Зена нырнула вбок, схватила противника за запястье, заломив руку ему за спину до громкого хруста. Мужчина заорал. Его товарищ метнулся вперед, скорее желая убежать, чем помочь, но Зена поймала его за плечо, развернула к себе и пнула коленом в живот. Глаза его выкатились наружу, бандюга хватал ртом воздух, как рыба на суше.
У каменного очага выпрямились трое мужчин, в том числе и Нелос, но Философ уже ринулся в атаку, низко держа короткий тяжелый меч. В его движениях воительница даже заметила некоторый опыт. Она подождала, пока он подойдет ближе, и перекувырнулась, зажав меч между ногами, потом легко вскочила и выбила из рук противника клинок. Нагнувшись за оружием, она протянула его ошеломленному Философу, рукояткой вперед.
— Ты кое-что уронил.
Стоило ему схватиться за меч, как Зена, подпрыгнув, выбросила перед собой ноги, и мощным ударом уложила противника на пол.
Повернувшись к Нелосу и двум его товарищам, воительница увидела, как один прилаживает к тетиве стрелу, а другой пытается достать клинок и одновременно подняться. Нелос оказался удачливее остальных: он успел выхватить меч и теперь вдоль стены подкрадывался к Зене. Она испустила леденящий душу воинственный клич — оглушительный в такой комнатушке — и ринулась на противников.
Поняв, что их атакуют в открытую, мужчины впали в панику. Лучник слишком рано отпустил тетиву, и стрела, миновав Зену на безопасном расстоянии, пригвоздила Нелоса к стене, прихватив край его туники. Тот, что возился с кинжалом, наконец направил клинок на воительницу, успев порезаться уже раза четыре.
Но, к удивлению горе-вояк, Зена пробежала между ними и устремилась к стене позади них. Положив руки на головы противникам, она резко оттолкнулась и мощным прыжком преодолела сразу половину расстояния. Мускулистое, рослое тело было послушно, и тем не менее маневр требовал немалого напряжения. Руки ломило, но Зена все-таки не удержалась от усмешки, глядя на изумленные лица пьяных негодяев, когда их головы со стуком ударились друг о друга. Именно это выражение застыло на их физиономиях, когда оба рухнули без сознания.
Пора было заканчивать с этим делом. Поглядев в сторону, Зена увидела, что Нелос отчаянно пытается выдернуть пригвоздившую его к стене стрелу и освободиться. Ему стоило приложить больше усилий, потому что последствия его неподвижности оказались ужасны: Зена с размаху ударила его обеими ногами в грудь, и Нелос безвольно повис на торчащей стреле. Его одежды наконец порвались, и негодяй очутился на полу. Мягко приземлившись после прыжка, Зена склонилась к своей жертве и прощупала пульс. Он еще бился.
Под столом захныкал Кнолио: он ползал от черепка к черепку, выискивая осколки, полные вина, и старательно вылизывал их. Воительница решила не обращать на него внимания: малый был слишком пьян, чтобы заметить развернувшуюся вокруг него битву, не говоря уже о том, чтобы принять в ней участие.
Философ снова был на ногах. Он стоял, прислонившись спиной к двери, и пытался нащупать в складках туники свой кинжал, когда створка вдруг распахнулась и швырнула его вперед. Зена ловко отступила и сзади наподдала потерявшему равновесие мужчине. Сжимая в левой руке кинжал, на пороге появился Миккели, прицепивший к доспехам бронзовые пластины. Гнусная улыбка кривила его губы.
— Ты застала меня врасплох, — поведал он. — Дважды это не пройдет.
— Тогда не стану и пытаться, — промурлыкала Зена. — Иди сюда, великан, я так тебя боюсь! — гортанно добавила она, и глаза Миккели сощурились от ярости, он перебросил кинжал в правую руку и обратно. Воительница рассмеялась, широко развела руками и вдруг резко выбросила их вперед, перехватывая нож негодяя. Миккели грязно выругался. Зена удивленно приподняла брови и поймала противника за запястье. Он вскрикнул от боли и зарычал в бессильной ярости, когда воительница сорвала с него дорогие доспехи. Она усмехнулась одними губами, схватила противника за густые волосы и с силой ударила лбом о медные пластины доспехов. Негодяй закатил глаза и обмяк. Зена отпустила его и бесстрастно поглядела, как он повалился на доски.
За ее спиной послышался шорох: Кнолио все еще рыдал над пролитым вином, пытаясь собрать из черепков целый кувшин. Сбоку от него стоял Философ; прищурив глаза и облизывая губы, он отчаянно раздумывал, как бы незаметно обойти Зену и выбраться из тесного, опасного помещения в ночную тьму.
Воительница сложила на груди руки и улыбнулась ему. По спине у Философа побежали мурашки, но он выпрямился и широко развел руки:
— Я безоружен, — спокойно сказал мужчина, — и не хочу с тобой драться.
— Решения принимаю я, — ответила Зена.
— Понимаю. Но у меня есть предложение, надеюсь, ты его выслушаешь. Если я правильно понял, этот бедняга, — Философ осторожным движением указал на Кнолио, — когда-то был на твоей стороне.
— Да, и я сделала для него все, что могла. Судьба Кнолио была в его руках.
— Я тоже сделал для него, что мог…
Зена невесело засмеялась, мужчина прикусил губу.
— Что именно? — спросила она. — Привел его к Бризусу? Следил, чтобы товарищу хватало вина и женщин?
