Вскоре у нового председателя КГБ состоялась беседа с Питоврановым. Андропов слышал о нем от многих ветеранов-чекистов, представителей разведки и контрразведки, и заинтересовался этим неординарным человеком. О чем был их разговор, известно было только им двоим. Но много позже появились публикации, в которых покойному Андропову приписывалось стремление создать параллельную органам госбезопасности структуру, целью которой была перепроверка информации, добываемой по линии разведок – КГБ и ГРУ. Эта идея была подброшена Андропову именно Питоврановым, осевшим к тому времени в ТПП. Как указывал Киселев, "с приходом в 1967 году в КГБ Ю. В. Андропова Борис Семенович [Иванов], заручившись поддержкой начальника внешней разведки А[лександра] М. Сахаровского, увлек председателя КГБ предложенной Питоврановым идеей активизации разведывательной работы с позиций торгово-экономических кругов".
КГБ при Совете министров (СМ) СССР, равно как и любое иное государственное ведомство, осуществлял свою практическую деятельность в строгом соответствии с положением о Комитете государственной безопасности при Совете министров СССР и его органах на местах, утвержденном решением Президиума ЦК КПСС 8 февраля 1954 года. В указанном положении, как и в последующих документах ЦК КПСС, под строгим контролем которого действовали органы госбезопасности, регламентировалась деятельность советских спецслужб, четко прописывались их задачи и организационная структура. Статья 3-я Положения гласила:
"Комитет государственной безопасности работает под непосредственным руководством и контролем Центрального комитета КПСС. Комитет государственной безопасности при СМ СССР несет ответственность за обеспечение государственной безопасности в стране и систематически отчитывается о всей проводимой работе перед ЦК КПСС и Советом Министров СССР".
Статья 8 положения указывала: "Для выполнения поставленных задач Комитет государственной безопасности имеет соответствующую структуру и штатную численность, утверждаемые ЦК КПСС и Советом министров СССР".
Из содержания приведенного выше документа со всей убедительностью становится очевидным, что создание какой-либо параллельной или альтернативной структуры было исключительной прерогативой ЦК КПСС и Совета министров СССР. По этой причине действия председателя КГБ при СМ СССР Андропова и воплотившего в жизнь идею создания "параллельной" структуры Питовранова изначально были противозаконны и, соответственно, преступны.
Французская "фирма" Андропова и Питовранова
Попов: Ни государственный строй, ни социалистические принципы при Андропове не претерпели бы изменений
Фото: shieldandsword.mozohin.ru
"Фирма"
В 1967 году в Париже в соответствии с договоренностями на высшем уровне между Францией и СССР была образована "Франко-советская торговая палата". В Москве открылся ее филиал. Тогда же начала действовать спецрезидентура советской внешней разведки (Первое главное управление КГБ при Совете министров СССР), созданная по личному указанию главы КГБ Юрия Андропова.
Руководителем этой глубоко законспирированной разведывательной структуры Андропов назначил Питовранова, занимавшего должность заместителя председателя ТПП. Новая структура получила название "Фирма". Питовранов вспоминает: "Значительных достижений удалось добиться во Франции. Заведовать филиалом ''Фирмы'' был отправлен большой знаток страны и особенностей французской души".
Питовранов даже по прошествии многих лет умышленно не называет фамилию советского агента-нелегала. "Француза надо знать, – рассказывал агент-нелегал. – Никаких особых денег для установления с ними контактов не требовалось. В моем распоряжении был большой загородный дом с парком, вот я и звал их туда погостить. Хороший обед, чудесное вино, легкий намек на возможную прибыль от контрактов и зовешь погулять по парку. Там задаешь тему разговора и остается только слушать: ради того, чтобы красиво сказать, французы готовы вплести в свою речь самую закрытую информацию. А женщинам я постоянно дарил подарки, пусть мелочь, и говорил или писал приятные слова: дамам важно, что о них не забывают".
В итоге в числе друзей "Фирмы" оказались "многочисленные политики, бизнесмены, их родственники, жены и любовницы".
Особые советско-французские отношения в 1970-х годах во многом обеспечивались личной разведкой Андропова – резидентурой Питовранова. Леонид Брежнев, собираясь в Париж, точно знал, что будут просить французы на переговорах и до каких пределов они готовы отступать.
Главные оперативные вопросы решались лично Андроповым. Он же распорядился сделать так, чтобы у отдела "П" (так в беседах с журналистами Питовранов называл руководимую им резидентуру) был отдельный бюджет и независимые от КГБ каналы связи с представителями за рубежом: "В первые годы существования "Фирмы" Юрий Владимирович участвовал в планировании многих наших операций, и в некоторой степени наше подразделение было для него учебным полигоном. Я приходил с готовым планом операции и пояснял ему, почему следует проводить ее именно так. Он прислушивался. Думаю, эта работа помогла ему скорее освоить специфику чекистского дела".
