Напомню, что согласно официальным материалам, представленным в «Справке», начало непосредственных следственных действий по «заговору Тухачевского» датируется 6–7 мая 1937 г., а арестованный 6 мая бывший зам. начальника ПВО РККА (отставной с 1934 г.) М.Е. Медведев 8 мая 1937 г. «заявил о своем участии в троцкистской военной организации во главе с зам. командующего войсками Московского военного округа Фельдманом Б.М…»1385 Но, как позднее показывал следователь, работавший с Медведевым, «на Фельдмана было лишь одно косвенное показание некоего Медведева»1386. Показания «косвенные», а сам Фельдман никакого интереса для следствия не представлял. Очевидно, само следствие не очень верило в эти показания Медведева, зная о полнейшем доверии к Фельдману со стороны Ворошилова. Показания Медведева на Фельдмана были им даны 8 мая, а арестован Фельдман был лишь спустя неделю, 15 мая. Следовательно, они не стали непосредственным основанием для его ареста. Может быть, сами показания Медведева против Фельдмана были вызваны увольнением подследственного в 1934 г. из рядов РККА, к чему, несомненно, был причастен и Фельдман как начальник Управления по начальствующему составу. Такая «месть» со стороны обиженного бывшего командира была возможна, если уж следствие добивалось от него показаний о заговоре. Во всяком случае, на какое-то время Фельдман был оставлен в покое. Тогда он не представлял для следствия первостепенный интерес. От Медведева добивались показаний против Тухачевского, Якира и др. 10 мая он дал новые показания, назвав их в составе руководящего центра «военной контрреволюционной организации», ставившей своей задачей «свержение Советской власти, установление военной диктатуры с реставрацией капитализма, чему должна была предшествовать вооруженная помощь интервентов».
В составе руководящего центра этой организации он назвал Тухачевского как кандидата в диктаторы, Якира, Путну, Примакова, Корка1387. Напомню, что 7–8 мая было принято фактическое решение о смещении с должностей Тухачевского и Якира, а именно 10 мая Тухачевский был переведен с должности замнаркома командующим Приволжского военного округа, а Якир – переведен на командование Ленинградским военным округом. Однако Фельдман упомянут не был. Иными словами, на Тухачевского тогда, 7—10 мая, выходили не через Фельдмана.
«Слабым звеном», через которое можно было выйти на Тухачевского, считали, очевидно, показания Корка. Он и был арестован 12 мая (смещен с должности, по некоторым сведениям, еще 8 мая), т. е. почти сразу же после отставки Тухачевского. Но от Корка не могли добиться нужных показаний вплоть до 16 мая. Это обстоятельство и вынуждало следствие искать других подходов к Тухачевскому.
Фельдман был арестован 15 мая 1937 г. Излагая обстоятельства его ареста, следователь Ушаков, в свою очередь арестованный, 11–12 октября 1938 г. сообщал: «В первый день допроса (16 мая, на следующий день после своего ареста) Фельдман написал заявление об участии своем в военнотроцкистской организации, в которую его завербовал Примаков»1388. Получается, что арестован был Фельдман не для того, чтобы непосредственно выйти через него на Тухачевского. На Тухачевского через Фельдмана следствие решило выйти лишь 19 мая в результате выяснения того факта, что Фельдман является близким другом Тухачевского и Якира. Поэтому, как признавался арестованный впоследствии следователь, он «понял, что Фельдман связан по заговору с Тухачевским, и вызвал его 19.V. рано утром для допроса»1389. В тот же день, 19 мая, Фельдман дал подробные сведения об участии в заговоре Тухачевского и о том, что именно он (а не Примаков) завербовал его, Фельдмана, в «военно-фашистский заговор».
Бывший следователь Фельдмана Ушаков не дает объяснения, на основании чего Фельдман был арестован, но не 8го (когда Медведев дал против него косвенные показания), а лишь 15 мая. Исходя из приведенного ранее признания Ворошилова, Фельдман был арестован не на основании кого-то из уже арестованных командиров, а «был пойман с поличным», «ухвачен за руку», т. е. по причине каких-то очевидных, конкретных с его стороны конспиративных, антиправительственных действий. И произошло это уже после 8 мая 1937 г. (когда за ним, что представляется вероятным, была установлена слежка).
Смутные слухи о каких-то действиях со стороны комкора Фельдмана в стремлении изменить гибельный для Тухачевского, и для самого Фельдмана процесс дошли до нашего времени в различных вариантах. Вряд ли они могут претендовать на полную достоверность и, уж конечно, не на точность, но какая-то реальная почва для них, возможно, имелась. Поэтому я полагаю целесообразным привести некоторые из них.
В. Александров в своей книге «Дело Тухачевского» по этому вопросу сообщал следующее:
«10 марта 1937 г. Тухачевский с семьей отправился в 10-дневний отпуск по болезни в Гагры, в военный санаторий «Волна». Там его навестили Якир, Уборевич, Фельдман и Примаков. Они собирались представить в Политбюро протест против заявлений Радека (на процессе «параллельного центра» 24–25 января 1937 г. – С.М.). Тухачевский не согласился. Фельдман в конфиденциальном разговоре призвал его (Тухачевского) к активным действиям – к перевороту, но безуспешно»1390. Попытаемся проверить степень достоверности приведенных выше сведений В. Александрова.
