, также не помогали. И хотя все это не особенно влияло на физическое состояние, каждую ночь Александр Петрович воспринимал как суровое наказание Божие.
Но минувшей ночью в поезде произошло нечто неожиданное. Как только Бирюков лег и сомкнул веки, он словно провалился в темную яму. Сон был настолько крепким, что он проснулся только в семь утра, когда проводница принялась немилосердно колотить в дверь и кричать, что до Москвы осталось десять минут пути. Андрей Иванович, уже умывшийся и гладко выбритый, сидел на своей полке и смотрел в окно.
Когда «Волга» остановилась, Александр Петрович вынул записную книжку и железнодорожный билет, на котором был записан номер домашнего телефона его попутчика, переписал его, а сам билет отдал водителю.
— Выясни, кто проживает по адресу, где установлен этот телефон и собери всю возможную информацию. Дело срочное, — сам не зная почему, добавил он.
— Несколько дней понадобится. Какие источники можно задействовать? — спросил молодой человек.
— Все, — кратко бросил Бирюков.
Он вылез из машины и направился к старинному трехэтажному особняку, на дверях которого висела бронзовая табличка с надписью: «ООО «Фемида»» и изображением древнегреческой богини с весами и завязанными глазами. Охранники, видимо, знали Александра Петровича в лицо, поскольку никак не отреагировали на его приход. Бирюков поднялся по красивой лестнице из дуба на второй этаж и прошел в комнату, где в креслах за круглым столом, покрытым зеленой суконной скатертью, сидели еще четыре человека.
При появлении Александра Петровича присутствующие изобразили на лицах улыбки. Бирюков сел в одно из пустующих кресел и обвел всех приветливым взглядом.
— Сразу же скажу, что съездил очень удачно. Объекты воздействия в Петербурге фактически стягиваются в единый кулак, и с начала года «паутина» сильно окрепла, — заговорил он тихим голосом. — «Паук» считает, что банк данных и количество агентов позволяют начать формирование команд особого воздействия.
— А каково мнение Кардинала? — спросил человек лет пятидесяти с глубоким шрамом на лбу.
— Кстати, почему он не пришел?
— Николай Иванович вчера уехал в командировку. Будет только через неделю, — ответил сидевший напротив здоровяк в свитере и темных очках.
— Жаль. Очень жаль. Он мне как раз сейчас очень нужен, — пробормотал Александр Петрович. — Итак, господа, я лично ознакомился с банком данных. Компромат имеется почти на всю питерскую верхушку, и мы можем приступать к особой обработке. Думаю, что скоро наша партия приобретет немало бессознательных членов, стоящих высоко на социальной лестнице.
— Я прошу прощения, друзья, — заговорил седой мужчина, сидевший рядом с Бирюковым. — Я в Совете человек новый, поэтому мне кое–что непонятно. В нашем министерстве я не сумею вам назвать ни одного из моих коллег, замов министра, на кого бы не имелось компромата. В МВД и ФСБ, я думаю, есть материал и похлеще того, что я передал в наш банк данных. Но коллеги знают об этом и ничуть не беспокоятся. И они абсолютно правы. При существующем режиме это им ничем не грозит. О сотнях миллионов долларов, что лежат за рубежом на счетах уважаемых людей, начиная от замминистра и заканчивая президентом, пишут все газеты. Реакции нет ни от прокуроров, ни от населения. Словом, всем этим компроматом можно подтереться. Вы уж простите меня за вульгаризм.
Человек со шрамом понимающе посмотрел на замминистра и таким же тихим голосом, как у Александра Петровича, объяснил:
— Для этого и созданы команды специального воздействия, дружище. В их задачу входит не увольнение чиновника с работы или доведение его до суда, а подчинение его нам.
— Вульгарный шантаж?
— Ничего общего. Попозже Кардинал разъяснит вам суть специального воздействия, схемы которого разработаны в его лаборатории. Примитивно, это комплекс спецмероприятий, в результате которых у человека появляется сильный страх. Он боится, но при этом не знает, кого или чего именно. Этот страх постоянно подогревается, и человек все время находится в специфическом состоянии, необходимом для работы с ним. Ведь довольно дискомфортно бояться двадцать четыре часа в сутки.
— Вычтите шесть–восемь часов на сон, — ехидно вставил замминистра.
— Во время сна он испытывает особый страх, — сказал Александр Петрович. — Когда возвращается председатель?
— В понедельник. — Человек со шрамом достал сигарету, щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся. — На Совете он намерен представить на утверждение стратегию действий на ближайшие два года.
— Решение не принимать участие в выборах окончательное? — поинтересовался Александр Петрович.
— Да, — ответил здоровяк. — Кардинал сумел доказать нам всем, что «светиться» на выборах нельзя. Результаты ясны, но все параметры работы противника в ходе выборов мы сумеем снять и без «засветки».
— Кстати, — снова заговорил человек со шрамом, — ко мне поступила информация, что служба Коржа развернула несколько десятков фальшивых избирательных пунктов.
— Коммуняки знают? — спросил замминистра.
— Знают, но виду не подают.
— Ну да! Боятся отстрела. А может, надеются, что это не поможет Беспальчику. Больно уж велик был разрыв.