Разумеется, Питовранов предложил себя в качестве резидента, организующего работу с завербованными агентами: "Моя новая задача состояла в том, чтобы найти десятка два человек, на которых можно было положиться. Я их нашел. Я не снимал этих людей с их работы во внешнеторговых структурах, а просто включал в свою орбиту, нацеливал на дополнительные вопросы. Они стали переключаться с конкретных коммерческих операций на серьезные и перспективные оперативные дела".
Здесь требуется уточнение: резидент, кем бы он ни был в прошлом, даже замминистра госбезопасности, каковым являлся Питовранов, не имел права на вербовку агентов. Их всегда вербовали оперативные сотрудники спецслужб. Только позже получившие навыки агентурной работы агенты передавались на связь резиденту.
Внешнеторговые организации традиционно в своем составе имели достаточное количество агентуры КГБ. В каждом иностранце виделся потенциальный злодей-шпион. Поэтому всех, кто по службе имел контакты с иностранцами, вербовали поголовно. Не желавших становиться агентами КГБ изгоняли с работы как людей, не пользовавшихся политическим доверием.
Являясь негласными помощниками госбезопасности, агенты, естественно, оставались на своей работе и продолжали выполнять обычные функции, добавляя к ним выполнение заданий, получаемых от спецслужб.
Питовранов привлек на работу в ТПП бывшего заведующего одной из кафедр Высшей школы КГБ Николая Князева, поручив ему ведать кадрами ТПП. В резидентуре ("Фирмы"), он являлся заместителем ее руководителя и занимался контрразведкой. В дополнение к Князеву Питовранов взял на работу в "Фирму" еще одного своего бывшего сослуживца – Хачика Оганесяна, советника Питовранова во время его службы в ГДР, где Питовранов был главой представительства КГБ. Оганесяну Питовранов поручил заниматься вопросами разведки.
Агентурная пара Наталья Петрова – Серуш Бабек, как и пара Серуш Бабек – Шабтай Калманович за рубежом тоже трудились в интересах "Фирмы" Питовранова. За короткий срок они заработали для группы Питовранова огромные денежные средства, сами при этом сказочно разбогатев. После кончины Бабека в 1992 году его дело продолжила вдова Бабека Наталья Петрова, ставшая благодаря этому одной из самых состоятельных женщин России (жила она теперь на две страны – в России и в Швейцарии).
По словам Александра Киселева, в середине 1970-х годов "Фирма" стала самостоятельным отделом спецопераций (финансовая разведка, отдел "Ф") управления "С" (нелегальная разведка) ПГУ КГБ СССР под общим руководством Питовранова (числившегося старшим консультантом) и оперативным руководством начальника отдела полковника (позднее генерал-майора) Киселева.
Восхождение Юрия Андропова
Работа в отделе "Ф" сблизила Питовранова и Андропова. Киселев в своей книге "Сталинский фаворит с Лубянки" не без патетики отмечал, что атмосфера встреч Андропова и Питовранова была "не просто товарищеской, но искренне уважительной, даже возвышенно-сердечной. В приватной обстановке Юрий Владимирович обращался к Евгению Петровичу не иначе как Женя и даже Женечка".
Николай Добрюха, историк и публицист, после отставки с поста председателя КГБ Владимира Семичастного (в 1967 году) и Владимира Крючкова (в 1991 году), помогал им в написании мемуаров и статей. Крючков, по словам Добрюхи, говорил: "Я слышал от Андропова, что [Никита] Хрущев, приступив к разоблачению Сталина, до этого сам настолько погряз в крови, что не ему было открывать рот. Да и в отношении [Лаврентия] Берии, по словам Юрия Владимировича, Никита Сергеевич наплел много такого, чего и не было. Поэтому, говорил мне Андропов, когда-то объективный подход к Берии будет восстановлен. Относительно Сталина Андропов твердо придерживался мнения, что обязательно настанет день, когда имя Сталина будет достойно отмечено всеми народами... В отличие от Хрущева [Андропов] преступником Сталина не называл".
Биография Андропова по сей день – загадка. Неизвестно, кто был отцом Андропова. Остается невыясненным и вопрос о его национальности и социальном происхождении. При вступлении Андропова в партию в 1937 году в отношении него велось партийное дознание, так как по его анкете возникало достаточное количество вопросов. Четыре раза Андропову пришлось давать объяснения. С учетом того, что он открестился от еврея-деда, бывшего купцом-ювелиром, и смог предстать пролетарием с правильной биографией, в партию он все же был принят.
Андропов сумел, не участвуя в боевых действиях партизан в Карелии в период ее оккупации гитлеровскими войсками, прославиться как организатор партизанского движения. Бывший первый секретарь Карело-Финского обкома ВКП (б) Геннадий Куприянов, в годы войны член Военного Совета Карельского фронта, организатор подполья и повседневный руководитель подпольных райкомов, вспоминал, что во время войны вопрос об отправке Андропова на работу в подполье ставился несколько раз.