Также время от времени Пачелли просил Мюллера изложить свои взгляды на основные направления внешней политики Гитлера[64].
Йозеф Мюллер родился в крестьянской семье в Баварии; его происхождение оказывало существенное в ряде аспектов влияние на его жизнь и профессиональную деятельность. Он обладал острым и хорошо подвешенным языком; его ум был живым и очень подвижным, поэтому в разговоре Мюллер часто перескакивал с одной темы на другую. Было время, когда его поистине неистощимое жизнелюбие вызывало даже некоторую опаску со стороны окружающих; с годами, правда, этот «недостаток» поубавился. На Первую мировую войну он ушел добровольцем, воевал на передовой в пехоте, был командиром взвода. В политике был жестким и прямолинейным, настоящим политическим бойцом, вышедшим из народа. От имени подобных людей на словах действовали нацисты, претендуя на обеспечение их интересов, поэтому они чувствовали себя крайне неловко и раздраженно, когда именно «люди из народа» становились их политическими противниками. Мюллера часто называли «буйвол Джо», однако этот «псевдоним» объяснялся совсем не тем, что Мюллер обладал какими–то гигантскими размерами, как пишут некоторые авторы, или что он родился в деревне Оксенфурт, название которой можно перевести с немецкого как Буйволово.
На самом деле Мюллер был довольно невысокого роста и не имел никакого отношения к деревне Оксенфурт, которая находилась в доброй сотне километров от того места, где он действительно родился, – Штайнвайзен, в Верхней Франконии. Что же касается его прозвища, то, как он сам вспоминает, так стали называть его, поддразнивая, школьные однокашники после того, как случайно увидели, как он управляет упряжкой, запряженной волами, – Мюллер таким образом подрабатывал, чтобы обеспечить себе возможность учиться в школе и получить среднее образование.
Его активная деятельность против нацистов в рядах оппозиции внутри абвера, а также его стойкость, когда он не выдал никого из своих товарищей и отказался признать вину за собой или кем бы то ни было другим в ходе более чем двухсот допросов, которым он был подвергнут после ареста весной 1943 года, говорят о том, что он обладал действительно железными нервами и чрезвычайно сильным характером. Именно поэтому он смог выдержать оказываемое на него мощное давление, которое сломило тех, кто обладал более хрупкой натурой, в частности Герделера, ставшего давать признательные показания. Он вызвал невольную тайную зависть и восхищение тех, кто его допрашивал; в официальном заключении, сделанном на основании его допросов, Мюллер был охарактеризован как «исключительно умелый, цепкий и хваткий человек, действующий в традициях иезуитской школы».
Подобная оценка может быть расценена как комплимент, поскольку в пособиях для сотрудников СС Общество иезуитов приводилось в качестве примера эффективной работы и верности долгу.
Доверенное лицо Пия XII
Помимо тесных отношений с папой и расположения с его стороны, Мюллер также имел много друзей и знакомых как во многих кругах Ватикана, так и во многих церковных учреждениях Рима. У него были весьма близкие и доверительные отношения с монсеньором Людвигом Каасом, бывшим руководителем германской Партии центра, а впоследствии попечителем собора Святого Петра; он был одним из немногих, у кого были ключи от личных покоев папы. Через Кааса Мюллер время от времени консультировал Ватикан по экономическим вопросам.
Однако наиболее важным было то, что в последнее время расширились и углубились отношения Мюллера с преподобным Робертом Ляйбером из Общества иезуитов, который являлся главным личным советником и доверенным лицом Пия XII.
Отец Ляйбер поступил на службу к будущему папе в 1924 году и оставался рядом с понтификом вплоть до самой его смерти, встречаясь с ним два–три раза в день, особенно когда папа находился в Риме.
Отец Ляйбер никогда не был личным секретарем папы, как об этом часто говорили; он не занимал какого–либо официального поста, но выполнял те задания и оказывал те услуги, о которых его просили.
В течение 34 лет он был правой рукой Еугенио Пачелли и, как и большинство тех, кто работал рядом с этим очень строгим и требовательным в человеком, беззаветно отдавал работе всего себя, трудясь исключительно добросовестно и упорно. Сменивший Пия XII Иоанн XXIII, должным образом оценивая труд отца Ляйбера, предложил ему красный головной убор кардинала, а Ляйбер, что было также характерно для него, от кардинальского сана отказался[65].
Хотя Ляйбер был немцем, выходцем из Бадена и ему нередко приходилось заниматься вопросами, связанными с Германией, в постоянный круг его обязанностей германская тематика не входила. Ляйбер соединял в себе ощущение мягкости, уступчивости, даже слабости с умением ненавязчиво, гибко и «упруго» отстаивать свою точку зрения. Это был очень живой и утонченный человек; в его доброй улыбке читалась вселенская мудрость, и в то же время она носила оттенок беззлобной насмешливости и легкого, едва уловимого сарказма. Отец Ляйбер, хотя он был бы, наверное, последним, кто бы с этим согласился, напоминал в известном смысле уменьшенную копию своего августейшего руководителя – их основными качествами были сдержанность, даже замкнутость и благоразумная осторожность, которые были переплетены между собой; эта комбинация их качеств была следствием того, что им в течение длительного времени приходилось заниматься вопросами государственной важности. При этом, как ни удивительно, отец Ляйбер не раз ясно и четко говорил то, что думал, и называл вещи своими именами.
