810.
«Обыкновенно, – считает Лебон, – вожаки не принадлежат к числу мыслителей – это люди действия…Чаще всего вожаками бывают психически неуравновешенные люди, полупомешанные, находящиеся на грани безумия»811. Московичи усиливает указанные свойства, как правило, присущие вождям масс, примером Гитлера и Сталина.
«Сталин, – отмечает он еще один признак «вождя», – был личностью неприметной, с посредственным интеллектом (психолог, лично не знавший Сталина, в этой ошибочной оценке, видимо, следует за субъективным мнением, распространявшимся Троцким. – С.М.). Он обладал весьма элементарными познаниями в области истории, литературы и марксизма. Его тексты были совсем не оригинальны, выдавая ограниченность ума (думаю, не в последнюю очередь, это отражало, пожалуй, и сознательное стремление Сталина к вульгаризации сложной для массового восприятия марксистской теории. – С.М.)»812. Для сравнения – штрих в характеристике Тухачевского, данной философом И.А Ильиным: «Молчалив, кажется, не умен»813.
Таким образом, проведенный выше анализ субъективных качеств, по мнению психологов, как правило, присущих вождям и почти с необходимостью обязательных для того, чтобы личность могла обрести «харизму», т. е. претендовать на роль вождя, позволяет заключить, что этими качествами и признаками в полной мере обладал Наполеон. Его «харизма» была одним из фундаментальных оснований «наполеоновской легенды» и «мифа о Наполеоне». Харизма Сталина, в равной мере, была фундаментальным основанием «сталинской легенды».
Если бы у меня потребовали сегодня дать краткий, но содержательно-емкий, образно-афористический ответ на вопрос: кто есть Сталин в своей социально-политической и социокультурной сущности, – я бы ответил так: типологически Сталин схож с «великим Инквизитором» из «Братьев Карамазовых». Сталин – человек «Церкви» (разумеется, речь идет не о какой-либо из традиционных церквей). Сталин – «священнослужитель». Сталин – «Верховный Жрец» идеологии «ленинизма». Сталин – это не обычный человек Иосиф Джугашвили, сын простого сапожника Виссариона Джугашвили, со своими чисто человеческими недостатками и достоинствами. Это не «Я – Сталин», а это «он – СТАЛИН» – «сверхличность», находящаяся и над личностью Иосифа Джугашвили, избранная свыше защищать и блюсти справедливость и высшую праведность на земле. Не «Я – Сталин», а «он – Сталин» не только для всех людей, но и для самого себя, для Иосифа Джугашвили. Сталин, отрекшийся от Иосифа Джугашвили и его человеческих слабостей и привязанностей, не Господь Бог: он никогда не стремился к тому, чтобы его уподобляли Господу. Он – «великий Инквизитор» из «Братьев Карамазовых», «Верховный Жрец», что в земной жизни, в «Граде Земном» для массы, втянутой в неустроенность бытовой повседневности, гораздо важнее самого Бога.
Интересно, что, внимательно читая «Братьев Карамазовых», делая пометки на страницах и в тексте, Сталин, в частности, взял в скобки высказывание (очевидно, очень для него важное) старца Зосимы: «А от нас и издревле деятели народные выходили, отчего же не может их быть и теперь?»814 «От нас», т. е. от служителей церкви. Сталин тоже был по образованию священником. Не о себе ли он тогда подумал, о «деятеле народном»?.. Быть может, приняв однажды на себя роль «Кобы» – «священного» защитника «сирых и убогих», униженных и оскорбленных, так он и сохранил в себе тот импульс молодости. По крайней мере, оставался убежденным в этом и спустя десятилетия.
Революционная псевдонимность Сталина, некогда преследовавшая сугубо конспиративные цели, превратилась в 30-е годы в некую «объективную» внешнюю силу, направленную на подавление любой человеческой личности и воли (в том числе и воли-личности Иосифа Джугашвили), представляющих какую-либо угрозу «высшему смыслу» и предназначению некой сверхличности по имени СТАЛИН – сотворению и защите «русского коммунизма». И для сокрушения «демонов», для реализации, таким образом, высшей цели и своего предназначения Сталин готов был использовать и использовал любые средства. Любые средства были хороши: «высшая цель оправдывает средства». Кстати говоря, пожалуй, именно в этом прежде всего таилась для Сталина привлекательность Петра Великого и особенно Ивана Грозного.
Личность Сталина чрезвычайно противоречива, и сама по себе, и сквозь призму его столь полярных по нравственной шкале, грандиозных по своим последствиям деяний. Хотим мы того или нет, нравится нам это или нет, преклоняемся ли мы перед Сталиным или проклинаем его, но, оглядываясь или озираясь вокруг себя, приглядываясь ли к прошлому, устремив ли взор в будущее, оценивая ли настоящее, мы вынуждены будем признать, что, перефразируя известное выражение русского классика, «все мы вышли из сталинской шинели».
