— Отпечатки пальцев?
— Ищем, мадам.
— В котором часу были стерты данные компьютера?
Несмотря на резиновые перчатки на руках, Геральд Мадкин быстро застучал пальцами по клавиатуре.
— Ровно в 5.56.
Выйдя из аптеки, Сара вздрогнула. Ей показалось, что парка не так хорошо, как раньше, держит тепло.
Усталость начала расслаблять ее тело. Она направилась в полицейское управление, чтобы поскорее оказаться в тепле и отдохнуть несколько минут. Она легко нашла пристройку, о которой говорила Ингрид, и взялась за ручку двери, чтобы войти в нее.
— Не знаю, как вы разгребете эту кучу дерьма. — Николай Хауг, начальник местной полиции, смотрел на нее, поскребывая свою седую щетину. — Никто ничего не видел, ничего не слышал, все близкие премьер-министра имеют железобетонные алиби, которые уже проверены. Что же касается мотивов убийцы, со всей этой постановкой, желаю вам удачи, чтобы хоть что-то понять.
— Вам нужно подкрепление?
— Зачем? Если для того, чтобы продолжать допрашивать поголовно всех местных жителей, которые тесно или отдаленно контактировали с премьершей, то в этом нет необходимости благодаря десанту, примчавшемуся из Осло: они этим занимаются и сообщают информацию мне.
Николай Хауг достал из кармана сигарету и закурил.
Сара замерзла и не хотела ждать, пока он выговорится.
— Знаете, инспектор, — снова заговорил начальник полиции, прищурив глаза, когда сигаретный дым попал ему в лицо. — Все эти допросы — пустышка, я в этом уверен. Парень, который это провернул, все подготовил так, чтобы не попасться на дурнину. Я почти уверен, что он не оставил свои «пальчики» или образцы ДНК ни на месте преступления, ни в аптеке. Разве что вы нашли нечто невероятное в подземелье дома.
Сара открыла дверь и шагнула через порог.
— Вы сами сможете судить об этом через час по моему рапорту.
— Последний вопрос, инспектор. Что у вас за шрам возле глаза? Похоже на след от ожога.
Сара молча окинула его взглядом, раздраженная этим вопросом, типичным для мужчины, который позволяет себе изучать тело женщины визуально, за неимением возможности исследовать его руками. Тем более что, как и все жители страны, он должен был знать ответ.
— «Дело 488», пожар в клинике «Гёустад», вам это что-нибудь говорит?
— Не знал, что вы были там, когда она полыхнула.
— Позвольте вам ответить просто: не верю! — отрезала Сара. — А теперь, если хотите, то можете возобновить расследование «Дела 488», коль скоро в данный момент у вас нет лучших занятий.
Николай Хауг неестественно хохотнул, пожимая плечами.
— Отчаянный вы человек, инспектор, но в данный момент я бы не хотел оказаться на вашем месте. Правда.
Глава 24
Сара закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Пристройка имела площадь приблизительно двадцать квадратных метров, в ней имелись кровать, совсем крохотная ванная комната и рабочий стол, на котором гордо возвышались компьютер и принтер, еще пахнувшие свежераспакованным пластиком. Два офицера быстро справились с поставленной задачей. Даже позаботились о том, чтобы принести чайник и пакетики чая, а также включить обогреватель, тепло которого Сара оценила сегодня больше, чем когда бы то ни было.
Она включила компьютер и, пока он загружался, заварила себе пакетик зеленого чая с жасмином.
— Ну давай! Шевелись! — поторопила она компьютер, на экране которого один за другим медленно менялись логотипы.
Держа палец на мышке, она кликнула, вызывая Гугл, в ту секунду, когда компьютер изготовился к работе. Она ловко набрала в строке поисковика имена Этта, Людмила и Ада, надеясь обнаружить очевидную связь между ними, которая позволила бы ей установить личности этих людей и спасти их.
Но сколько бы она ни искала, нашлись только советы по макияжу испанской телеведущей по имени Людмила, сайт о женских именах, оканчивающихся на «а», агентство знакомств под названием «Ада» и реклама американской транспортной компании «Этта». И во всех случаях ни один сайт не показывал связи между тремя именами.
— Проклятье! — процедила Сара сквозь зубы.
Прижав покрытые ссадинами руки к искаженному от усталости лицу, она попыталась успокоиться. Звуковой сигнал сообщил ей о поступлении электронного письма от помощницы Катрины Хагебак. Как и было обещано, она прислала ежедневники премьер-министра за последние четыре года.
Едва Сара начала их открывать, в дверь вошли мужчина и женщина в форменных полицейских парках. Это были новые эксперты по информатике, присланные из Осло, чтобы провести анализ жесткого диска ноутбука, найденного Сарой в гроте. Эксперты сообщили, что работают здесь же, в управлении. После их ухода Сара подумала, что разговаривала с ними излишне торопливо. Это было совсем не в ее привычках. Ей надо успокоиться.
