Я взял ведро, отнес его подальше и высыпал там на землю, чтобы куры не путались под ногами у Мини, потом поднял голову и увидел козу, которая жевала сахарный тростник и пялилась на меня, точно один из папиных демонов. Она желала и зерна тоже. Пришлось задобрить ее, насыпав ей отдельную кучку зерна. Тем временем Мини протягивала хобот, брала пучок сена, засовывала его в смешной треугольный рот и тянулась за следующей порцией, все это четко и размеренно, как часы. Она действительно сильно проголодалась. Наверное, и куры тоже. Они все опустили клювы, задрали хвосты и занялись делом.
– Приятного аппетита! – сказал я и пошел взглянуть, что там в остальных сараях.
В одном стояла довольно мощная на вид моторная лодка, остро пахнущая чем-то, но не бензином. В другом – всякий садовый инструмент. Потом я заметил дверь в кирпичной стене, окружающей холм, и пошел взглянуть, что там.
Мини говорила, что там растения, но это не дало мне ни малейшего представления о саде, который раскинулся за стеной. Сад был огромный. Он был разбит на прямоугольники, между которыми тянулись посыпанные гравием дорожки, и там росли, наверное, все фрукты и овощи, какие только есть на свете, во всех мирах, сколько их есть. Стоя у калитки, я видел клубнику, и яблоки, и апельсины, лук, кабачки, дыни и салат, какое-то зеленое растение со свисающими листьями, которого я не знал, и бамию, и желтые плоды, похожие на помидоры, но не помидоры. Там были даже цветы, подальше вглубь сада.
Это было все, что я успел разглядеть, пока не прискакала коза и не попыталась прорваться мимо меня. Но одно насчет коз я знал твердо: они сожрут все, до чего доберутся. И я не думал, что Романов обрадуется, узнав, что я запустил козу в его огород. Так что я попытался захлопнуть дверь у нее перед носом. Но коза уперлась. Должно быть, этот сад-огород казался ей рождественским подарочком. А она была сильная! Мы долго состязались: я толкал изнутри, упершись спиной в дверь, а коза, как сумасшедшая, ломилась снаружи. У меня ушло пять минут на то, чтобы выпихнуть козу из сада, и когда я наконец закрыл дверь, то обнаружил, что выдохся.
Я все-таки немного прошелся по дорожке, но недалеко. У меня все тело ныло от разных неприятностей, которые со мной приключились. Одежда на мне все еще была сырая и начинала вонять плесенью, а теперь, когда солнце почти село, я начал замерзать. Мне казалось, будто я не спал уже целую неделю. Так что когда я дошел до делянки с кукурузой, я сорвал несколько початков для козы и съел несколько клубничин, раз уж они росли поблизости, но клубника показалась на вкус как ниплинг, и я наконец сдался.
Коза ждала снаружи. Мне пришлось поспешно захлопнуть дверь и швырнуть в нее кукурузой в качестве самообороны. Она поймала початок на лету и стала его жевать, глядя на меня демоническими глазами.
– И я тебя тоже люблю, – сказал я ей.
У сараев высилась Мини. Она обвила хоботом охапку чего-то с листьями, и глаза у нее были блаженно прижмурены. Куры налопались и разбрелись.
– Ну, пожалуй, мой долг на сегодня выполнен, – сказал я и пошел в дом, чтобы найти себе место, где можно лечь спать.
Я там приглядел себе один диванчик, и теперь душа моя стремилась к нему, как коза стремилась в сад.
И тут где-то в коридоре зазвонил телефон.
Я помчался туда, чтобы его заткнуть. Я помню, как папа отзывался о телефонах и о том, что они делают с его бедной головой, когда у него грипп, а Романов, по всей вероятности, способен был осуществить все то, чем папа только грозился.
В коридоре к тому времени сделалось довольно темно. У меня ушло не меньше минуты на то, чтобы отыскать телефон на столике у стены. Я едва не запаниковал, пока отыскал его. Я все представлял, как Романов вылетает из спальни, швыряясь заклинаниями направо и налево и браня меня за то, что я не беру трубку.
Наконец я его нашел – это был старомодный телефон с диском – и неуклюже схватил трубку.
– Ну наконец-то! – произнес женский голос прежде, чем я успел сказать хоть слово. – Не знаю, где тебя носило, Романов, да меня это и не интересует, но я хочу, чтобы ты хоть раз в жизни меня выслушал!
Голос был неприятный. По правде говоря, он мне напомнил голос моей матери. В нем, как и у мамочки, снаружи была любезность, а под ней – что-то злое и неприятное, отчего хотелось съежиться и спрятаться подальше. Я чувствовал, что эта женщина в весьма стервозном настроении. И я попытался свернуть разговор, как всегда делал это с матерью.
– Простите, мадам, – сказал я, – но мистера Романова сейчас позвать нельзя.
– Но я его жена! – сказала она воркующим и жестким тоном. – Позовите его немедленно.
– Боюсь, не выйдет, мадам, – сказал я. – Мистер Романов сегодня вообще недоступен.
– Что значит «недоступен»?! – осведомилась она. И пока я гадал, что на это ответить, – я понимал, что она из тех людей, кого мелочь вроде гриппа не остановит, – она, по счастью, продолжила: – И вообще, кто вы такой?
Тут я почувствовал себя в своей стихии.
– Я тут временно, мадам, – сказал я. – Мистер Романов нанял меня ухаживать за слоном.
