– Он там, – сказал я и повел его в спальню.
Там было ужасно. Спальня превратилась в крошечную, убогую комнатенку с толстыми стенами, сочащимися сыростью и покрытыми черными пятнами плесени. Воздух был спертый, болезнью пахло уже очень сильно. Романов выглядел как настоящий труп. Он лежал на узкой кровати и был почти такой же страшный, как мастер молитв. Щеки ввалились, волосы приклеились к потному лбу, так что лицо стало похоже на резкий серый зубчатый череп. Я испытал большое облегчение, обнаружив, что он все еще дышит.
– Фу! – воскликнул Максвелл Хайд.
Я бросился к окну, чтобы отворить его – или хотя бы попытаться, – но магид рявкнул на меня:
– Стоп! Стой, где стоишь, и не двигайся с места!
Я мгновенно замер, стоя почти на самой куртке Романова.
– Что с ним? – спросил я.
– Сейчас выясним, – сказал Максвелл Хайд.
Он наклонился и очень осторожно коснулся потного лба Романова. Магид крякнул, но Романов даже не шелохнулся. А потом, к моему удивлению, Максвелл Хайд отодвинул палец ото лба Романова, как будто вел им вдоль невидимой нити, провел по воздуху и почти коснулся моего лба.
– Так я и думал, – пробормотал он и провел пальцем обратно в сторону Романова.
– А в чем дело? – спросил я.
– Смотри, – сказал он. – Или тебе не видно?
Но я увидел ее сразу, как только он велел мне смотреть. Между головой Романова и моей тянулась размытая ниточка грязного на вид, серовато-желтого света. Действительно мерзкая. Меня едва снова не стошнило.
– Нет, мне видно, – сказал я.
– Часто ли ты к нему прикасался? – сурово спросил Максвелл Хайд.
Я задумался. Насколько я помнил, я вообще к нему не прикасался.
– По-моему, я до него не дотрагивался, – сказал я. – Мне почему-то не хотелось этого делать. В смысле, я…
– Ну хоть на этом спасибо, – сказал Максвелл Хайд. – А не то он бы, наверное, уже был мертв.
Он выпрямился и посмотрел мне в глаза.
– Мой мальчик, мне потребуется от тебя подробный отчет обо всем, что ты делал с тех пор, как исчез из Лондона. Но для начала, прежде чем ты сделаешь что-либо еще, ты меня очень обяжешь, если немедленно пойдешь и искупаешься в море вместе со слонихой. Сними с себя всю одежду, оставь мне ее на берегу, для дезинфекции, и ныряй в воду. Непременно окунись с головой. Ничто не смывает черную магию лучше соленой воды. Если увидишь, что слониха купается в пресной воде, туда не ходи. Найди настоящее море. Ступай. У меня тут будет достаточно других дел.
Я выполз из дома, чувствуя себя прокаженным. Я не знал, смогу ли когда-нибудь снова почувствовать себя прежним. Даже вид Мини, которая лежала на боку в хрустальной голубой воде, поливая себе спину из хобота, меня не подбодрил.
– Мини, эта вода соленая? – спросил я.
– Очень! – весело откликнулась слониха. – У меня от нее в хоботе щиплет!
Я недоверчиво попробовал воду на вкус – она действительно оказалась соленая. Очень соленая. Я как будто язык ошпарил. На самом деле, она была настолько соленая и в ней было так легко плавать, что я заподозрил, не включил ли сюда Романов кусочек Мертвого моря. Мини так обрадовалась, что я тоже пришел купаться, что мне вскоре немного полегчало. Мы бултыхались в воде и поливали друг друга. Она каталась, а я брызгался.
В конце концов я поднял голову и увидел на берегу Максвелла Хайда, который тщательно осматривал мои вещи. Когда я вылез на берег и подошел к нему, он как раз продувал мои ботинки.
– Вот так-то лучше, – сказал он. – Одежда чистая. Давай теперь взглянем на тебя. Повернись. Подними руки. Наклонись, мне надо осмотреть твою макушку… Хорошо. Отлично. Ты теперь тоже чист, – сказал он и протянул мне старое драное полотенце. – Вытирайся и одевайся.
Он пошел прочь.
– С Романовым все в порядке? – спросил я вслед.
– Скоро все будет в порядке! – отозвался он. – И не задерживайся, а то опоздаешь к ланчу!
Когда я пришел в кухню, он стоял у плиты и размешивал в большой сковородке яйца. Мой жалкий латук и недозрелые помидоры превратились в сравнительно сносный салатик, а на столе лежала еще одна свежая булка.
– А я думал, вы не любите яичницу, – сказал я, почесывая слипшиеся от соли волосы.
– Так это было утром, – сказал он. – Достань-ка мне поднос и столовые приборы. Надеюсь, Романов тоже поест.
Когда все было готово, я вызвался отнести поднос Романову, но Максвелл Хайд мне не позволил.
– Я тебя к нему близко не подпущу, – сказал он. – Как ты не понимаешь? Кто-то наложил на тебя чрезвычайно гнусное заклятие, которое было предназначено для того, чтобы погубить Романова и сделать так, чтобы обвинили в этом тебя. Кажется, я его обезвредил, но рисковать я не стану.
Он сам отнес поднос Романову вместе с большим чайником чая и огромной кружкой. Когда он вернулся, вид у него был весьма довольный.
– Похоже, все в порядке, – сказал он. – К нему вернулся аппетит. Кушай, парень. И заодно, пока ты поглощаешь все это, расскажи-ка мне подробно обо всем, что с тобой случилось с тех пор, как ты остановился рядом со мной в лондонском отеле.
