— Почему мы остановились? — спросил Алрик.
— Поверхность выравнивается, так что мы, наверное, близко. Ты забыл, что это может быть ловушкой?
— Нет, — сказал принц. — Я вполне это осознаю.
— Хорошо. В таком случае прощайте, ваше величество, — сказал ему Ройс.
Принц выглядел ошеломлённым.
— Вы не идёте?
— Твоя сестра просила только доставить тебя сюда. Хочешь погибнуть — дело твоё. Наши обязательства выполнены.
Мгновенно Алрик почувствовал себя глупо из-за ложного удовольствия от путешествия в компании незнакомцев. Он не мог позволить себе лишиться единственных проводников, иначе ему никогда не найти дорогу обратно. Задумавшись на миг, он сказал:
— Тогда, думаю, сейчас самое время сказать, что я официально дарую вам с Адрианом титул королевских защитников — теперь, когда я уверен, что вы не пытаетесь меня убить. Вы будете нести ответственность за охрану жизни своего короля.
— В самом деле? Как умно, ваше высочество, — усмехнулся Ройс. — Думаю, сейчас самое время сказать, что я не служу королям за «бесплатно».
— Нет? — Алрик криво усмехнулся. — Ладно, рассмотрим это с другой стороны. Если я живым вернусь в замок Эзиндон, я буду счастлив отменить ваш смертный приговор и прощу вам незаконное проникновение в мой замок. Однако, если я умру здесь или буду пленён и заперт в этой тюрьме, вы никогда не сможете вернуться в Медфорд. Мой дядя объявил вас опаснейшими убийцами. Я уверен, что вас уже ищут. Дядя Перси может показаться вежливым пожилым джентльменом, но поверь мне, я видел его опасную сторону, и он может быть довольно страшным. Он лучший фехтовальщик в Мелингаре. Ты знал это? И если преданность монарху не является достаточной причиной для тебя, ты мог бы принять во внимание практическую выгоду от сохранения моей жизни.
— Должно быть, умение убедить других в том, что твоя жизнь стоит дороже, является обязательным условием для короля.
— Не обязательным, но оно, безусловно, помогает, — ответил Алрик, ухмыляясь.
— Это по-прежнему будет стоить тебе… — начал Ройс, и ухмылка принца исчезла. — Скажем, сотню золотых тенентов.
— Сотню? — возмутился Алрик.
— Думаешь, твоя жизнь стоит меньше? Кроме того, именно столько Девитт обещал нам, так что это кажется справедливым. Но есть ещё кое-что. Если мы станем твоими защитниками, ты должен делать то, что я скажу. Я не смогу охранять тебя, если ты не будешь слушаться. И раз уж мы рискуем не только твоей жалкой жизнью, но и моим будущим, я вынужден настаивать.
Алрик фыркнул. Ему не нравилось, как эти люди к нему относились. Они должны гордиться тем, что служат ему. Кроме того, он даровал им прощение тяжких преступлений. А вместо того чтобы выразить благодарность, этот человек потребовал оплату. Именно такого поведения он и ожидал от воров. Тем не менее, он в них нуждался.
— Как все хорошие правители, я понимаю, что бывают времена, когда мы должны слушать опытных советников. Просто помните, кто я и кем я буду, когда мы вернёмся в Медфорд
Когда Адриан и Майрон догнали их, Ройс сказал:
— Адриан, нас только что назначили королевскими защитниками.
— А это лучше оплачивается?
— Вообще-то, да. И меньше весит. Отдай принцу его меч.
Адриан передал огромный меч Амрата Алрику, который перекинул широкую кожаную перевязь через плечо и закрепил оружие. Меч был слишком большим для него, и он чувствовал себя немного глупо, однако посчитал, что теперь, когда он одет и на коне, меч смотрится на нём лучше.
— Капитан стражи снял его с моего отца и вручил мне. Неужели прошло только две ночи? Это меч Толина Эзидона, передаваемый из поколения в поколение, от короля к принцу, в течение семи столетий. Наша династия — одна из старейших непрерывных династий в Аврине.
Ройс спешился и передал поводья своей лошади Адриану.
— Пойду на разведку и удостоверюсь, что впереди нас не ждут сюрпризы.
Пригнувшись, он на удивление быстро побежал вперёд, нырнул в тень оврага и исчез.
— Как он это делает? — спросил Алрик.
— Жутковато, да? — ответил Адриан.
— Как он делает что? — Майрон пристально смотрел на камыш, который сорвал прямо перед тем, как они покинули берег озера. — Кстати, какие удивительные растения.
Они подождали несколько минут, а когда услышали птичий свист, Адриан велел идти вперёд. Дорога поворачивала налево, а затем направо, и вот они снова увидели озеро, которое теперь было далеко внизу и выглядело как большая блестящая лужа. Дорога стала сужаться и наконец закончилась. По бокам плавно возвышались холмы, но прямо перед путниками дорога упиралась в отвесную скалу высотой в несколько сот футов.
— Мы ошиблись местом? — спросил Адриан.
— Предполагается, что это тайная тюрьма, — напомнил ему Алрик.
— Просто я думал, — сказал Адриан, — «тайная» как раз и значит, что она находится здесь, в этой глуши. Я хочу сказать, если бы ты не знал, что тюрьма здесь, то разве пришёл бы в подобное место?
— Если её создавали лучшие умы, что остались в империи, то вполне вероятно, что её непросто найти и ещё сложнее в неё попасть, — ответил Алрик.
