– Опасная, – сказал я. – Но если при ней будет Романов, то тогда все в порядке. Она его слушается.
– Это хорошо, – сказала слониха.
Мы повернулись спиной к скроенному из лоскутов озеру и стали подниматься по травянистому склону к центру острова. Я стрелял глазами во все стороны, опасаясь увидеть большую кошку. Мини жадно потянулась хоботом к большой роще немного в стороне, которая переливалась тремя видами зелени благодаря все тому же лоскутному эффекту.
– Я могла бы поесть вот это! – с надеждой сказала слониха.
– Романов этого не одобрит, – сказал я. – Пошли.
Мы пересекли разделительную линию, вступили на более желтую траву и принялись осторожно пробираться через какие-то кусты. То есть это я осторожно пробирался, а Мини-то просто перла напролом, и, если бы кошка была там, мы бы об этом узнали. К счастью, ее там не было. В конце концов мы вышли к отрогу холма рядом с высокой кирпичной стеной. Я не мог заглянуть через стену, но Мини могла. Она то и дело тянулась хоботом за стену и тут же виновато его отдергивала.
– Что, там это животное? – спросил я.
– Только растения, – ответила Мини. – Они очень вкусно пахнут.
Мы обогнули угол стены, и я с опаской уставился на новый кусок воды. На этот раз вода была глубокая и синяя. У берега стоял длинный низкий дом, окруженный несколькими соснами. Дом был действительно элегантный – он немножко смахивал на виллы миллионеров, которые показывают по телику. Мне была видна вышка для прыжков в воду, большие венецианские окна и стены, отделанные новехонькими деревянными панелями. Большой кошки, к моей радости, видно не было.
– Почти пришли, – сказал я, и мы двинулись вниз, к дому.
Как только мы спустились с холма и оказались на площадке рядом с домом, на нас набросилась оголтелая стая кудахчущих кур. Меня едва удар не хватил. Куры забегали под ногами у Мини, и слонихе пришлось остановиться, чтобы на кого-нибудь не наступить.
– Наверное, они тоже голодные, – сказала она.
Потом пронеслась галопом белая тварь, и меня снова едва не хватил удар, пока я не понял, что это всего лишь коза. Она была почти такого же роста, как та наглая кошка.
– Ты хочешь, чтобы я наступила на эту козу? – с сомнением спросила Мини.
Коз я не люблю. Я не выношу их запаха, и глаза у них безумные. Да еще и рога!
– Нет-нет-нет! – воскликнул я, пятясь назад. – Это просто коза!
Хобот Мини с интересом вытянулся в сторону скотины. Коза уставилась на нее вроде как в ужасе, а потом с воплями ускакала прочь.
– Чего это она? – спросил я.
– Наверное, никогда раньше не видела слонов, – предположила Мини. – Ну найди же нам чего-нибудь поесть!
– Ладно, щас, – сказал я.
Похоже, дело действительно не терпело отлагательств, а потому я подошел к красивой деревянной двери в длинном фасаде дома.
Я хотел постучать, но, едва я дотронулся до двери, она распахнулась сама собой.
– Здравствуйте! – сказал я.
Никто не отозвался, поэтому я осторожно вошел в сумрачный коридор. Там замечательно пахло пиленым деревом и было очень тепло и тихо. Справа от меня была дверь.
– Здравствуйте! – повторил я, открыл дверь и заглянул внутрь.
За дверью обнаружилась пустая суперсовременная кухня. Пахло свежим хлебом и кофе – у меня от этого запаха слегка закружилась голова, поскольку во рту все еще стоял вкус ниплинга. Я прикрыл эту дверь и подошел к следующей, в углу коридора.
Когда я отворил эту дверь, в лицо мне ударили чудесный запах кожи, дерева и чистого ковра и лучи закатного солнца, падавшие сквозь большие окна, которые смотрели на воду. Это оказалась длинная, низкая, элегантно обставленная гостиная – действительно очень красивая, я бы себе хотел такую, – полная причудливого вида удобных диванов, низких столиков, блестевших в лучах заката, длинных книжных шкафов, мягких подушек, и все это почти без украшений. Здоровская гостиная. Но и там никого не было.
За углом оказался второй коридор, идущий через весь дом. Он освещался узкими окнами в крыше. Мои ботинки шлепали по отполированному деревянному полу. Я заглянул в следующую комнату – это оказался чулан с метлами, – потом в следующую – очень приятную ванную, такую навороченную, что я даже не понял, для чего предназначено большинство прибамбасов. Следующая дверь была на противоположной стороне коридора. Я отворил ее – там была кромешная тьма. И не думаю, что я вошел бы туда, даже если бы за мной гналась та наглая кошка. Что-то в этой комнате говорило: НЕ ВХОДИТЬ! – что-то вроде запаха, исходящего из тьмы. Каким-то образом я догадался, что это кабинет Романова. И понял, что мне там делать нечего. Я быстренько отступил назад и захлопнул дверь.
Оставалась только одна дверь, в самом конце коридора. К тому времени я был практически уверен, что Романова нет дома, что он сейчас где-нибудь в ином мире, но все-таки я открыл эту дверь, чтобы убедиться окончательно.
