывший матрос с корабля «Петропавловск», выделяется из всех проходивших по делу «кронморяков» своей революционной стойкостью. Я не оговорился: именно революционной, хотя его обвиняли в контрреволюционной деятельности. При ознакомлении с постановлением об избрании меры пресечения, гордо заявил: «С обвинениями я не согласен, так как я крестьянин трудовой и контрреволюцинером быть не могу, готов нести какую бы то ни было ответственность, но — как революционер!» Чем, естественно, поначалу поставил в тупик следователя: надо ведь обвинять в контрреволюции, а моряк упрямится, — дескать, самый он что ни на есть революционный матрос с Балтики! Правда, уже на первом допросе выяснилось, что представления о революционности у следователя и арестованного — разные.
«Во время Кронштадтского мятежа (я цитирую протоколы допроса; так ли говорил подследственный или так записал следователь, проверить уже не представляется возможным) я был на корабле «Петропавловск» и был избран от роты охранять пороховые погреба, а потом, когда красные брали Кронштадт (как видим, революционер Каптелов от красных дистанцируется. — Авт.), вместе со всеми бежал в Финляндию, а оттуда вместе с Петриченко из лагеря «Ино» убежал в Петроград, где встретил своего сослуживца Паськова (не только в судьбе Александра Лапина, но и в биографии Федора Каптелова этот Паськов играет определяющую роль. — Авт.)... 28 мая пришел на квартиру к Паськову, где и был арестован. Ни в какой организации с Паськовым я не работал, никаких сведений никогда никому не давал» (курсив наш. — Авт.).
Ну и что же, помогло матросу то, что ни в чем не признался, от контрреволюционной деятельности открестился? Да нет, конечно.
В Постановлении Президиума Петрогубчека от 24.08.21 о расстреле Каптелова сказано: «...активный участник Кронмятежа, во время которого был назначен начальником охраны и порядка на корабле «Петропавловск». При ликвидации мятежа бежал в Финляндию, где при помощи бывшего председателя Ревкома Петриченко совместно с другими матросами вступил в число агентов английской контрразведки (! — Авт.), откуда был снабжен соответствующими инструкциями, деньгами и оружием и направлен в Петроград для работы... Был активным членом объединенной (? — Авт.) организации крон-мятежников (организация Таганцева), присутствовал на всех собраниях членов организации, знал о политических, экономических и террористических актах «Петроградской боевой организации», за свою работу получал 400000 рублей в месяц».
Что ни слово, то ложь, выдумка, фантазия следователя. Были в Петрограде в 1921 г. группы бежавших из финских лагерей домой русских военных моряков, бывших кронштадтцев, не предполагавших, что их ждут в лучшем случае родимые лагеря. Но не было никакой «объединенной» организации «крон-мятежников» (еще одно блудливое словообразование, придуманное следователями). Были антисоветские настроения среди них, да и как им не быть после всех перенесенных мучений. Но не было активной боевой работы, тем более на «английскую контрразведку»...