Я заставил себя подойти на шаг ближе. Споткнулся о какую-то деревяшку, на миг оторвал глаза от мастера молитв – и увидел то, чем его убили: лопату и топор, валяющиеся на гальке. Металлические части инструментов были красные и липкие, с приклеившимися на них волосами. Я вспомнил, как Иафет бежал к машине, весь залитый тем, что я принял за красную вышивку. Меня затошнило. Я просто не мог сдержаться. Мне очень стыдно, но я совершенно не приспособлен для подобных вещей. Я заставил себя войти в воду, коснуться чуть теплого, глядящего невидящими глазами лица мастера молитв, чтобы наверняка убедиться, что он мертв. А потом я выбежал на берег, отбежал по галечному пляжу в сторону, пока труп не скрылся из виду, и там меня вывернуло наизнанку. Когда я выполз на травянистый обрыв, с липким кофе, стоящим в носу, меня трясло хуже Мини.
– Там кто-то мертвый, да? – спросила Мини.
– Да, – сказал я. – Ужас. Давай пойдем куда-нибудь в другое место. Все равно тут мы ничего сделать не сможем, пока Максвелл Хайд не проснется.
Мы выбрали солнечное место у стены сада, и я мешком плюхнулся на траву. Мини все пыталась обвить меня хоботом и тут же отдергивала его. Я понимал – она хочет удостовериться, что я еще живой.
Много времени спустя я сказал:
– Ты извини, что я на тебя наорал. Я был в плохом настроении.
– Да-да, я знаю, – сказала слониха. – Тебе все время приходится всех кормить. Я… э-э… я все равно съела довольно много яблок, прежде чем ты вышел.
– Возможно, зря, – сказал я.
Я немного посидел, глядя на кур, которые клевали что-то в траве, потом сказал:
– Рядом с тем местом, где мы появились, есть треугольный кусок моря, который выглядит совсем как тропический пляж. Ты могла бы искупаться там.
– Мне уже не хочется, – грустно ответила Мини.
Мы все еще были там, когда дверь дома отворилась и на улицу вышел Максвелл Хайд, выглядящий весьма бодро. Он был аккуратен, подтянут и выбрит, хотя одежда его по-прежнему была влажной.
– Не мог бы ты взять себя в руки? – обратился он ко мне. – А то ты буквально отравляешь воздух мрачностью и унынием. И ты, и эта слониха. Что с вами такое?
– Идемте, покажу, – сказал я.
Я встал и протянул руку, чтобы погладить Мини.
– Можешь не ходить, если не хочешь, – успокоил я ее.
– Спасибо, – отозвалась Мини. – Думаю, я лучше пойду искупаюсь.
– Давай, – согласился я. – Только смотри не утони. А то я больше не выдержу.
Мини задрала хобот и разинула рот в широкой улыбке.
– Слоны прекрасно плавают! – заявила она и потопала прочь.
Я повел Максвелла Хайда в противоположном направлении. Идти туда мне не очень хотелось. Я еле тащился. Максвелл Хайд посмотрел на меня своим пристальным взглядом и спросил:
– Так ты понимаешь, что говорит слониха?
– Понимаю, – сказал я. – А вы?
Он покачал аккуратно расчесанной седой головой.
– Нет, не понимаю. Это, вообще-то, дар не из тех, что доступны всем и каждому, парень. Так она тебе рассказала, зачем Романову понадобился слон?
– Нет, – ответил я. – В смысле, это не его слониха. Я ее встретил на темных путях, она там застряла. Это была цирковая слониха, но на цирк налетела буря, – судя по тому, что она рассказывала, это было похоже на торнадо, – и Мини ударилась в панику и бросилась бежать. Она была третьим, кому понадобилась моя помощь, как вы и говорили.
Я все пытался сообразить, кто же был вторым, кому я помог, после Родди. Я знал, что это должен быть кто-то в Лоджия-Сити, но все никак не мог понять, кто именно.
– Понятно, – сказал магид. – Ты снял камень с моей души. А то я все никак не мог сообразить, для чего же Романову понадобился слон. Так ты понимаешь речь животных?
– Козу – нет, – сказал я.
Коза как раз приближалась к нам из-за деревьев. Изо рта у нее торчал пучок листьев, а на морде было написано любопытство.
– Козы – особая статья, – заверил меня Максвелл Хайд. – Они все совершенно безумные. Так где та штука, на которую мы идем смотреть?
– Вон там, внизу, – сказал я, спустился с ним по гальке и показал пальцем, отвернувшись, чтобы не смотреть самому. – Там, в воде.
– Боже мой! – ахнул он. Потом, немного походив вокруг, добавил: – Какой ужас! Зарублен лопатой!
Послышался плеск воды и шорох гальки. Я догадался, что магид выволакивает мастера молитв на берег, но посмотреть в ту сторону я все равно не решился.
– Ну, тут уж ничего не поделаешь. Остается надеяться, что смерть его была быстрой, – сказал магид, вернувшись ко мне и слегка сглотнув. – Кто это был?
– Мастер молитв из Лоджия-Сити, тот, что хотел убить Романова, – сказал я. И тоже сглотнул.
– То-то вышивка показалась мне знакомой, – сказал Максвелл Хайд. – Это называется – «не рой другому яму». Ну ладно, если тебя тошнит, нам совершенно незачем здесь торчать. Пошли обратно в дом. Я тебя хотел кое о чем расспросить.