— Легенды утверждают, что её строили в основном гномы, — объяснил Майрон.
— Прелестно, — сказал Ройс. — Это будет еще один Друминдор.
— Несколько лет назад у нас были сложности со входом в построенную гномами крепость в Тур-Дель-Фур, — объяснил Адриан. — Это было не слишком приятно. Можно устраиваться поудобнее, похоже, нам придётся провести здесь некоторое время.
Ройс осматривал утес. Камень, в который упиралась тропа, был голым, как будто его только что откололи, и, хотя вокруг во всех трещинах можно было увидеть мох и мелкие растения, на поверхности утеса ничего не росло.
— Здесь есть дверь, я уверен, — сказал вор, легко водя ладонями по камню. — Проклятые гномы. Не могу найти ни петель, ни щели или шва.
— Майрон, — спросил Алрик, — ты ничего не читал о том, как открывается дверь в тюрьму? Я слышал, что гномы очень любят загадки и иногда создают звуковые ключи — слова, которые надо произнести, чтобы дверь открылась.
Майрон слез с лошади и покачал головой.
— Слова, которые открывают двери? — Ройс с сомнением посмотрел на принца. — Ты наслушался сказок?
— Для меня и невидимая дверь звучит как сказка, — ответил принц. — Так что моё предположение не кажется таким уж невозможным.
— Она не невидимая. Ты же видишь утес? Просто она хорошо спрятана. Гномы умеют тесать камень с такой точностью, что и зазора не найдёшь.
— И всё-таки ты должен признать, Ройс, — сказал Адриан, — то, что гномы делают с камнем, поразительно.
Ройс сердито глянул на него через плечо:
— Помолчи.
Адриан улыбнулся:
— Ройс не очень-то любит маленький народ.
— Именем Новрона откройся! — неожиданно повелительно прокричал Алрик, и его голос эхом разнесся среди каменных склонов.
Ройс резко развернулся и пригвоздил принца к месту испепеляющим взглядом.
— Не делай так больше!
— Ну, у тебя ничего не получалось. Я просто подумал, что, раз уж это была — или есть — церковная тюрьма, возможно, её откроет религиозная фраза. Майрон, существует какое-нибудь общепринятое церковное выражение насчёт открывания дверей? Ты должен знать о подобных вещах. Есть что-нибудь такое?
— Я не служитель Нифрона. Аббатство Ветров было монастырем Марибора.
— Ох, верно, — сказал явно разочарованный Алрик.
— Я имею в виду, что знаю о Церкви Нифрона, — уточнил Майрон, — но поскольку я не являюсь её служителем, то не знаком с какими-либо секретными шифрами или молитвами и тому подобным.
— Правда? — спросил Адриан. — Я думал, что монахи — это что-то вроде бедного младшего брата Церкви Нифрона.
Майрон улыбнулся:
— Если уж на то пошло, то мы были бы старшим, но тем не менее бедным братом. Поклонение императору Новрону — явление относительно недавнее, появившееся через несколько десятилетий после его смерти.
— Так значит вы, монахи, поклоняетесь Марибору, а нифроны поклоняются Новрону?
— Почти, — сказал монах. — Церковь Нифрона тоже поклоняется Марибору, просто они больше значения придают Новрону. Основное различие состоит в том, к чему вы стремитесь. Мы, монахи, верим в личное служение Марибору: ищем его волю в уединённых местах, через древние ритуалы, и в этой тишине он говорит с нами в наших сердцах. Мы стремимся лучше познать Марибора.
Церковь Нифрона, с другой стороны, стремится угадать волю Марибора. Они верят, что рождение Новрона показывает желание Марибора принимать участие в управлении судьбой человечества. Таким образом, они очень сильно вовлечены в политику. Вы знакомы с историей Новрона, да?
Адриан поджал губы.
— Гм… он был первым императором и победил эльфов в какой-то давным-давно произошедшей войне. Не понимаю, почему это делает его богом.
— На самом деле он не бог.
— Тогда почему так много людей ему поклоняются?
— Они верят, что Новрон, сын Марибора, был послан нам на помощь в самый трудный час. На самом деле богов шесть. Эребус — отец всех богов, он сотворил мир Илан. Он породил трёх сыновей и дочь. Старший сын, Феррол, великий маг и создатель эльфов. Средний сын, Дром, искусный мастер, он создал гномов. Младшего зовут Марибор, и он, как известно, создал людей. Дочь Эребуса, Мюриэль, создала зверей, птиц и рыб в море.
— Получается пять.
— Да, есть еще Уберлин, сын Эребуса и Мюриэль.
— Бог тьмы, — вставил Алрик.
— Да, я слышал о нём, но подожди-ка… ты говоришь, что отец зачал ребёнка с собственной дочерью?
— Это была ужасная ошибка, — объяснил Майрон. — В приступе пьяного безумия Эребус взял Мюриэль силой. От этой связи и родился Уберлин.
— Должно быть, им было неловко во время семейных встреч — изнасилование дочери и всё такое, — сказал Адриан.
— Действительно. На самом деле родные сыновья Эребуса: Феррол, Дром и Марибор — убили его за этот поступок. Когда Уберлин попытался защитить отца, все трое напали на него и заточили своего племянника… или правильно будет сказать брата? Полагаю, и то, и другое? В общем, как бы то ни было, они заточили Уберлина в недрах Илана. Хотя он и был рождён в результате чудовищного насилия, потеря единственного сына разбила сердце Мюриэль, и она отказалась разговаривать с братьями.