— На этот случай есть избирком, — веско сказал человек со шрамом. — Как говорил товарищ Сталин, «неважно, как проголосуют, важно, как подсчитают». После выборов председателя ЦИК можно либо шлепнуть, либо послом куда–нибудь отправить. Надолго.
— Но это все лирика. Наша главная задача — определить, как Третья фракция будет действовать в новых условиях. Хотя я не исключаю, что через два года будет одна тактика, а через четыре — другая.
По конфиденциальной информации, поступившей к нам из Рима, Андрей Костин изложил итальянцам подробную схему финансирования предвыборной кампании Бориса Ельцина летом 1996 года. Он также сообщил об участии Татьяны Дьяченко, Бориса Березовского и Анатолия Чубайса в использовании грязных предвыборных денег, которые им поставлял Национальный резервный банк (Лебедев) через Внешэкономбанк (Костин) и целый ряд аффилированных фирм в различных оффшорных зонах. То есть миллионные суммы отмывались через сложную цепочку подставных компаний, обналичивались и направлялись на предвыборную агитацию.
— Ну, здесь Кардиналу и карты в руки, — сказал Александр Петрович, всем своим видом показывая, что этот вопрос его в данный момент не интересует. — В Питере, как сообщил мне «паук», появилась очень интересная бригада киллеров. Он пытается их отследить с помощью своих людей в органах внутренних дел, но пока безрезультатно.
— Чем же они вызвали его интерес? — недовольно спросил человек со шрамом.
— Они уничтожают преступников. За минувший месяц ими было убито двадцать два бандита.
— Ну, дружище. Не понимаю «паука». Это же обычные разборки, каких сотни.
— Не совсем. Во–первых, убивают непрофессионально. Во–вторых, убивают только всякую мелкую шушеру типа той, что пасется на рынках. Ни одного авторитета они пока не тронули.«Паук» утверждает, что здесь имеет место чисто психологический фактор. Ненависть к преступному миру. Месть. Но не конкретным преступникам, а всему сообществу. И еще одна интересная деталь. На трупах почти всегда обнаруживалась бумажка с изображением собаки.
— И что же здесь интересного? — несколько недоумевающе спросил заместитель министра.
Человек в свитере рассмеялся и пояснил:
— «Паук», поскольку он из команды Кардинала, видимо, не исключает использование ППД, то есть псиоружия примитивного действия. Представьте, голубчик, что нас всех поубивают, на трупы положат бумажки с собачками, а через пару дней вы придете домой, полезете в почтовый ящик и обнаружите там такую же бумажку. Как вы будете себя чувствовать?
— Я буду очень и очень заинтригован, — насмешливо улыбнулся замминистра. — Кстати, а много людей в паутине?
— «Паутина» — это не люди, — терпеливо продолжил ликбез здоровяк. — «Паутина» — это система псисвязей. Люди — только отдельные узлы этих связей и они же объекты воздействия для «паука».
— Мухи, — рассмеялся замминистра.
— Не совсем. Вообще–то, дружище, если вы не собираетесь стать учеником Кардинала и всерьез изучать нашу науку, вам лучше не думать над этими проблемами. В противном случае вы можете прийти к выводу, что у нас крыша поехала. Но наиболее вероятный вариант — крыша поедет у вас. Это было бы прискорбно.
— Постараюсь не свихнуться, — неожиданно серьезно сказал чиновник.
— Итак, господа, — заговорил человек со шрамом, — заседание Совета намечено на девятое мая. О месте и времени председатель оповестит нас дополнительно. Так что не планируйте на праздник торжественных мероприятий.
Александр Петрович вышел из особняка. Машины не было, и он отправился к метро. В отличие от владельцев служебных и личных машин он часто пользовался общественным транспортом. Это было странно, но лучше всего ему думалось не в спокойной обстановке, а во время ходьбы.
Единственным неудобством такой особенности было то, что, передвигаясь по улицам, он не имел возможности записывать свои мысли, в результате чего многие из них оказывались нереализованными.
Александр Петрович неторопливо дошел до Новокузнецкой, спустился в метро и поехал домой, переваривая по пути полученную информацию. Разделяя точку зрения Кардинала о долгосрочное ™ стратегического плана прихода к власти, он не был полностью согласен, что партии следует «светиться», даже выставляя независимого кандидата на предстоящие президентские выборы. «Паутина» еще слишком слаба. Размышляя, поймал себя на том, что все время невольно возвращается в мыслях к своему странному попутчику.
Подсознательно он чувствовал, что этот человек очень нужен им, и в то же время что–то подсказывало ему, что Андрей Иванович никогда не присоединится ни к одной политической силе, поскольку во всех его высказываниях чувствовалось не только презрение к политикам и политике, но и уверенность, что судьбы стран вершат не политики и не финансовые магнаты. Тогда кто? Его высказывание о развитии социально–политических процессов во многом совпадали с теорией Кардинала, с разницей лишь в том, что Кардинал не ориентировался на природные процессы, а оперировал только психическими параметрами личностей и населения. Так или иначе, Бирюков пришел к выводу, что Андрея Ивановича необходимо показать Кардиналу.