Я с радостью устремился прочь оттуда, но, поднявшись на берег, столкнулся нос к носу с козой.
– О господи! Как вы думаете, она не… она не попытается сожрать его?
– Козы, кажется, не хищники, но все равно лучше не рисковать, – сказал Максвелл Хайд, снова ухватил козу за рог и хвост и поволок ее к сараям – она и мекнуть не успела.
– Поди-ка раздобудь веревку, – сказал он мне. – Наверняка в одном из этих сараев должна найтись веревка.
Я заглянул в ближайший к дому сарай, рассчитывая найти там навороченную моторную лодку. Теперь это была всего лишь жалкая рассохшаяся плоскодонка, но над ней на стене висел моток бечевы, рядом с садовым инструментом, пилой и двумя пустыми крючками.
– Я думаю, лопату и топор взяли тут же, – сказал я, вручая Максвеллу Хайду веревку.
Он выглядел несколько раздраженным, оттого что коза дергалась у него в руках, но тем не менее сказал он довольно спокойно:
– Ну да, думаю, они откуда-то отсюда. Обмотай один конец веревки вокруг шеи этой твари, да поживее!
Мне удалось накинуть веревочную петлю более или менее на нужное место. И тут же я с изумлением увидел, как свободный конец веревки сам собой обмотался вокруг остальной веревки и затянулся прочным узлом.
– Спасибо. Фу! – воскликнул Максвелл Хайд, выпрямившись. Он изрядно запыхался. – Экие непоседливые твари эти козы! И вонючие вдобавок.
Он пошел к дому. Я растерянно оглянулся назад, но другой конец веревки успел каким-то образом привязаться к двери сарая, и коза уже рвалась с привязи. Впечатляет.
– Надо сказать, – заметил магид, – что я немного удивился, увидев окровавленного мальчика, бегущего к вертолету, но я тогда был такой усталый, что не обратил на это особого внимания.
Разумеется, это была кровь! Я почувствовал себя идиотом, вспомнив, как принял ее за вышивку.
– А кто управлял машиной? – спросил у меня Максвелл Хайд.
– Наверное, Джоэл, второй молитвенник, – сказал я. – Разве что с ними был еще и пилот.
– Это вполне мог быть мальчишка, – заметил он. – Он взлетел рывком, на полной мощности, и его мотало из стороны в сторону. А где все это время был Романов?
– Романов был в постели. Он очень болен, – сказал я, словно бы оправдывая его. – Я точно знаю, что он был в постели, потому что я в это время бегал по дому и закрывал окна, на случай, если мастер молитв попытается проникнуть внутрь.
Я услышал себя со стороны – и впервые за все время удивился. Я заботился о Романове и защищал его с тех самых пор, как я тут очутился, а ведь Романов, по всей видимости, готов был прикончить меня за деньги, если бы счел, что я того стою. Мне пришло в голову, что, возможно, мной руководило какое-нибудь защитное заклятие. Но почему-то не верилось. Наверное, я просто восхищался этим человеком.
И я продолжил:
– Они действительно хотели его убить. Они называли его нечистым. Но он ничего им не сделал – разве что снабдил вышивальщиков заклинаниями, которые защищают от радиации.
– Так вот что их разозлило! – задумчиво сказал Максвелл Хайд. – Хорошо. Я сам могу засвидетельствовать, что ты в это время был заперт в доме, дверь была загорожена слоном и крови на тебе не было. Так что ты, думаю, невиновен.
Он открыл дверь, и я прошел на кухню следом за ним. Он сказал:
– Но насчет Романова мне приходится полагаться исключительно на твои слова.
– Сразу видно, что вы пишете детективы, – сказал я.
Максвелл Хайд развернулся ко мне с таким видом, что я невольно отшатнулся.
– Я еще и магид, – сказал он. – И разобраться в этом деле – моя обязанность.
Он держался сурово и властно. Я почувствовал себя так, словно сострил вслух на похоронах. Потом он малость расслабился и сказал:
– Но сперва я хочу знать, что ты думаешь вот об этом.
Он подвел меня к гостиной, распахнул дверь и спросил:
– Ну? Что тут происходит?
Я немного офигел. Гостиная теперь выглядела как еще один сарай. Стенки были сколочены из корявых серых досок, поросших понизу зеленым мхом, в старом деревянном полу зияли дыры. Сквозь щели в стенах блестело море. Окна перекосились и были затянуты паутиной, а что касается двух кресел, на которые я уложил Максвелла Хайда… Хорошо еще, что я накрыл их ковриком. Они превратились в пару гнилых шезлонгов, и ткань на одном из них треснула ровно посередине.
– Думаю, это оттого, что Романов так сильно болен, – сказал я.
Магид нахмурился и взглянул на меня вопросительно.
– Остров и все остальное уменьшается и ветшает с тех пор, как я пришел сюда и нашел его, – объяснил я. – Должно быть, он так болен, что не в силах поддерживать здешнюю магию.
– Это очень маловероятно, – сурово сказал мне Максвелл Хайд. – Этот остров и его обстановка должны функционировать в автономном режиме, иначе Романов просто не мог бы уходить отсюда. Я подозреваю, что все это получает энергию из тех миров, частью которых оно является. Из каждого понемногу, чтобы не нарушить равновесие. Тут все очень продумано. Романов в таких делах спец, парень. А где он сам? Надо на него взглянуть.