Однако, вновь возвращаясь к связям Тухачевского с «семеновской семьей» в контексте его конспиративно-политических действий во время миссии в Европу в 1936 г., остановлюсь на еще одном интересном факте. В некоторых кругах русской белой эмиграции в связи с «делом Тухачевского» и репрессиями в отношении высшего и старшего комсостава Красной армии в 1937 г. выдвинута была еще одна, несколько загадочная версия причин и смысла этого «дела».
По свидетельству И. Гессена, «на юбилейном вечере Корниловского полка (19 сентября 1937 г. – С.М.) генерал Деникин в приветственной речи, между прочим, сказал, что теперь (т. е. после раскрытия заговора и расстрела военачальников) нет больше оснований скрывать, что Тухачевский встречался в Париже с Кутеповым»1087. Эта информация была подтверждена в газете «Возрождение» (5 ноября 1937 г.)1088.
«Деникин на собрании корниловцев 19 сентября 1937 г. сказал, – сообщалось в газете, – что теперь уже об этом можно говорить, что генерал Кутепов находился в сношениях с Тухачевским и со служащим у большевиков генералом Потаповым. Когда генерал Потапов приезжал в Париж, генерал Кутепов виделся с ним и даже представил его великому князю Николаю Николаевичу. Генерал Деникин, однако, добавил, что, как выяснилось впоследствии, и Тухачевский, и Потапов действовали с ведома большевиков и, таким образом, были лишь представителями очередного треста. Как бы то ни было, сомневаться в том, что некоторые красные генералы имели тенденцию войти в общение с белыми не приходится»1089.
В моем распоряжении нет никакого документального материала, прямо или косвенно подтверждающего или уточняющего сообщение о встрече Тухачевского с генералом Кутеповым. Нет также и сведений о том, когда она произошла. Ясно, что она имела место до 26 января 1930 г., т. е. до похищения генерала советскими агентами. Свой интерес к личности Тухачевского как вождю антисоветского движения в Красной армии и свержения большевизма генерал Кутепов проявил еще летом 1923 г.
Тогда, находясь в Карловцах, генерал А.П. Кутепов, по свидетельству одного из своих ближайших сотрудников и соратников генерала Б.А Штейфона, дал задание полковнику Б. отправиться в Советскую Россию и «связаться с кем-нибудь в Красной армии». «Встретившись затем с генералом Кутеповым, Штейфон высказал свое сомнение в целесообразности подобных командировок. Сомнение обидело Александра Павловича, и он горячо отстаивал свои приемы.
– Главное, я хочу связаться с кем-нибудь из Красной армии. Тухачевским или кем-нибудь другим…
– Это, конечно, было бы очень хорошо, но я сомневаюсь, чтобы Тухачевский или какой-либо иной видный красный чин пожелал встретиться с Вашим агентом. Вероятно, такие связи заводятся иначе»1090.
Этот интерес к Тухачевскому, очевидно, стал известен советским спецслужбам, которые, в значительной мере в расчете именно на Кутепова, «легендировали» Тухачевского в известной операции «Трест» в качестве одного из вождей антисоветской организации в Советской России и СССР1091.
А.П. Кутепов (1882–1930), бывший полковник л-гв. Преображенского полка (к 1917 г.), а в августе 1914 – феврале 1915 гг. еще штабс-капитан этого полка, командир роты, несомненно, уже тогда был лично знаком с подпоручиком Тухачевским. В пору белоэмигрантского «активизма», когда Кутепов возглавил РОВС, интерес Кутепова к Тухачевскому был оживлен, скорее всего, его ближайшим сотрудником, начальником его личной контрразведки ранее уже упоминавшимся неоднократно полковником л-гв. Семеновского полка А.А. Зайцовым 1-м. В 1914 – начале 1915 гг. Зайцов 1-й был в чине поручика и младшего офицера 2-й роты 1-го батальона полка. Естественно, он был лично хорошо знаком с Тухачевским, будучи почти ровесником последнего и почти в одних и тех же офицерских чинах и должностях.
Внимание к Тухачевскому как к вождю будущего антибольшевистского переворота в СССР в белой эмиграции и западноевропейских политических и военных кругах усилилось с мая 1927 г. Особенно у генерала А.П. Кутепова. На мой взгляд, косвенным указанием на то может быть появление в сентябре 1927 г., почти одновременно, воспоминаний о Тухачевском двух бывших офицеров, русского и французского, знавших Тухачевского весьма близко в пору пребывания последнего в плену, в интернациональном лагере для военнопленных в Ингольштадте. Имеются в виду журналисты Н.А. Цуриков и Р. Рур (литературный псевдоним Пьер Фервак).
Николай Александрович Цуриков, еще один близкий сотрудник Кутепова, в сентябре 1927 г. начал публикацию в журнале «Россия» своих воспоминаний «Генерал Тухачевский. Листки воспоминаний»1092. На его воспоминания о Тухачевском ранее я неоднократно ссылался. Вскоре, тоже в сентябре 1927 г., свои воспоминания о Тухачевском начал публиковать во французском журнале бывший французский саперный лейтенант Реми Рур, ставший журналистом и печатавшийся под псевдонимом «Пьер Фервак». В начале 1928 г. он опубликовал эти воспоминания отдельной книжкой под названием «Михаил Тухачевский – вождь Красной армии»1093.
