Разведчики, действовавшие под прикрытием "Амторга", занимались добыванием технологических секретов в американских компаниях и осуществляли поставки в СССР продукции предприятий США, не разрешенных к экспорту в Страну Советов. Вряд ли является случайным практически одновременный приезд в США Натальи Кончаловской с мужем-разведчиком и сотрудником "Амторга" и ее крестного отца скульптора Коненкова с женой Маргаритой, которой советской разведкой был присвоен псевдоним Лукас.
В Нью-Йорке Коненковы создали богемный салон, который с удовольствием посещали представители элит США. Хозяин – скульптор Коненков – играл на гармошке и обильно угощал гостей за резным деревянным баром собственного производства. Молодая красивая жена Маргарита была радушной и любезной хозяйкой.
Аналогичный салон действовал за многие тысячи миль от Нью-Йорка в штате Вашингтон, в городе Сиэтл, где жила крестница Сергея Коненкова Наталья Кончаловская со своим мужем разведчиком Алексеем Богдановым. Она также была мила с многочисленными гостями, а муж занимал их игрой на фортепиано.
Двадцать два долгих года провели в США супруги Коненковы. Маргарите (Лукас) удалось влюбить в себя выдающегося физика Альберта Эйнштейна и через его посредство познакомиться с руководителем американского "манхэттенского" проекта по созданию атомной бомбы Робертом Оппенгеймером и его супругой Кэтрин. Бывший начальник 4-го (диверсионно-разведывательного) управления НКВД-НКГБ генерал-лейтенант Павел Судоплатов в своей автобиографической книге "Спецоперации. Лубянка и Кремль" писал об этом следующее:
"Жена известного скульптора Коненкова, наш проверенный агент, действовавшая под руководством Лизы Зарубиной, сблизилась с крупнейшими физиками Оппенгеймером и Эйнштейном в Принстоне. Она сумела очаровать ближайшее окружение Оппенгеймера. После того как Оппенгеймер прервал связи с американской компартией (сделано это было также по настойчивой рекомендации советской разведки с тем, чтобы не привлекать внимание ФБР, следящего за членами компартии США), Коненкова под руководством Лизы Зарубиной и сотрудника нашей резидентуры в Нью-Йорке [Павла] Пастельняка [оперативный псевдоним, которым он подписывал шифровки в центр] (Лука) постоянно влияла на Оппенгеймера и еще ранее уговорила его взять на работу специалистов, известных своими левыми убеждениями, на разработку которых уже были нацелены наши нелегалы и агентура".
По возвращении в Москву в 1945 году Коненков получил большого размера мастерскую в престижном доме на улице Горького. В этом же доме Коненковым была предоставлена квартира. Оставшиеся годы их жизни они проводили в тесном общении с семьей Сергея Михалкова.
Юлиан Семенов
Мужем дочери Натальи Кончаловской и падчерицы Сергея Михалкова, Екатерины, был Юлиан Семенов.
Юлиан Семенов (Ляндрес) родился в 1931 году. Его отец – Семен Ляндрес с 1930 года работал в Высшем совете народного хозяйства (ВСНХ) и Наркомате тяжелой промышленности, одно время был помощником наркома тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе. В середине 1930-х годов был приглашен Бухариным, главным редактором газеты "Известия", на должность ответственного секретаря и заместителя главного редактора.
В начале 1940-х годов, уже после ареста и расстрела Бухарина, вновь работал ответственным секретарем и заместителем главного редактора газеты "Известия". В 1942 году был арестован на несколько месяцев. В 1952 году был вновь арестован и осужден на восемь лет лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ). Его сын Юлиан бесстрашно добивался освобождения отца. И в 1954 году Семен Ляндрес был освобожден. Вернулся из заключения инвалидом. В конце 1950-х годов работал заместителем директора Гослитиздата, в 1960-е годы – заместителем главного редактора журнала "Вопросы литературы".
Юлиан Ляндрес в 1948 году поступил в Московский институт востоковедения. За активную защиту отца был исключен из комсомола и отчислен с пятого курса института. Завершить образование смог только после смерти Сталина. Преподавал в МГУ язык пушту и одновременно учился на историческом факультете.
Начиная с 1955 года в различных центральных изданиях стали появляться произведения неизвестного ранее автора Юлиана Семенова. Это был псевдоним, выбранный Юлианом Ляндресом в честь своего горячо любимого отца. Первые публикации Юлиана Семенова увидели свет в авторитетных советских печатных органах: "Огонек", "Правда", "Комсомольская правда", "Литературная газета" и "Смена".
В МГУ имени Михаила Ломоносова, в котором преподавал Юлиан Семенов, обучались студенты разных стран мира. За ними, как и за профессорско-преподавательским составом и советскими студентами, бдительно присматривали чекисты. Молодой, энергичный и эрудированный, к тому же чрезвычайно контактный преподаватель редкого языка пушту, с репрессированным отцом, вполне обоснованно заинтересовал госбезопасность. Человек авантюрный, жаждущий многое увидеть и познать, Юлиан Семенов не отверг их предложение стать агентом и отправиться в Афганистан.
