Ни о каком «красном банте», якобы нацепленном Тухачевским на себя в знак солидарности с Февральской революцией, Н.А Цуриков не помнил, хотя переживал это событие, находясь в лагере вместе с Тухачевским. Таким образом, если в своей статье 1932 г. Алексеев изложил «историю с погонами» в полном соответствии с реальными событиями, то в 1936 г. он ее грубо извратил, чтобы разоблачить Тухачевского как человека и офицера бесчестного, начавшего сразу же приспосабливаться к «февральской демократии» и предложившего свои «шпионские» услуги германскому командованию.
После «истории с погонами», «красным бантом» и превращения в «агента германского командования» Алексеев «сообщает», что Тухачевский «при участии немецкого командования, симулировал удавшийся побег уже в 1917 г…» Алексеев еще раз подтверждает, что «фактически он сделался немецким агентом и, как таковой, был отправлен для революционной работы под надзором и руководством бывшего главы Коминтерна Г. Зиновьева. С последним Тухачевского свел, по желанию коменданта форта Ингольштадт, знакомство, когда Зиновьев находился в лагере для гражданских военнопленных в Кюстрине. В Россию Тухачевский, по требованию немецкого командования, был направлен после большевистского переворота в штаб Красной Гвардии в Сызрань, где якобы по своей инициативе, но на самом деле, по указанию Троцкого. впервые привлек в ряды Красной Гвардии офицеров императорской армии»1107.
Процитированный выше достаточно большей фрагмент статьи Алексеева показателен с точки зрения грубой фальсификации им реальных событий и фактов в угоду политическому заказу – представить Тухачевского не только «агентом германского командования», но и «ставленником и ближайшим сотрудником» Троцкого и Зиновьева.
Вернемся, однако, к цитированному выше фрагменту статьи Алексеева от 13 февраля 1936 г., к его утверждению, что Тухачевский был «креатурой и человеком Троцкого и Зиновьева», которым он обязан своей военной карьерой и с которыми он якобы был тесно связан еще с 1917 – начала 1918 гг. В связи с этим автор статьи утверждает, что контакты Тухачевского с Зиновьевым начались еще в период пребывания Зиновьева в Кюстрине, т. е. даже раньше, чем с Троцким.
Попав в плен 19 февраля 1915 г., Тухачевский в 20-х числах этого месяца оказался в солдатском лагере Бютов, «где провел три дня и был отправлен далее в Штральзунд в офицерский лагерь Денгольм»1108. Через 2 месяца, т. е. в конце апреля 1915 г., он бежал. Однако спустя 5 дней был задержан и водворен в крепость Кюстрин, в форт Цорндорф. Затем, через три недели (в середине мая 1915 г.), он был отправлен в солдатский лагерь Губен. Месяц спустя (к концу июня) он оказался в лагере Бесков. Таким образом, в Кюстрине Тухачевский провел три недели в первой половине мая 1915 г.
Что касается Зиновьева, то начало Первой мировой войны застает его вместе с Лениным в Галиции. Отсюда они вместе с большим трудом, через Вену пробираются в Швейцарию: 26 июля (8 августа) 1914 г. Ленин был арестован в Новом Тарге по обвинению в шпионаже в пользу России и заключен в местную тюрьму. По решению краковского военного прокурора от 6 (19) августа Ленин был освобожден. Получив разрешение австро-венгерских властей он вместе с семьей и Зиновьевым выехал в Швейцарию, по пути остановившись в Вене1109. В сентябре 1914 г. они были уже в Берне (Швейцария)1110. 5–8 (18–21) сентября 1915 г. Зиновьев был представителем ЦК РСДРП(б) на конференции в Циммервальде (Швейцария). Февральская революция 1917 г. застает Ленина и Зиновьева там же, в Берне. 27 марта (9 апреля) 1917 г. Ленин, Крупская, Зиновьев и вся группа политэмигрантов выехали из Цюриха через Германию в Швецию и оттуда – в Россию1111. Таким образом, в Кюстрине, как и вообще в Германии, в 1914–1917 гг. Зиновьев не был и, стало быть, ни с кем, в том числе с Тухачевским, встречаться в Кюстрине не мог. Так что Алексеев вольно (если преднамеренно лжет) или невольно (если пользуется непроверенными слухами) заблуждается и обманывает читателя.
Теперь, что касается утверждения, что Тухачевский «отправился в Сызрань по указанию Троцкого», т. е. был «креатурой» Троцкого и в своей дальнейшей карьере. Во-первых, Тухачевский был направлен не в Сызрань, а в Симбирск, где находился штаб 1-й Революционной армии. Во-вторых, он был рекомендован на эту должность Председателем Всероссийского бюро военных комиссаров К.К Юреневым1112. Троцкий же после известного «мятежа Муравьева» (10–11 июля 1918 г.) и неудач 1-й армии под Симбирском потребовал от командующего Восточным фронтом И.И. Вацетиса снять Тухачевского с должности. И в последующей карьере Тухачевского Троцкий выступал, скорее, в качестве противника, а не покровителя будущего маршала (это касалось и награждения Тухачевского орденом Красного Знамени за его победы на Восточном фронте в 1919 г., чему Троцкий пытался безуспешно противостоять, и отказа Троцкого подписать представление о награждении Тухачевского вторым Орденом Красного Знамени за подавлении Тамбовского восстания, что было явно несправедливым с точки зрения роли Тухачевского в спасении Советской власти вообще – и под Кронштадтом, и в Тамбовской губернии).