За дверью оказалась большая приятная спальня, где все было квадратное и белое. Тонкие белые занавески развевались на открытом окне у самой кровати, белой и квадратной. На белом ковре валялась одежда: ближе всего к двери – кожаная куртка, за ней – рубашка, пара мягких сапог, почти на самой рубашке, а за ними – носки. Затем нижнее белье, полотенце и бумажник, которые, в свою очередь, вели к замшевым брюкам, небрежно брошенным на белый стул у кровати. К тому времени, как мой взгляд добрался до кровати, я понял, что Романов лежит на ней и спит. Мне была видна только прядь черных волос на подушке.
Я ужасно смутился и едва не выбежал вон. Сразу было видно, что Романов пришел домой очень усталый, кое-как стянул с себя одежду и рухнул в постель. Ну в самом деле, не мог же я подойти, растрясти его и сказать: «Вы знаете, у меня тут голодная слониха». Ведь не мог же? Но я представил, как бедная Мини стоит там среди стаи голодных кур… Я знал, что слонам надо есть очень много. А когда она ела в последний раз, я не знал.
«Ладно, – подумал я. – Если он превратит меня в лягушку, придется ей съесть те деревья». Тем не менее я здорово нервничал, переступая через кожаную куртку и проходя мимо ряда шмоток. Я наклонился над кроватью и протянул палец, однако коснуться бугра, который, по всей видимости, был плечом Романова, не осмелился. «Ладно, превращайте меня, во что хотите, только, пожалуйста, не убивайте!» – подумал я.
– И-извините! – проблеял я.
Романов перевернулся на спину. Я отшатнулся. Мы уставились друг на друга. Он выглядел не просто усталым. Он выглядел больным. И пахло от него нездоровьем.
– Ох, опять ты! Только не это! – хрипло простонал он.
– С вами все в порядке? – осведомился я.
– Гриппую я, – сказал Романов. – А ты что тут делаешь?
– Я пришел сюда с голодной слонихой, – сказал я. – Ничего, если я разрешу ей съесть вашу рощу?
– Нет! – взвыл Романов. Он провел рукой по своему зигзагообразному лицу, явно пытаясь собраться с мыслями. – Со слонихой? Ты серьезно?
– Да, – сказал я. – Я встретил ее по дороге, она застряла на этих темных тропах. Ее зовут Мини. Я так понял, что на ее цирк налетел торнадо или что-то в этом духе.
– О боже! – Романов закрыл лицо руками. – Скажи, ты точно не один из моих дурных снов, а?
– Я настоящий, – сказал я. – Честное слово. И слониха тоже настоящая.
– Ты все время появлялся в моих снах с толпой каких-то детей, – сказал Романов.
Когда папа на Рождество болел гриппом, он все звал к себе разных людей, чтобы рассказать им, какой странный сон ему приснился. Я это понимал.
– Это все от гриппа, – сказал я. – А я – настоящий. У вас нет ничего, чем можно было бы накормить Мини?
– Я понятия не имею, чем питаются слоны! – сказал он, потом встряхнулся и собрался с мыслями.
– Ладно. Третий сарай с этого конца дома. Прежде чем открыть дверь, попроси слоновьей еды.
– Спасибо, – сказал я. – А с курами что делать?
– В том же сарае стоит ларь с зерном, – сказал Романов. – Возьми ведро зерна и высыпь на землю.
– А как насчет козы? – спросил я. – Ее, наверное, подоить надо?
Эта мысль мне очень не понравилась, и я ужасно обрадовался, когда Романов сказал:
– Хельгу? Нет, она сейчас не доится. Просто дай ей несколько кукурузных початков.
– А, э-э… – сказал я, дойдя до самого страшного, – как насчет вашей большой кошки?
– Она в лесу на материке, – сказал он. – Она сама о себе позаботится.
У меня такая гора с плеч свалилась, что я сделался очень заботливым и услужливым. Я так же веду себя и с папой, когда он, бывает, скажет, что сегодня я могу не ходить в школу.
– А как насчет вас? Может, вам что-нибудь принести? Я умею варить макароны.
Романов содрогнулся.
– Нет. Со мной все будет в порядке. Мне просто надо выспаться, – сказал он, повернулся ко мне спиной и накрылся с головой одеялом.
Я на цыпочках вышел из просторной белой спальни и прошел к входной двери. Перед дверью возвышалась Мини, опасливо переминающаяся с ноги на ногу посреди стаи кудахчущих кур. Я совсем забыл, какая она огромная.
– Ты поесть не нашел?
– Нашел, – сказал я. – Все путем. За мной, мои воины, вперед, кавалерия!
И я зашагал прочь вдоль дома. Куры, как я и рассчитывал, ринулись за мной следом, отчаянно квохча, – тупые все-таки твари! – так что Мини тоже смогла без опаски последовать за мной.
Сараи все были новые и чистые и вроде как приставлены друг к другу и к концу дома. Я нашел третий – это был обычный садовый сарай, и в какой-то момент я подумал, будто Романов сказал первое, что пришло на ум, лишь бы от меня отвязаться. Однако я толкнул дверь и сказал: «Слоновьей еды!» – и тут меня чуть не затоптали. Внутрь с воплями ринулись куры. Мини воскликнула: «Ох, слава богу!» – и едва не наступила на меня, вытаскивая из сарая громадную охапку какой-то зелени, а потом нечто вроде тюка с сеном. Я же принялся пробираться среди кур к деревянному ларю, стоящему рядом с горой сена. Пока я снимал со стенки ведро и зачерпывал зерно, а Мини бормотала: «Сахарный тростник! Я его просто обожаю!», прискакала коза и выхватила несколько стеблей сахарного тростника прямо из хобота Мини.