В 1959 году Юлиан Семенов ступил на афганскую землю, где он только не побывал, выполняя сложнейшие задания советской разведки. Кроме Афганистана, Юлиан Семенов работал в Испании во времена правления генерала Франко, в Чили, когда у власти был социалист Альенде, в Парагвае, когда там правил диктатор генерал Стреснер, во Вьетнаме и Лаосе, где был свидетелем партизанской войны. Обо всем увиденном он увлекательно писал, но лишь незначительная часть написанного увидела свет. Большая часть оседала в архивах советских спецслужб.
Юлиана Семенова читал и любил Андропов. Генерал-майор Вячеслав Кеворков вспоминает:
"Андропов был человеком одиноким. Все в политбюро его побаивались, видя в нем человека с сильным интеллектом. Как только он пришел в КГБ, первое, что я от него услышал: "C интеллигенцией нельзя ссориться – она формирует общественное мнение". Юлиана он очень любил. Читал. Их идеи совпадали. Разведка занимала в их отношениях незначительное место. Для Андропова был очень ценен и важен общеполитический взгляд Семенова".
Вячеслав Кеворков родился в 1924-м в Москве. Окончил Военный институт иностранных языков. После капитуляции нацистской Германии работал в Берлине переводчиком Союзнической военной администрации. В 1950 году был зачислен на службу в МГБ. Службу проходил во Втором главном управлении (ВГУ), которое возглавлял генерал Питовранов. В ВГУ руководил 7-м отделом, курировавшим МИД СССР и разработку иностранных журналистов, аккредитованных при нем.
Писатель Леонид Млечин (приемный сын Виталия Сырокомского) ошибочно причисляет 7-й отдел и его многолетнего начальника Кеворкова к 5-му управлению КГБ СССР. В действительности в 5-м управлении не было отдела, который курировал журналистов, за исключением редакции "Литературной газеты", органа Союза писателей СССР, курировавшейся 1-м отделом 5-го управления, а также редакции газеты "Советский спорт" и федерации спортивных журналистов при управлении пропаганды Госкомспорта СССР, курировавшихся 11-м отделом 5-го управления КГБ СССР.
Юлиан Семенов трудился не только во благо советской разведки. Прежде всего, он представлял интерес для группы Питовранова – Бобкова – Иванова. Еврей по национальности, с репрессированным отцом, но при этом знающий языки – лучшего агента для проникновения в "сионистские центры" было трудно придумать. Генералы госбезопасности всерьез верили в существовании международного еврейского заговора и, сколько могли, вели с этим призраком войну.
Виталий Сырокомский, прошедший большую жизненную школу в партийных органах и советской журналистике, тянувший много лет на своих плечах "Литературку" вместо "свадебного генерала" члена ЦК Чаковского, писавшего свою бездарную "Блокаду", в своих воспоминаниях рассказывал, как писатели-агенты помогали КГБ решить проблему создания зарубежных корреспондентских пунктов, где под прикрытием журналистов работали советские разведчики. Сырокомский поддерживал прямой оперативный контакт с генералом Абрамовым. Абрамов давал указания начальнику 1-го отдела полковнику Пассу Смолину. Тот переадресовывал указания начальнику 2-го отделения подполковнику Владимиру Струнину, подчиненные которого готовили по этому вопросу "записку в комитет" – так назывались записки руководству КГБ.
Имея всю эту необходимую документацию, согласованную 5-м управлением КГБ с ПГУ КГБ, Андропов был в целом готов к решению вопроса, но КГБ не хотел выступать первым с инициативой, так как требовались немалые средства в иностранной валюте для оплаты содержания корпунктов, труда корреспондентов и пребывания их семей. Зная о том, что вопрос уже проработан, Сырокомский настоял, чтобы Чаковский позвонил Андропову. Сырокомский вспоминает:
"На другой день на конспиративной квартире КГБ в центре столицы состоялась "встреча в верхах". Начальник 1-го Главного управления КГБ... Крючков, его первый заместитель Иванов, Чаковский и я. В принципе все обговорили, товарищи из внешней разведки согласились с моей постановкой вопроса: для ЛГ нужны особые материалы, писательского уровня, иначе чекисты [засевшие в корпунктах под видом журналистов] сразу засветятся... Помню, как "пробил" себя в собкоры известный писатель и мой давний друг Юлиан Семенов, любимчик Андропова. Пришел ко мне в редакцию и заявил, что хочет два-три года поработать в Центральной Европе, в основном в ФРГ, в качестве собкора "Литгазеты". Я ответил, что одному мне такой вопрос не решить. "А что делать?" Я глазами показал, что надо звонить по "вертушке", и погладил плечи [погоны]. Он сразу все понял. Снял трубку: "Юрий Владимирович! Это Юлиан вас беспокоит. Вот какое дело..." Разговор продолжался минут 10. Сияющий Юлиан радостно сказал: "Старичок! Все уладил. Еду! Отправляй записку в ЦК". Я написал [записку в ЦК] и на всякий случай позвонил первому заму Крючкова... Тот не возражал".
Виталий Сырокомский. "Загадка патриарха"