Победа в Великой Отечественной войне столь высоко подняла авторитет Сталина в глазах подавляющего большинства советских людей, что ему уже не нужны были никакие звания и должности (в 1952 г. отказавшись от должности Генерального секретаря): он занял самую высшую должность в СССР, уникальную по масштабам власти и авторитета – «должность» СТАЛИНА
Конечно, не только харизма Сталина была присуща его личности, его облику, она укреплялась и усиливалась официальной пропагандой, идеологическим воздействием на сознание и эмоциональный мир советского населения, создавая подлинный религиозный «культ», «культ Сталина» – некого «земного бога». Отретушированные повсеместно развешенные его портреты, публикуемые ежедневно в газетах, журналах, репродукции картин, представлявших чаще всего мифологизированные эпизоды из его биографии, конечно же, так или иначе связанные с революцией, Гражданской войной, социалистическим строительством, Великой Отечественной войной, разной величины скульптурные изображения, памятники. Своего рода апофеозом всего этого явился фильм-плакат «Падение Берлина» (кажется, 1951 или 1952 г.).
В моей памяти запечатлелись кадры из этого фильма: в открывшейся двери приземлившегося самолета появляется Сталин в своем белом кителе с погонами генералиссимуса (в исполнении актера Геловани, который всегда играл роль Сталина в кинофильмах), а многонациональный народ, освобожденный из концлагеря, вперемежку с солдатами Красной армии, только что освободившей Берлин, встречает его овациями, с флагами, цветами, выражением восторга на лицах, со слезами радости и счастья в глазах. А Сталин на вершине трапа, как с вершины Олимпа, улыбаясь, смотрит на всех, разноликой толпой собравшихся внизу, и, как должное, воспринимает это поклонение и благодарность спасенного народа.
Следует заметить, что отношение к Сталину, если не как к «земному богу», то как к некой «сверхличности», точнее до конца не осмысливаемой Силе, пронизывавшей все существо советского государства, страны, советской жизни, можно сказать, жизнь каждого советского человека (независимо от его позитивного или негативного отношения к Сталину), присуще было всему советскому населению, осознанно или на подсознательном уровне. Какое-то смутное ощущение своей зависимости от некой Воли под названием СТАЛИН пропитывало всех, включая и тех, кто сознательно пытался не подчиняться этому чувству, внутренне протестуя против него, стремясь сбросить с себя эти «чары». Это красноречиво проявилось в восприятии смерти Сталина: не столько даже в том, что многие плакали, и вполне искренне. Но кто-то плакал, пожалуй, не столько из жалости к покойному вождю, сколько в состоянии тихой истерики, неосознанно выражая, таким образом, некую тревогу за себя, свое будущее: как же теперь, без Сталина? Возникало и иное, смутное вопрошание: как мог умереть он, всемогущий Сталин? Неужели есть сила, превосходящая его силу, его волю?
В дополнение к сказанному выше полагаю необходимым сделать ремарку, касающуюся односторонних оценок, как правило, как это ни странно, со стороны образованных, вроде бы даже самостоятельно, критично мыслящих людей не только Сталина, но и российской истории в целом, особенно наиболее драматично-противоречивых ее событий и периодов. И в связи с этим предлагаю прислушаться к словам выдающегося русского мыслителя и вдуматься в выраженные этими словами мысли.
«Русский интеллигент, – заметил как-то Н.А Бердяев, – никогда не уверен в том, следует ли принять историю со всей ее мукой, жестокостью, трагическими противоречиями, не праведнее ли ее совершенно отвергнуть…Мыслить над историей и ее задачами он отказывается, он предпочитает морализовать над историей, применять к ней свои социологические схемы, очень напоминающие схемы теологические. И в этом русский интеллигент. остается характерно русским человеком, никогда не имевшем вкуса к истории, к исторической мысли и к историческому драматизму». С учетом этого замечания, думаю, следует оценивать Сталина, его деяния, в частности, его роль и заслуги в Великой Отечественной войне.
Некоторые размышления о «кремлевском заговоре»
Дробь барабанную, сгущая с лязгом стали,
Ревел моторов гул над всей страной,
С плакатов и с трибун смотрел товарищ Сталин
И Ворошилов – «первый маршал» твой.
А из колонн, щетинящих штыками,
Кричали Тухачевскому «ура!»
И шли за рядом ряд железными полками
По Красной площади, чеканя шаг. вчера.
И барабаны били, не смолкая,
Что «первый маршал в бой нас поведет»,
Что «мудрый вождь», наш вождь, товарищ Сталин
Всегда укажет верный путь вперед.
…Сегодня враг не дремлет, нет покоя.
«Шпионами» заполнилась страна.
И тенью недоверия, конвоем
И страхом крепко скована она.
…Мы высоко держали наше знамя
В тридцать седьмой, тревожный, страшный год.
…Жестокая война была не за горами —
И «маршала-врага» «отправили в расход».