Она села за рабочий стол, отпила глоток чаю и открыла на мониторе окно, где появилось расписание премьер-министра. Затем разложила на столе несколько листков бумаги: прежде, чем искать новую информацию, следовало проанализировать данные, которыми она уже располагала. Это дело более чем какое бы то ни было другое выходило за пределы ее понимания и грозило поглотить своей непостижимостью. Тем более что недостаток сна мог сыграть с ней злую шутку.
Она стала заносить на лист уже добытые сведения, вроде протоколов допросов близких премьер-министра, возможного выхода из комы ее отца, результатов анализов ДНК в аптеке и в гроте, содержимого жесткого диска спрятанного в пещере ноутбука и, наконец, связи расследуемого убийства со скелетом из древней могилы под номером 3666.
На другой листок она выписала главные вопросы, на которые должна была ответить. Почему убили Катрину Хагебак? Почему премьер-министр пыталась скрыть личность своего убийцы? Чем она занималась в потайной пещере под домом? Что означают три имени на скульптуре, найденной в гроте: Этта, 10 декабря 2018, Ада, 11 декабря 2018, Людмила 12 декабря 2018. Этта, возможно, был псевдоним Катрины, если основываться на татуировке между пальцами ее ног. А два остальных? О ком идет речь? Какова их связь с премьер-министром? Что они готовили на ближайшие дни? И главное: как их найти?
Сара не знала ни где, ни как искать ответы на эти вопросы. Оставался один, последний, для разгадки которого имелась маленькая надежда: почему убийца выбрал именно 6 декабря, чтобы убить Катрину Хагебак?
Она открыла файл, переданный помощницей премьер-министра Ким Норвик, и начала с того, что просмотрела мероприятия, намеченные на 6 декабря 2018 года. День был не очень насыщенным: на 8.15 был запланирован прием министра образования, на 10 часов — встреча с представителем профсоюза работников автомобилестроительной промышленности. В 15 часов она должна была присутствовать в Центре временного размещения беженцев на лекции по воспитанию у мигрантов уважения к женщинам, а в 17 часов ее ждали на церемонии вручения ордена Святого Олафа епископу норвежской церкви.
Сара не заметила ничего выдающегося или особенно оригинального и стала проверять распорядок дня убитой на 6 декабря предыдущих лет.
6 декабря 2015 года выпало на воскресенье, однако Катрина Хагебак начала день с заседания кризисного комитета по вопросу падения цен на нефть, затем приняла министра юстиции, чтобы подвести с ним итоги процесса по делу Андерса Брейвика, а закончила свой день визитом в мемориал Вардё. Что выглядело логичным, если исходить из принципа, что она приезжала сюда каждые выходные.
6 декабря 2016 года состоялись экстренное совещание с министром внутренних дел по вопросу наводнений на юге страны, встреча с членами Ассоциации защитников волков, а в конце дня — совещание на тему положения женщин в армии.
6 декабря 2017 года Катрина Хагебак участвовала в открытии после реставрации памятника Мадам Фелле в Бергене, затем последовала встреча с членами Ассоциации норвежских рыбаков, а после — отбытие с двухдневным визитом в Берлин.
Сара со стоном помассировала виски. Между программами этого дня разных лет не было ни единого общего пункта. Либо, как вариант, она его, этот пункт, не заметила, и это беспокоило ее сильнее всего. Сара чувствовала, что ее мозг работает не так быстро и не так ясно, как хотелось бы, и что кто-то другой, находящийся в лучшей форме и более проницательный, чем она, возможно, заметил бы очевидные совпадения.
Она потянулась к чашке с чаем, но ручка выскользнула у нее из пальцев. Горячая жидкость залила паркет, а чашка разлетелась на куски. Сара нагнулась, чтобы собрать осколки, но у нее закружилась голова. Она замерла, дожидаясь, когда пройдет недомогание, а потом снова заняла место за столом. Силы ее были на пределе. Надо было поспать. Но тем не менее она хотела узнать, понять, найти.
От экрана монитора болели глаза, строчки сливались. Она попыталась собраться и, без особой уверенности, отметила два мероприятия Катрины Хагебак, значения которых не поняла: мемориал в Вардё 6 декабря 2015 года и памятник Мадам Фелле в 2017 году.
Она поставила рядом с ними большой вопросительный знак и отложила на потом поиски в Интернете сведений, что это за мемориал и статуя.
А пока ей было совершенно необходимо знать, что у премьер-министра было намечено на 10 декабря этого года. Она кликнула нужную страничку.
В ежедневнике значилось, что этот день премьер-министр намеревалась посвятить посещению знаменитого университета Осло, где собиралась произнести речь. Тема выступления указана не была. Не теряя времени, Сара связалась с университетом и через десять минут добилась, чтобы ее соединили с лицом, ответственным за организацию мероприятия; лицо пояснило, что премьер-министр держала тему своего выступления в секрете.
Сара была уверена, что наткнулась на центральный пункт своего расследования. Она связалась с Ким Норвик, и та ей ответила, что премьер-министр окружила это свое выступление такой таинственностью, что даже она, ее личный помощник, не знала, о чем Катрина собиралась говорить. Она добавила, что премьер-министр прямо потребовала, чтобы это мероприятие ни в коем случае не было отменено или перенесено.