— Посмотри на него, — произнес Философ. — Кнолио не пил несколько месяцев. Я не взял бы его на дело, если б знал, что мы наткнемся на погреб. Да что об этом говорить! Что было, то прошло. Нам всем одни неприятности вышли от этого вина.
— Я заметила.
На некоторое время в комнате повисла тишина. У дальней стены кто-то застонал, с улицы доносились приглушенные голоса и лошадиное ржание.
— Вот что я предлагаю, — нарушил молчание Философ. — Позволь мне забрать Кнолио с собой. Я верну владельцу драгоценности и деньги до последней монеты, а друга отведу в безопасное место, где он больше не найдет приключений, — тишина в ответ. — Ты должна согласиться, воительница.
— Я никому ничего не должна. И потом, сомневаюсь, что богатство вернется к владельцу.
— Ты победила; заложники, Бризус, предатели во дворце, стражи — ты все знаешь, все в твоих руках. — Философ переменил позу. — Если мы не вернем сокровища, сможешь нас наказать, хотя богач и не заметит пропажи. Отнесу все обратно, обещаю. Дал бы слово, но ты ему не поверишь.
Зена подняла руку:
— Помолчи минуту, дай подумать.
Что-то забормотал Миккели, воительница сделала шаг в его сторону и с ожесточением пнула его ногой, тот снова потерял сознание. Философ закрыл глаза, а справившись с собой, попятился и отступил к Кнолио, принявшись тихо, терпеливо шептаться с ним. Наконец Зена тяжело вздохнула:
— Ладно, но я ставлю свои условия. Манниуса знаешь?
Философ покачал головой, а Кнолио хмуро сдвинул брови и взглянул на нее:
— Ух ты! Это ж Зена! — он удивленно посмотрел на пол, словно не понимая, как очутился здесь, потом встал, подошел к упавшему стулу и принялся усердно его поднимать. — Зена, как дела? Много воды утекло…
Вдруг Кнолио всхлипнул и покраснел, а воительница закатила глаза. Он, раскачиваясь, балансировал на одном месте, пока товарищ не схватил его за одежду и не поставил ровно.
— Прекрасно выглядишь! Не видел тебя уже… уже…
— Давно, Кнолио, — мягко произнесла Зена. — А вот ты явно не в форме. Опять не с теми связался?
— Я только… Пришел Бризус… Он…
— Знаю. Оставим эту тему. Кнолио, на этот раз я тебя прощу, но взамен ты кое-что мне обещаешь, хорошо? — она скрестила руки и дожидалась ответа; пропойца серьезно раздумывал. Наконец он торжественно кивнул.
— Для тебя что угодно, Зена. Клянусь.
— Тогда слушай. Ты и твой друг Философ вернете драгоценности и остальное законному владельцу…
— Только не вино! — перебил Кнолио.
— Нет, не вино. Вино вы оставите здесь, от него один вред, особенно тебе.
— Ну-у!
— Ты сделаешь это, Кнолио, — веско произнесла Зена. Пустой пьяный взгляд уперся в нее, потом в Философа, и пропойца закусил губу. — Когда ты пьешь, ты теряешь контроль над собой, связываешься со сбродом вроде Миккели и попадаешь в беду. Не хочу больше видеть тебя в такой компании, — заявила она.
— Ладно, — несчастным голосом простонал Кнолио.
— Молодчина. Вернешь все, что похитили, потом уедешь прочь из Афин. Немедленно и навсегда. Отправишься вдоль побережья в Фивы, — она бросила быстрый взгляд на Философа, тот кивнул. — Манниус там, нянчит Циклопа.
Философ вздрогнул и чуть не уронил беднягу товарища:
— Циклопа? Боги, зачем же его нянчить?
— Он слеп и людьми не питается. — Зена тронула пьянчугу за плечо, выведя его из дремоты. — Приятель, хочешь повидать Манниуса?
— Манниус? Это мой друг. Где он? — недоверчиво спросил Кнолио.
— Далеко отсюда. Ты разыщешь его и станешь помогать товарищу, — сказала Зена и повернулась к Философу: — Не бойся, Циклоп тебе понравится. А надоест он — отправишься к Сфинксу.
— Еще и Сфинкс! Это чудище пожирает путников!
— Говорить ему нравится больше, чем есть. Кстати, здесь тебе оставаться опаснее.
Философ долго смотрел на воительницу, потом уставился в пустоту и, вздрогнув, вышел из задумчивости:
— Мы поедем, куда захотим. Как ты узнаешь, куда мы делись?
— Не узнаю, потому что не захочу, — согласилась Зена и криво усмехнулась, глядя на шатающегося пропойцу. — Я согласилась ради Кнолио, ему сейчас нужен помощник. Сделаешь, как я скажу, выручишь друга. И себя.
— Жизнь на лоне природы, — мрачно проворчал Философ и покосился на перепачканные лохмотья своей одежды. — Я променял свинарники отца на город…
— И погляди, кем стал, — закончила Зена. Позади нее скрипнули доски, воительница обернулась и увидела Адрика. Парнишка смущенно переминался с ноги на ногу. Она снова обратилась к мужчине:
— Где хлеб?
Философ указал на большой сундук с припасами, стоявший у стены рядом с очагом. На нем была знакомая корзина, все еще полная доверху. Зена взяла оттуда несколько булок и бросила их долговязому мужчине.
— Держи. Чтоб не воровал, когда проголодаешься. На твоем месте я убиралась бы прямо сейчас, пока товарищи не очухались, — она взяла корзину, подошла к двери и сунула провизию Адрику. — Раздай пленникам, и двигайтесь в путь. Я за вами.