Судя по их содержанию, кажется совершенно очевидным, что они выполняли главную задачу – дать ответ заинтересованным политическим и военным кругам, русским (Цуриков) и французским, равно как и французской общественности, на вопрос: кто такой и что такое М.Тухачевский? Ту же цель выполняли и воспоминания о Тухачевском В.Н. Посторонкина, которые остались в рукописи, датированной 12 июня 1928 г.1094 Был ли это ответ на вопрос генерала Кутепова? Не исключено. Однако, возвращаясь к сообщению Деникина о свидании Кутепова с Тухачевским, не сомневаясь в правдивости бывшего главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России, который был достаточно близок с Кутеповым, находясь с ним в доверительных отношениях, трудно определить время этой встречи, равно как и ее цель, а значит, и содержание их переговоров. В одной из книг мне приходилось высказывать на этот счет некоторые предположения. Повторю их кратко и здесь.
1926–1929 гг. – это время очередной «военной тревоги» для СССР. Тухачевский, очевидно, был направлен с неофициальной миссией в Европу, чтобы встретиться с Кутеповым как руководителем русской военной эмиграции и найти способ нейтрализовать агрессивность РОВС, мотивируя это единством патриотических задач как Красной армии, так и «белой» перед лицом вероятной агрессии против СССР на Дальнем Востоке и, возможно, на Западе. И, похоже, что ему это удалось1095. Эту же задачу должен был выполнить Тухачевский и в январе-феврале 1936 г., во время своей миссии в Лондон и Париж в условиях новой «военной тревоги».
Что касается времени встречи Тухачевского с Кутеповым, то, возможно, она состоялась в декабре 1928-го или в январе 1929-го гг. Косвенным намеком на это время можно рассматривать запись в журнале посещений И.В. Сталина, в котором было зафиксировано пребывание Тухачевского на приеме у Сталина 18 декабря 1928 г.1096 Может быть, именно тогда Сталин пригласил Тухачевского к себе, чтобы обсудить с ним поездку в Европу на встречу с Кутеповым?
Таким образом, скорее всего, в своих переговорах с генералом Скоблиным Тухачевский, как выше уже было отмечено, все-таки не соглашался на свержение советской власти, но, быть может, не исключал, в той или иной форме, отстранение Сталина от власти. Информация об обсуждении такого рода вопросов, если бы она дошла до «Кремля», вряд ли осталась бы без серьезной реакции его хозяина.
Привлекает внимание и появившаяся в газете «Возрождение» 13 февраля 1936 г. статья Н.Н. Алексеева1097, посвященная визиту маршала Тухачевского во Францию, куда он прибыл из Англии вечером 9 февраля 1936 г. В силу чрезвычайной, на мой взгляд, значимости этой статьи в прояснении сказанного выше и в целом вопроса о «заговоре Тухачевского», позволю себе детально проанализировать ее содержание.
Мичман Алексеев и маршал Тухачевский
Николай Николаевич Алексеев, заместитель главного редактора газеты «Возрождение», бывший мичман Гвардейского экипажа, принимавший участие в Гражданской войне с самого ее начала в составе Добровольческой армии, уехал из Советской России в 1922 г.
Общественно-политическая репутация его была весьма смутная. Р.Б. Гуль прямо называет его давним агентом советских спецслужб1098, и это утверждение, судя по ряду признаков, не было лишено основания1099. В то же время во Франции к началу 30-х гг. его считали платным агентом французской тайной полиции. В феврале 1936 г., вскоре после появления как раз указанной статьи, он был арестован французскими спецслужбами по подозрению в шпионаже в пользу Германии. Он провел в предварительном заключении полтора года и в августе 1937 г. был оправдан и освобожден из заключения.
Указанная статья, насыщенная информацией, компрометирующей политическую репутацию советского маршала, дискредитировала его в глазах европейской общественности как раз в разгар столь важного визита.
Статья, совершенно очевидно, стилистически не отработана. Она была написана явно впопыхах, как срочный заказ. Следовательно, сам заказ поступил незадолго до 13 февраля 1936 г. Трудно предположить, что эта скандальная статья могла появиться в результате собственной инициативы Алексеева. Он мог выполнять политический заказ, будучи действительно агентом каких-то спецслужб, а мог использоваться «вслепую», получив «сенсационный материал, разоблачающий маршала». Думается, однако, что Алексеев знал, что делал, предполагал определенные последствия и, скорее всего, выполнял политический заказ советских спецслужб, которые уже однажды (по крайне мере, однажды) использовали его для создания необходимого им публичного «образа» Тухачевского.
В ноябре 1932 г., после официального визита Тухачевского в Германию, Алексеев также опубликовал в «Возрождении» статью под названием «Тухачевский». Упреждая последующий анализ текста обеих статей, замечу, что статья о Тухачевском в феврале 1936 г. сделана на основе текста его же статьи 1932 г. Вот, что он писал тогда о будущем маршале.