И я принялся рассказывать. Максвелл Хайд несколько раз меня останавливал и просил рассказать еще раз, поподробнее, то, о чем я только что говорил. В первый раз это было, когда я рассказывал о заклятии, которое я налагал вместе с Арнольдом, Чиком, Дэйвом и Пьером, чтобы обеспечить безопасность крикетного стадиона.
– А-а, понял! – сказал он, когда я объяснил еще раз. – Так вот что это за мир! Тот, где Британская империя завоевала большую часть Европы и теперь дико боится союза русских с турками. Ну, одно можно сказать наверняка: это заклятие, направленное против Романова, явно не оттуда. Половина их паранойи – из-за того, что маги у них, по правде говоря, просто никудышные. То, в чем ты принимал участие, – это типичная халтура. А что тебя так огорчает?
Мне снова стало неловко из-за того, во что я втравил этих четырех магов.
– Из-за меня у них будут большие неприятности, – сказал я. – У Арнольда и остальных. Из-за того, что я притворялся их новичком. Я видел, что у них будут проблемы, по тому, как лихорадочно они меня разыскивали.
Максвелл Хайд вздохнул.
– Вероятно, да. Я проверю – мне в любом случае придется это сделать, – но, откровенно говоря, я не представляю, как еще ты мог поступить. Иначе тебя просто расстреляли бы как шпиона. Насколько я понимаю, ты инстинктивно сделал все как надо. Продолжай.
Я принялся рассказывать дальше, и он снова перебил меня, чтобы расспросить поподробнее о черной пантере в лесу, и еще раз – когда я стал рассказывать, как маги меня там разыскивали.
– Ты говоришь, они выглядели как призраки? Подумай хорошенько. Ты хочешь сказать, что они присутствовали там лишь частично, в то время как ты действительно находился там во плоти?
– Ну, мне так показалось, – сказал я. – Я не знал, могут они меня увидеть или нет. Я потому и удрал на темные пути, чтобы скрыться от них. Но потом я сел, подумал и в конце концов решил, что мне лучше пойти и разыскать Романова.
– Погоди-ка, – сказал Максвелл Хайд. – Ты мне говорил, что Романов, по всей видимости, отнесся к тебе с презрением и что ты его очень боялся. Так почему же ты решил, что тебе следует посоветоваться именно с Романовым? Быть может, ты сделал это не по своей воле?
– Возможно, – признался я. – Я знаю, это звучит странно – ведь мне было известно, что ему предлагали деньги за то, чтобы избавиться от меня. Но думаю, я отправился к нему потому, что он непревзойденный мастер. Он был в сто раз искуснее, чем Арнольд и его парни. И у меня достаточно денег, чтобы ему заплатить. А не может быть такого, что заклятие уже было наложено на меня, еще тогда, когда Романов меня нашел? Он ведь заболел еще до того, как я появился здесь.
– Мы подумаем над этим в свое время, – сказал Максвелл Хайд. – Видишь ли, те, кто это сделал, могли и перестраховаться. Рассказывай дальше.
Я стал рассказывать дальше и наконец дошел до того момента, где я встретился с самим Максвеллом Хайдом. Слушая эту часть моего рассказа, он кривился. Наверное, ему было стыдно, что он так нализался. Тут мы оба услышали, как в глубине кухни что-то загудело, и резко обернулись в ту сторону. В углу стоял большой холодильник и работал.
Максвелл Хайд подпрыгнул от радости.
– Ага! – сказал он. – Романову стало лучше!
Он полез в холодильник, одобрительно хмыкая, и добыл оттуда большой кусок сыра и упаковку клубничных йогуртов. Надписи на коробочках были непонятные, но, на мой вкус, это был нормальный клубничный йогурт. Мы оба съели по йогурту, а еще один Максвелл Хайд отнес Романову.
Эта помеха меня порадовала. Я все еще испытывал смешанные чувства из-за встречи с этой девочкой, Родди, – то ли она меня смущала, то ли еще что. И мне не хотелось даже упоминать о ней. Теперь у меня было время на то, чтобы придумать, как это сделать. И вот я сидел, смотрел на печку и думал. На самом деле это была уже не печка. Это была белая плита с несколькими дверцами и без огня внутри. Совсем не такая уютная.
Потом Максвелл Хайд вернулся и снова стал слушать меня, положив локоть с кожаной заплатой на стол и опершись на руку твердым солдатским подбородком. Я сумел гладко перейти к своему пребыванию в Лоджия-Сити, потом к встрече с Мини и так до конца, ни разу не упомянув о Родди. Максвелл Хайд кивал и хмыкал, но больше меня не перебивал.
– Хорошо, – сказал он, когда я дошел до того момента, как летательный аппарат поднялся в воздух. – Тут масса пищи для размышлений. Часть из этого мне еще придется обдумать. Но две вещи бросаются в глаза сразу. Первое – это когда именно на тебя наложили это заклятие против Романова. Я некоторое время думал, что это сделал мастер молитв. Это было бы вполне в их духе. Они делают немало грязных дел, прикрываясь словом «молитвы». Но чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что это было сделано еще в Лондоне и сделал это тот самый человек, что послал тебя в иные миры. И прямо у меня под носом! – Он рассерженно фыркнул. – Это говорит о том, как сильно я нервничал. Мне следовало бы заметить. В любом случае, как по-твоему, есть тут логика?