Учитывая все вышесказанное о военно-политической линии, принятой Политбюро ЦК в отношении Польши, в виду грядущего «германского Октября», можно считать, что советское политическое руководство стремилось избежать войны с Польшей, ограничив советское вооруженное вмешательство в германские дела «мирной» проводкой нескольких воинских частей и соединений через польскую территорию (при официальном или неофициальном согласии ее правительства). Либо предпринять попытку установить «коридор» в Германию силой, «явочным порядком» по территории одного из лимитрофных государств (это могла быть, скорее всего, Литва). В обстановке надвигавшейся германской революции и целях предотвращения войны между СССР и Польшей, «в связи необходимостью разрешить вопрос о транзите через Польшу в Германию польско-советские отношения приобрели специальное значение»639.
Об участии Тухачевского в подготовке «немецкого Октября» 1923 г. существует много слухов. В своей книге «Дело Тухачевского» В. Александров, со ссылкой на Э. Волленберга640, писал по этому поводу: «Тухачевский многократно бывал в Германии с официальными миссиями до прихода нацистов к власти. В 1923 г., в частности, он был в составе «специальной группы», составленной из 6 членов под руководством Пятакова, который должен был, в случае победы революции в Германии, взять на себя командование германской Красной армией. Эта группа расположилась на Унтер ден Линден 7, в меблированных комнатах посольства СССР. В конце ноября (1923 г.), когда стало очевидным, что немецкая революция провалилась, Пятаков и пять потенциальных инструкторов германской Красной армии покинули Берлин, Тухачевский остался там и был представлен советским послом Крестинским как «агент для связи» между верховным командованием Красной армии (Реввоенсоветом) при Рейхсвере, уполномоченным подготовить советско-германские военные соглашения. Однако Тухачевский не нашел взаимопонимания с Крестинским и к концу второго месяца (пребывания) потребовал своего отзыва в Советский Союз»641.
Действительно, постановлением Политбюро ЦК РКП (б) от 4 октября 1923 г. начало «немецкого Октября» было «назначено» на 9 ноября указанного года, а для подготовки и руководства восстанием в Германию направлялась группа в составе Г.Л. Пятакова, К.Б. Радека, Я.Э. Рудзутака и В.В. Куйбышева642. Таким образом, в нее, во всяком случае, официально, не был включен Тухачевский. Эта группа выехала в Германию 19–20 октября. Радек, как главный знаток германских дел и фактический руководитель группы и будущего восстания, утверждал, что прибыл в Берлин 22 октября643. Тухачевского вместе с ним и в составе группы не было. Однако, как вспоминал Беседовский, в Москве «намечались будущие члены правительства советской Германии. Из числа русских советских деятелей отбиралась крепкая группа, которая должна была служить ядром будущего германского совнаркома. Эта группа состояла из самых разнообразных работников. Здесь были хозяйственники, как Пятаков и Ларин; военные в лице Уншлихта, Берзина и Тухачевского…»644. Известно, что И. Уншлихт, бывший 1-й заместитель Председателя ОГПУ, являлся куратором советской военной разведки, сотрудники которой, им руководимые, действовали в Берлине и других городах Германии. Они выполняли функции организаторов воинских подразделений и частей КПГ, так называемых «красных сотен» и органов будущей «госбезопасности» – германской «ЧК».
Рассказывая о выдающемся участии в подготовке германской революции 1923 г. К. Радека, Орлов пишет: «По мнению Москвы, Коммунистическая партия Германии не имеет вождей», поэтому «политическое руководство восстанием было возложено на товарища Радека, который вместе с Парвусом с небывалым рвением разрабатывал в Берлине свои планы, занимался пропагандой, организовывал тайные заговоры и тянул свои щупальца к различным правительственным органам – полиции, армии и даже к организациям консервативного толка. Оптимизм Радека побудил Коминтерн и Главное командование Красной армии принять срочные меры по созданию в Берлине военной организации, призванной сыграть заметную роль в приближающихся важных событиях… Нужно было под тем или иным благовидным предлогом прислать сюда все организующее ядро, сформированное Кремлем, и разместить его в дипломатической миссии или торговом представительстве в Берлине»645. После этих строчек Орлов и сообщает о приезде в Берлин Вацетиса и Тухачевского.
Достоверно известно, что 21 августа 1923 г. Радек находился в Москве, участвовал в тот день в заседании Политбюро ЦК РКП(б) и выступал на нем с оценкой ситуации в Германии. Согласно официальным документам от 4 октября 1923 г., как было уже сказано выше, начало революции в Германии было определено на 9 ноября 1923 г. и для ее подготовки и руководства ею в Германию направлялись Г.Л. Пятаков, К.Б. Радек, Я.Э. Рудзутак и В.В. Куйбышев646. Рудзутак и Куйбышев вскоре были заменены на В. Шмидта и Н.Н. Крестинского. Радек, по собственному свидетельству, и, очевидно, все остальные члены этой группы, прибыли в Берлин 22 октября 1923 г.647 Вполне возможно, что негласно в составе этой группы были также военные лица, в частности Тухачевский, Уншлихт, Берзин и др. Поэтому в официальных партийных документах они не были упомянуты.
