Но тут Хеппи налетела на меня и вытолкала в холл.
– Я с ними сама поговорю! Это мое право! – рявкнула она на прощание.
«Ну что ж, по крайней мере, она готова признать, что эти создания существуют», – думала я, жуя тост, хотя есть мне совсем не хотелось. Иззи втихомолку перемигивались друг с другом и уже только делали вид, будто им страшно. Я очень надеялась, что они, возможно, тоже начинают верить в этих созданий, но наверняка сказать было нельзя. Похоже, они во всем верили на слово Хеппи, так что если Хеппи поверит… Нет, все, на что я могла надеяться, – это что близняшки не будут слишком хулиганить в машине, да и это, пожалуй, было чересчур оптимистично.
Машина обитала в нише, вырубленной в откосе под палисадником, и она оказалась вполне новой и современной. Это меня удивило. Я ожидала, что авто, которое водит Джудит, тоже окажется каким-то домотканым, если вы понимаете, что я имею в виду. Мы все сели в машину. Меня Джудит усадила рядом с собой на переднее сиденье, а это означало, что Грундо пришлось сесть назад, между двумя Иззями. Я не уверена, но, возможно, Джудит таким ненавязчивым образом хотела наказать Грундо за то, что он злоупотребил их гостеприимством. Он выглядел очень бледным и угрюмым между двух желтых платьиц с оборочками.
Вероятно, и я выглядела не лучше. Пока мы неслись между зелеными изгородями по белой раскаленной дороге, я чувствовала себя полным ничтожеством. Я думала о том, что на самом деле это я злоупотребила гостеприимством семейства Димбер. Мне пришло в голову, что по-настоящему порядочный и разумный человек на моем месте вчера вечером пошел бы и разбудил Джудит либо Хеппи и попытался бы показать им существ, рассевшихся на перилах, или, по крайней мере, рассказал бы про них. Но я была вынуждена признаться себе, что это кончилось бы тем же самым, только скандал разразился бы ночью, а не утром. Бабушка верещала бы точно так же. Потому что – и вот что меня точило и грызло! – Хеппи невзлюбила меня точно так же, как я невзлюбила Хеппи. Ужасно, но факт. К своей родной бабушке полагается испытывать теплые чувства, а я к ней никаких теплых чувств не испытывала. Подлинная причина того, почему я не попыталась разбудить ночью хотя бы Джудит, состояла в том, что, как только я увидела странное существо на спинке своей кровати, я тотчас же поняла, что это возможность насолить Хеппи. Я ощутила торжество, почти злорадство. И это было ужасно.
Из-за всего этого мне стало так плохо, что я просто не могла больше молчать.
– Кто такая миссис Кендейс? – спросила я.
– Жуть! – сообщила одна из Иззей. – Она не слышала про миссис Кендейс!
– Ах, милочка! – пролепетала другая Иззи нежным взволнованным голоском. – Миссис Кендейс – это суперведьма, и она может освежевать тебя одним взглядом, милочка!
– Тише, дорогие мои, – сказала Джудит своим обычным мягким тоном. – Она леди-правительница, Арианрод, если тебе известно, что это означает.
– Нет, – призналась я, – боюсь, я этого не знаю.
– Ага, так значит, ей известно не все на свете, этой мисс Придворной Всезнайке! – хихикнула одна из Иззей.
– На самом деле, милочка, она невежественна как пробка! – присоединилась к ней другая. – Будь к ней снисходительнее. Всему виной ее воспитание.
Я решила, что с меня на сегодня хватит. Я обернулась к ним и сказала тихо, но угрожающе:
– Я вчера говорила кое-что насчет клопов. Так вот, я не шутила!
Они злобно зыркнули на меня исподлобья и заткнулись.
– Леди-правительница? – продолжала Джудит, как будто бы ничего не случилось. – Ну да, пожалуй, ты можешь этого и не знать. Двор и кортеж почти всецело сосредоточены на мужской стороне магии, не правда ли? Леди-правительница – женский противовес мерлина. Она не менее могущественна, чем он, но, как правило, не интересуется государственной магией. Она уп равляет более обыденными вещами. Нынешняя леди-правительница, миссис Кендейс, особенно тщательно следит за нами, потомственными ведьмами, – как нельзя более тактично, ведь мы, в конце концов, заботимся о здоровье земли, – и, видимо, именно поэтому матушка в первую очередь подумала о ней.
Для меня все это было в новинку. До сих пор я предполагала, что мерлин существует сам по себе. «А может, Сибилла тоже ничего не знает о миссис Кендейс!» – подумала я. Может, вся эта катастрофа еще обернется к лучшему! Я была благодарна Джудит за то, что та предоставила мне новую тему для размышлений вместо мыслей о том, какая я плохая внучка.
Я сидела, раздумывая о противовесе мерлина, и смотрела в окно, а Джудит вела машину. Спустя некоторое время я осознала, что вижу диких сородичей существ из Регалий. Они были почти полностью прозрачны и совершенно бесцветны. Они были повсюду и выглядели абсолютно счастливыми. Они мирно нежились на жарком солнышке. Они сидели и раскачивались на изгородях, или целыми сонмами лениво парили над созревающей пшеницей, или, приплясывая, удалялись куда-то в сторону холмов и лесов. Еще вчера я приняла бы их за полуденное марево, но сегодня я видела, что они имеют самые разные формы и размеры, хотя никого настолько большого, как существо из кубка, среди них не было.