Особое внимание автором было обращено на то, что «наиболее обстоятельная книга о Тухачевском была написана несколько лет тому назад бывшим участником первого похода, затем перекинувшимся к большевикам и от них уехавшим в Берлин и Париж романистом Романом Гулем», что «Р. Гуль выступал в Париже в одной из масонских лож с докладом о масонстве в СССР», а Тухачевский сам принадлежал к масонству со времен еще пребывания в германском плену.
Примечательно, что, упоминая о Зиновьеве, якобы находившемся в 1917 г. в Германии, и о Троцком, как «изменниках» и «агентах германского генштаба», автор статьи нигде не упомянул ни Ленина (можно было бы, кстати, лишний раз вспомнить о том, что он тоже был «агентом германского Генштаба» и получал от него «немецкие деньги»), ни Сталина. Таким образом, налицо выпады против «врагов народа» – Троцкого и Зиновьева – главных врагов Сталина.
Обвиняя Тухачевского в сотрудничестве с германским военным командованием, Алексеев нигде и никак не упомянул о его сотрудничестве с нацистами, с Гестапо, с Гитлером. В этом явно прослеживается стремление автора статьи не портить отношения с нацистами и гитлеровским режимом, бросая при этом подозрения на германский генералитет. В этом было стремление представить Тухачевского не только давним и остающимся по-прежнему агентом генералов вермахта и их единомышленником в политических вопросах. Как известно, немецкий генералитет в это время не пользовался полным политическим доверием Гитлера. Он ревниво относился ко всякого рода самостоятельным политическим действиям своих генералов, пока еще не склонных безоговорочно ему подчиняться. Связь Тухачевского с немецкими генералами должна была породить и недоверие Гитлера к Тухачевскому. Это недоверие усиливалось также сведениями о принадлежности Тухачевского к масонам. Как и тесная связь с большевиками-евреями Троцким и Зиновьевым, этот фактор превращал маршала в фигуру, совершенно неприемлемую для Гитлера.
Итак, в статье Алексеева от 13 февраля 1936 г. Тухачевский был представлен «троцкистом, зиновьевцем и давним агентом германского Генштаба». Весь «букет» будущих обвинений Тухачевского, открыто прозвучавших на судебных процессах i937—1938 гг., был налицо.
Поскольку статья Алексеева была напечатана в монархической и достаточно популярной в русском зарубежье газете «Возрождение», т. е. рассчитана в первую очередь на русскоязычных читателей, главным образом на русскую военную белую эмиграцию, то, следовательно, она должна была скомпрометировать Тухачевского в глазах именно этой части русского зарубежья. Алексеев политически связал Тухачевского с одиозными для нее политическими фигурами и силами: с Троцким и германскими генералами.
«Разоблачения» Алексеева должны были дискредитировать Тухачевского в глазах русской белой эмиграции, на посредничество которой он рассчитывал в установлении контактов с представителями германского правительства Гитлера. Одновременно эти «разоблачения» должны были дискредитировать Тухачевского и в глазах этого правительства и самого Гитлера, как «троцкиста», «масона» и «агента генералов вермахта», следовательно, потенциального противника Гитлера и по идейным, и по политическим соображениям.
Можно считать, что Алексеев дискредитировал и дезавуировал Тухачевского в глазах представителей белого движения, которых он рассчитывал использовать в качестве посредников в наведении контактов с правящими кругами Германии, по инициативе советских спецслужб. Вполне возможно, что Алексеев был использован «вслепую», получив «разоблачительный» материал на Тухачевского. Но вероятнее всего сделал это сознательно, выполняя политический заказ, как он выполнил политический заказ на Тухачевского и в статье 1932 г., когда ему было поручено формировать, наоборот, привлекательный образ Тухачевского. Возможно, в переговорах с представителями белого движения (скорее всего, с генералом Скоблиным) перед Тухачевским в качестве условия принятия его предложений был поставлен вопрос об отстранении Сталина от власти – как наиболее приемлемый для них вариант внутриполитических решений и метаморфоз в СССР. Даже при отрицательном отношении к такому предложению с его, Тухачевского, стороны, выдвижение Тухачевского в качестве альтернативной Сталину политической фигуры, которую белая эмиграция хотела бы видеть во главе России, уже должно было побудить Кремль предпринять меры по дискредитации маршала.
Итак, подобного рода информация, очевидно, стала известна через того же Скоблина советской разведке, а через нее – Сталину. Поэтому Тухачевского как альтернативную Сталину политическую фигуру следовало убрать. Первый шаг на этом пути – дискредитировать маршала как шпиона германских генералов и как троцкиста и зиновьевца.
Но даже если рассматривать вышеизложенные рассуждения лишь в качестве догадок или предположений, то ясно одно: цель публикации – вызвать недоверие к Тухачевскому со стороны белой эмиграции, которая откажется ему помогать и делать на него ставку в расчетах на перемену режима в СССР. Это отчетливо видно в тексте письма фон Лампе. В этом ключе и Скоблин представил Тухачевского Гитлеру: Тухачевский вместе с генералами вермахта намерен совершить двойной переворот – в СССР и в Германии. Примечательно, что Гитлер колебался до декабря 1936 г. в выборе между Сталиным и Тухачевским. Он сделал выбор, когда ему стало ясно, что Тухачевский проигрывает. Если, конечно, сведения, сообщаемые Шелленбергом (точнее, переданные Шелленбергу Гейдрихом) вполне достоверны.