Александров утверждает, что «группа Пятакова» покинула Германию в конце ноября 1923 г., а Тухачевский уехал позже, т. е., получается, в декабре 1923 г. В таком случае Тухачевский прибыл в Германию, в Берлин, лишь в октябре 1923 г.
Однако с 15 октября по 2 ноября 1923 г., согласно приказам Западного фронта, Тухачевский совершал полевую поездку по фронту648. Конечно, можно было бы предположить, что соответствующий приказ о полевой поездке командующего позволял скрыть его отсутствие и засекреченную миссию в Германию. Но во второй половине октября Тухачевский был вызван в ЦКК, т. е. в высший партийный суд. «ЦКК просит Вас прибыть к члену ЦКК тов. Сахаровой 24 октября 1923 г. к 12 часам дня…» – значилось в приглашении649. Если Тухачевский должен был прибыть в Москву, в ЦКК 24 октября, то это приглашение он должен был получить не позднее 22–23 октября. Следовательно, к 22 октября Тухачевский находился в расположении Западного фронта (а не в Германии). Вспомним, что «группа Радека и Пятакова» прибыла в Берлин 22 октября 1923 г., а выехать из Москвы она должна была не позднее 20 октября. Судя по всему, Тухачевский негласно должен был прибыть в Берлин вместе с ними. Отказ Тухачевского выехать в Берлин, видимо, не из Москвы, а из Смоленска (и в таком случае 21 октября) стал известен в Москве не позднее 22 октября. Это обстоятельство, очевидно, и объясняет соответствующий вызов Тухачевского в ЦКК.
Согласно официальным штабным сведениям Западного фронта, 25 октября Тухачевский был болен (или ссылался на болезнь) и, следовательно, отказался выехать в Москву (хотя под благовидным предлогом). Он прервал свою полевую поездку не позднее 25 октября650, а точнее, как выше было указано, лишь 28 октября Тухачевский выехал в Москву в сопровождении врача651.
Сам состав обвинений командующего Западным фронтом, популярного военачальника Тухачевского в таких «злоупотреблениях», как провозка семьи в служебном транспорте, прилет на аэроплане в свое имение-усадьбу и само владение усадьбой, были, конечно, малосерьезными для того, чтобы вызывать его в ЦКК. Тем более что о наличии у Тухачевского усадьбы-имения, в свое время принадлежавшей его отцу и возвращенной советской властью Тухачевскому к 1922 г., было всем известно и не должно было вызывать вопросов у ЦКК.
Письменные объяснения Тухачевского были лаконичными: «По поводу заявления сообщаю следующее: 1. Провозки семьи действительно имели место. 2. На аэроплане никогда не прилетал. 3. Усадьба, где живет моя мать, действительно принадлежала моему отцу с 1908 г., потом он ее продал. Поселилась мать с сестрами во время революции»652. Два из обвинений не имели совершенно никаких оснований (прилет в усадьбу на самолете не имел места, а об усадьбе было всем известно).
Из всего сказанного выше следует, что Тухачевский, если он отправился в Германию в августе 1923 г., возвратился в СССР, на Западный фронт, не позднее 21 октября, а скорее всего, к 15 октября – полагаю, что его полевая поездка не прикрывала пребывание в Германии, а была реальностью. В таком случае Тухачевский прибыл в Берлин не в самом конце августа, а приблизительно в середине августа 1923 г. Однако существенной разницы в том, появился ли Тухачевский в Берлине приблизительно 15 августа или в начале сентября, нет. Остается открытым вопрос: почему Колоссовский ни словом не обмолвился фон-Лампе о пребывании Тухачевского в Берлине в сентябре 1923 г., но сообщал лишь о Вацетисе. Абсолютно скрыть, хотя бы на уровне слухов, пребывание Тухачевского в Берлине в это время, пожалуй, было бы невозможно. Во всяком случае, так или иначе, но на вызов явиться в ЦКК 24 октября 1923 г. Тухачевский фактически ответил отказом.
Все это похоже на то, что Тухачевский не желал отправляться в Германию, поскольку в таком случае он лишался фактического командования Западным фронтом. Ситуация отчасти объясняется принципиальной позицией Тухачевского в отношении «германского октября».
В общей форме Тухачевский изложил свою военно-политическую позицию в статье «Красная армия на 6-м году революции», опубликованной в октябре 1923 г. в массовом военном журнале «Красная присяга». Следует обратить внимание на время публикации этой статьи и ее название. Далее обратим внимание на ключевые моменты этой статьи.
«Итак, к концу шестого года советской власти, – писал командующий Западным фронтом Тухачевский, – назревает новый взрыв социалистической революции, по меньшей мере, в европейском масштабе. В этой революции, в сопровождающей ее гражданской войне, в процессе самой борьбы так же, как и прежде у нас создается могучая, но уже международная Красная армия. А наша армия, как старшая ее сестра, должна будет вынести на себе главные удары капиталистических вооружений. К этому она должна быть готова, и отсюда вытекают ее текущие задачи…Она должна быть готова к нападению мирового фашизма и должна быть готова, в свою очередь, нанести ему смертельный удар разрушением основ Версальского мира и установлением Всеевропейского Союза Советских Социалистических Ре