Я смотрела, как они кувыркаются и скользят среди травы у изгородей в потоках воздуха, создаваемых нашей машиной, и гадала, отчего я вдруг обрела способность их видеть. Быть может, сведения, полученные от хромой леди, развили во мне эту способность – но мне казалось, скорее, что для того, чтобы их увидеть, нужно было просто знать, что они существуют. Но откуда про них узнал Грундо? Как он разглядел их в Регалиях?
Я спросила об этом Грундо, когда мы остановились и ненадолго вылезли из раскаленной машины. Джудит пошла покупать еще топлива, а Иззи прыгали вокруг нас и обзывались по-всякому.
Грундо, похоже, удивился.
– Да я всегда их видел! – сказал он.
Мы сели обратно в машину. Грундо, кажется, мужественно терпел приставания Иззей, но временами близняшки все же брали верх, и их голосочки звенели, как осиное жужжание.
– Жуткий мальчишка! Медвежутик! Весь в скорлупе! Как устрица!
– Нет, милочка, он не устрица. Он слизняк. Склиззский!
Если они начинали чересчур наглеть, я оборачивалась и говорила:
– Клопы!
Джудит просто делала вид, что ничего не слышит.
Ехать пришлось очень долго. На ланч мы остановились на лужайке в какой-то деревне и купили преттибред у местного пекаря. Преттибред оказался не очень: жесткий и черствый. Иззи откусили от своих порций по кусочку и тут же объявили, что решили худеть, так что все досталось Грундо, а Иззи тем временем гоняли по всей лужайке колеса от телеги. Вокруг собралась целая толпа ребятишек, зачарованно глазевших на их желтые панталончики с оборочками, пока наконец из здания почты не вышла крупная женщина и не загнала ребят в дом.
Джудит, похоже, ничего этого не заметила. Не обратила она внимания и на то, что, когда мы вернулись в раскаленную машину, Иззи вдруг обнаружили, что преттибреда не осталось совсем.
– Ну что ж, дорогие мои, все равно он был не очень вкусный, – сказала она, и мы поехали дальше.
Всю оставшуюся дорогу Иззи только и делали, что ныли. Им жарко, они умирают от голода, так нечестно! Они ныли и ныли, а местность между тем менялась: вокруг поднялись пологие зеленые холмы, чьи вершины были окаймлены лесом, и дороги сделались белыми и прямыми как стрела. А потом перед нами распахнулась голубая даль и на горизонте замаячил тонкий шпиль.
– Это Солсбери, – сказала Джудит. – Уже почти приехали.
И, к моему немалому удивлению, очень строго обратилась к Иззям:
– Дорогие мои, миссис Кендейс – очень старая леди, и, если мы ее расстроим, она может причинить мне и Хеппи немало вреда. Так что я вынуждена вас попросить вести себя у нее по-настоящему прилично. Могу я на это рассчитывать?
– Но, милочка, я и так веду себя идеально! – возразила одна Иззи. А другая заныла:
– Ой, старые леди такие скучные! Можно, мы лучше посидим в машине?
– Нет, – ответила Джудит. – Нельзя. Она будет очень разочарована, если не повидает вас.
По-моему, только слепая материнская любовь могла заставить Джудит сказать такое. Мы наконец остановились у дома на окраине Солсбери. Дома было почти не видно за высокими вечнозелеными изгородями. Мы выбрались из машины и пошли по тропинке за изгородью, разминая затекшие ноги. Джудит толкнула зеленую входную дверь прохладного элегантного домика, вошла в прихожую и окликнула:
– Миссис Кендейс! Это Джудит Димбер. Вы нас ждали, да?
– Да, милочка. Я тут, – откликнулся старческий голос.
Мы ввалились в комнату, где в низком кресле у столика, накрытого к чаю, восседала миссис Кендейс. Она обернулась. У нее была очень красивая головка с тяжелой прической из густых седых волос и удивительно стройные ноги, обтянутые шелковыми чулками. Когда она увидела Иззей, на ее лице отразилось такое смятение, что я едва не рассмеялась.
– Я не знала, что вы привезете близнецов, дорогая моя, – сказала она.
Я поняла, что взволнованный тон, которым то и дело говорили Иззи, был подражанием миссис Кендейс. Она была такая старомодная и интеллигентная, что ее голос действительно звучал почти взволнованно.
– Мы так и знали, что вы будете оч-чень рады нас видеть! – сказала одна Иззи, почти копируя тон миссис Кендейс.
Миссис Кендейс поморщилась.
Другая сестра грубо заявила:
– А это кто такой? Мы к себе в дом сапоги не пускаем!
Она указала пальцем на мужчину, который стоял у столика, держа в руках чашку с чаем. Это был приятный пожилой человек в потрепанном полотняном пиджаке. На ногах у него были зеленые резиновые сапоги. Он взглянул сперва на свои сапоги, потом на Иззей и, похоже, несколько встревожился, но промолчал.
– Ах да! – сказала миссис Кендейс. – Позвольте представить: Солсбери. Мы как раз обсуждали вашу проблему.
– Солсбери? – переспросила Джудит.
– Ну да, – сказала миссис Кендейс. – Город Солсбери.
– А-а! – Джудит растерянно закуталась в свою шаль и представила меня и Грундо.