– За слоном?! – воскликнула она. – Да он, никак, цирк устроить надумал?
– Тут, кажется, довольно много животных, мадам, – продолжал я, – но что касается того, что мистер Романов намерен с ними делать, для меня это тайна за семью печатями. Быть может, вы предпочтете перезвонить, когда мистер Романов сможет ответить на ваши вопросы лично?
– Разумеется, – ответила она. – Только скажите, когда это будет.
– Это не так-то просто сказать, мадам, – ответил я, – но, поскольку он нанял меня всего на неделю…
– На неделю! – воскликнула она, а потом добавила: – Пфа! – в точности как моя матушка, когда я доводил ее до белого каления.
В трубке раздалось: хлоп! щелк! бип-бип-бип…
Я невольно улыбнулся, аккуратно положил трубку рядом с телефоном, чтобы он больше не тревожил ни меня, ни Романова, и пробрался в странную, футуристическую ванную. Я помню, как снял с себя одежду и развесил ее на теплые трубы сушиться, но больше я не помню почти ничего, кроме того, что диванчик, к которому я стремился, оказался даже лучше, чем я думал.
Часть 7Снова ник
Глава 1
Насколько я помню, всю ночь мне снилась Родди. Наверное, такое уж свойство у этого дома: Романов говорил, что ему снился я с толпой детей, и в моих снах Родди тоже все время была с целой стаей ребятни. Я все повторял ей: «Мне надо поговорить с тобой наедине!», а она смотрела озабоченно и отвечала: «Ну как ты не понимаешь? За ними же некому присматривать, кроме меня». Тогда я пытался ей объяснить: «Если мы не поговорим, все обрушится». А она парировала: «Это все из-за саламандр». Снова и снова, в самой разной обстановке. Это было просто безумие какое-то.
На следующее утро меня разбудил телефон. Он все звенел и звенел.
Я проснулся ровно настолько, чтобы издать хриплый звериный рык и выбраться в коридор, кутаясь в полотенца, которые я использовал вместо одеял. Я же вам уже рассказывал, какой я бываю, когда только что проснулся. Я налетел на столик и сшиб с него телефон. Телефон я оставил валяться на полу, наклонился и принялся на ощупь искать трубку, а когда я ее нашел, то немного потряс, чтобы телефон заткнулся. Когда это не помогло, я приложил трубку к уху и снова издал звериный рык.
– Ну на этот-то раз это ты, Романов? – осведомился голос ужасной женщины.
– Гра-а! – ответил я.
– Нет уж, послушай меня! – сказала она. – Я старалась, я очень старалась все простить и забыть, и, видит бог, я пыталась прожить на те жалкие гроши, что ты мне уделяешь…
Я застонал. Видимо, именно это самое сделал бы и Романов, потому что она решила, будто я – это он. Она все трындела и трындела. О том, как тяжело выглядеть прилично, когда денег так мало, и о том, как люди на нее косятся, оттого что она вынуждена по два раза появляться в одном и том же платье, и так далее, и тому подобное. Меня это достало, и я спросил: «Почему бы вам в таком случае не попытаться заработать денег самой?» Но получилось только:
– Помумепапазасай?
– Чего-чего? – переспросила она. – Романов, ты что, пьян?
– Нет, – ответил я, – я просто еще не пил кофе.
Точнее:
– Постощениффе.
– Ты пьян! – провозгласила она почти торжествующе. – Романов, я всерьез о тебе беспокоюсь. Здесь ты мог бы сделать блистательную карьеру! Весь мир был у твоих ног – а ты бросил меня и похоронил себя на этом острове! Я тогда тебя не понимала, я тебя не понимаю и теперь. Я слышала, что ты собираешься открыть цирк. Откровенно говоря, меня не удивляет и то, что ты начал пить. Тебе следует немедленно вернуться и занять свое место среди достойных людей с правильным взглядом на жизнь, пока ты не погиб окончательно. Ты ведь знаешь, что я могу позаботиться о тебе. Я могу тебе помочь, Романов! Я думаю, ты попал в плохую компанию – мне совершенно не понравился этот парень, которого ты нанял, а этот слон, на мой взгляд, – просто крик о помощи!
Примерно в этот момент я попытался заставить ее заткнуться, положив трубку обратно на телефон, но это не помогло. Ее голос по-прежнему не умолкая гремел на весь коридор. Она продолжала распространяться о том, какой Романов слабохарактерный и как ему нужна достойная женщина, которая его поддержит. Минут пять я сидел на полу и слушал, думая о том, как неудивительно, что Романов ее бросил, и гадая, как все-таки ее заткнуть. Я был еще слишком сонный и соображал плохо, но чувствовал, что ее голос доносится сюда с помощью магии откуда-то из-за моего правого плеча. Тут все делалось с помощью магии. Это навело меня на мысль. Я вздохнул и снова снял трубку.
Она к тому времени разозлилась. Она орала:
– Романов, отвечай, слышишь?! Если не ответишь, можешь быть уверен: я сделаю именно то, что обещала! Я ведь тоже могу манипулировать магией, знаешь ли! Если ты по-прежнему будешь упрямиться, я возьму в свои руки всю власть, которая мне доступна, и тогда ты пожалеешь! Возможно, у меня на это уйдут годы, но я это сделаю, и тогда – берегись! Меня уже тошнит от твоего отношения…