Если Тухачевский отправился в Гагры 10 марта, то он мог прибыть туда не ранее 12-го. Следовательно, посетить его там перечисленные выше лица могли не ранее 12 марта. Следует заметить, в связи с сообщением об этом посещении Тухачевского группой высших командиров Красной армии, что, как известно, Примаков был арестован 15 августа 1936 г. и, естественно, не мог входить в состав указанной «делегации». Никаких сведений, подтверждающих выезд Якира, Уборевича и Фельдмана в Гагры к Тухачевскому, для встречи с последним 12 марта (или позднее) 1937 г., нет. Поездка Фельдмана к Тухачевскому не могла быть скрыта от Ворошилова, который вряд ли бы после нее сохранил такое безграничное к нему доверие, о каком он говорил на Пленуме Военного совета в июне 1937 г. И, наконец, почему этот «протест» решено было подавать в марте, если Радек свои заявления сделал еще в январе?
Близкий по содержанию рассказ содержится в книге В. Раппопорта и Ю. Геллера (Ю. Алексеева) «Измена Родине». Без ссылки на источник, но с утверждением, что «достоверность его не подлежит сомнению»1391, авторы этой книги рассказывают следующий эпизод.
«– Разве ты не видишь, куда идет дело? Он всех нас передушит поодиночке, как цыплят. Необходимо действовать.
– То, что ты предлагаешь, – это государственный переворот. Я на него не пойду.
Так ответил маршал Тухачевский своему другу комкору Фельдману. Разговор состоялся на исходе 1936-го или в самом начале 1937 года. Фельдман не унялся. Он поехал в Киев к еще одному своему другу – Якиру.
На даче командарма были гости, среди них – украинский генсек С. Косиор. Пили, произносили тосты. Кто-то предложил: «Давайте выпьем за Сталина, за которым мы пойдем до конца – с закрытыми глазами!». Хозяин возразил: «Зачем же с закрытыми? Мы пойдем за Сталиным, но с открытыми глазами». Когда гости разъехались, Фельдман передал Якиру содержание своей беседы с Тухачевским. Реакция была такая же. Якир продолжал верить в Сталина»1392.
Хочу обратить внимание лишь на то, что перекликается в этом рассказе с эпизодом, описанным В. Александровым: во-первых, встреча Фельдмана с Тухачевским с предложением совершить военный переворот и отказ маршала. Во-вторых, хотя в одном варианте разговор между Фельдманом и Тухачевским состоялся в марте 1937 г., в другом – в конце 1936-го или в январе 1937-го (вероятно, возможны и другие хронологические разночтения), инициативной стороной и здесь и там выступает Б.М. Фельдман. В-третьих, фигурируют Тухачевский, Якир и Фельдман. Очертания реальности изложенные выше слухи (представленные как факты) приобретают в неопубликованных воспоминаниях Ф.Ф. Раскольникова, которые использовал В. Александров.
По свидетельству Раскольникова, «в тот же день (вечером) Сталин позвонил Тухачевскому. Он сказал, что они (т. е. правительство. – С.М.) знают, что Тухачевский правильно вел себя с командующими. Предложил ему на время уйти с поста и отправиться на Волгу до решающего часа, когда он (Сталин) его вновь призовет к себе»1393. Раскольников указывает, что это было в мае 1937 г., в тот день, когда Тухачевский был снят с поста 1-го заместителя Наркома обороны СССР1394.
Выше неоднократно указывалось, что такое решение было принято 7 мая фактически, а 9 мая 1937 г. официально. Поэтому, если следовать свидетельствам Раскольникова, телефонный звонок Сталина Тухачевскому «в тот же день» должен был состояться, скорее всего, 9 мая.
Поскольку хронологическая канва в книге В. Александрова сбивчива, часто ошибочна, полагаю, что этот аспект в его сообщениях не играет первостепенной роли. Важно главное: «генералы», в том числе Якир и Фельдман, встречались с Тухачевским и призывали его к решительным действиям против правительства (не столь важно, был ли то протест против показаний Радека или призыв Фельдмана к государственному перевороту, хотя могло быть и то, и другое). И это, следуя хронологии событий в воспоминаниях Раскольникова, происходило в первой декаде мая 1937 г.
Мы уже знаем, что Якир действительно приходил к Тухачевскому 9 апреля 1937 г. Этот факт вполне мог стать основой для слухов, гаданий о том, что они обсуждали, и домыслов по этому поводу.
Что касается встречи Тухачевского с Фельдманом, то процитирую еще раз показания Фельдмана от 19 мая 1937 г. «В период же процесса параллельного центра (т. е. в промежутке между 23 и 30 января 1937 г. – С.М.), – показывал Фельдман, – между мною и Тухачевским в его служебном кабинете был разговор о том, чем угрожает нам этот процесс и что нам делать в дальнейшем. Тухачевский был очень удручен провалом Пятакова…»