Посланец Остера
Когда Остер от имени адмирала Канариса пригласил Мюллера в Берлин, он был хорошо информирован о многочисленных контактах этого уроженца Баварии в Риме. Судя по всему, Остер самым тщательным образом прошелся по всей своей сети в поисках наиболее подходящей кандидатуры для посланца оппозиции в Ватикане; этот поиск он вел очень въедливо и напряженно. Мюллер был ему рекомендован берлинским адвокатом Этшейтом, который был другом и своего рода доверительным лицом Гальдера, а также Вильгельмом Шмидхубером, мюнхенским бизнесменом и офицером запаса, прикомандированным к абверу.
Мюллер, которому ничего не было известно о его новых начальниках, кроме их имен, был очень удивлен, когда при посещении им штаб–квартиры абвера на Тирпиц–Уфер его приняли Остер и Донаньи, а не Канарис, с кем у него и была назначена встреча[66].
«Мы знаем о вас гораздо больше, чем вы о нас» – было первое, что услышал Мюллер от Остера. Остер продемонстрировал, сколь хорошо он осведомлен о неприятии Мюллером национал–социализма, о его долгих и серьезных усилиях по защите католической церкви от притеснений нацистов, а также о характере его контактов в Ватикане. «Центральное подразделение абвера, – раскрыл карты Остер, – является также центром военной оппозиции, возглавляемой генералом Беком». В случае согласия Мюллера стать офицером запаса абвера он автоматически попадет в ряды оппозиции. Его единственным начальником будет генерал Бек.
«Для нас, – сказал Остер, – указания генерала Бека равносильны приказу». Мюллер, объяснил Остер, будет формально приписан к отделению абвера в Мюнхене, но никакой текущей работы по линии военной разведки он выполнять не будет, будет выведен из действующей иерархии командования, то есть не будет получать ни от кого никаких приказов. Ни Остер, ни Канарис не будут также давать ему задания «для вида», которые он не должен будет выполнять. Его единственная и главная задача заключается в том, чтобы установить через Ватикан контакты с Англией и постоянно их поддерживать; этот канал контактов имеет исключительно важное значение для оппозиции. Его назначение в абвер значительно облегчит Мюллеру необходимые передвижения. О том, насколько это окажется важным для него, Мюллер узнал позднее, когда ему стало известно об инструкции, направленной из высших органов РСХА, объединявшей все полицейские и специальные службы нацистской Германии, соответствующим госучреждениям в Мюнхене, в которой говорилось, что Мюллер не может получить разрешение на выезд из Германии без согласия РСХА. Об этом Мюллер узнал лишь после войны, когда один из его знакомых госслужащих подарил ему в качестве сувенира досьевую карточку, на которой была зарегистрирована эта инструкция. «Крыша» абвера, подчеркнул Остер, также поможет ему не попасть в лапы СД: «В этом случае СД до вас не доберется»; однако, конечно, все равно его миссия связана со значительным риском: «На войне многие должны рисковать своими жизнями. Мы рискуем своими ради достижения мира». В заключение Остер предложил заключить на взаимной основе доверительное соглашение: 1) Каждый ни на минуту не будет расставаться с мыслью: «Или Гитлер или мы!»; 2) если кого–либо из них поймают, он пойдет на виселицу один, не выдав никого из своих товарищей. Эта мужская договоренность была скреплена крепким рукопожатием.
Мюллер после этого был назначен обер–лейтенантом и приписан к отделению абвера в Мюнхене. Пришлось немало потрудиться, чтобы найти подходящие обоснования для откомандирования его в Рим, куда он должен был ездить в краткие командировки на постоянной основе.
Канарис сообщил своему непосредственному начальнику Кейтелю, что поездки Мюллера в Ватикан были необходимы для того, чтобы использовать контакты последнего в Ватикане для сбора информации о происходящем в Италии. Поскольку у Кейтеля всегда были сомнения о надежности итальянцев и подозрения в отношении их политики, это объяснение Канариса, что называется, попало в точку.
В абвере Мюллеру также указали на то, что он должен самым внимательным образом собирать информацию относительно настроя союзных держав по поводу заключения мира. В конце каждого своего сообщения Мюллер должен был размещать раздел «Текущие возможности по заключению мира»; именно содержание этого раздела передавалось для изучения Беку. В то же время наличие такого раздела было своего рода страховкой на тот случай, если это сообщение попадет во враждебные руки.