Предполагается, что взрыв осуществлен террористом-смертником.
Погибли 125 человек и 500 ранены. Многие в очень тяжелом состоянии.
Ни одна из экстремистских организаций пока не взяла на себя ответственность за взрыв. В спецслужбах Пакистана уверены, что теракт осуществлен боевиками «Аль-Кайеды», которая приговорила Беназир Бхутто к смертной казни за поддержку штурма Красной мечети.
Вместе с тем полученная информация указывает, что террористы и не стремились к убийству Беназир Бхутто. Главная цель теракта состояла в том, чтобы спровоцировать массовые выступления против режима Мушаррафа и дестабилизировать обстановку в стране.
Реальных попыток физического уничтожения Беназир Бхутто следует ожидать позднее, когда ситуация выйдет из-под контроля и экстремисты попытаются захватить власть.
В ближайшее время у президента Мушаррафа не останется другого выбора, кроме введения чрезвычайного положения. Не исключается также арест и даже высылка Беназир Бхутто из Пакистана.
Этому попытаются воспрепятствовать Соединенные Штаты, которые под угрозой прекращения финансовой и военной помощи могут вынудить президента Мушаррафа к новым уступкам.
Выпрямив уставшую спину, Питер Штайнер невольно улыбнулся: «Рано ставить точку. Продолжим нашу печальную повесть».
Кедрову
Аналогичная информация направлена в БНД. Ожидаю, что она вызовет повышенный интерес. По полученным данным, Германия пытается вытеснить США из сферы поставок вооружений Пакистану.
Однако в связи с обострением обстановки и под угрозой прямого конфликта с американцами германская сторона, по всей видимости, прервет переговоры с пакистанскими военными.
О реакции БНД на это сообщение информирую дополнительно.
К утру убрали дымящиеся обломки. Лужи крови были смыты водой или засыпаны песком.
Глава 12Затишье перед бурей
Ноябрь 2007 года,
Пакистан,
Исламабад – Лахор – Исламабад
Посол США говорил в жестком тоне, как это предписывали инструкции, полученные из Вашингтона:
– Господин президент, администрация Соединенных Штатов напоминает о глубокой озабоченности введением чрезвычайного положения. Мне поручено довести до вашего сведения, что мы настаиваем на немедленной отмене этого решения и проведении свободных парламентских выборов в запланированные сроки.
Мушарраф сосредоточенно разглядывал сложный геометрический рисунок на галстуке посла.
«Вывесил на груди схему какого-то лабиринта. Видимо, это торговая марка Государственного департамента».
При этой мысли Мушарраф улыбнулся, чем вызвал возмущенный взгляд посла.
«Еще подумает, что я смеюсь над посланием Вашингтона».
– Извините, господин посол. Задумался о своем, – спохватился Мушарраф. – К теме нашего разговора это отношения не имеет. Однако признаюсь, мне не совсем понятны причины «глубокой озабоченности». Кажется, именно так вы выразились. Почему вы протестуете против чрезвычайного положения, введенного моим указом совсем недавно – всего лишь 3 ноября? Эта мера временная и в данный момент необходимая. Я же пояснил, что необходимо остановить волну насилия и анархии.
– Видимо, ваши пояснения не убедили администрацию США.
– Если правительство проявит слабость, ядерное оружие попадет в руки исламских экстремистов. Вы, надеюсь, в курсе, что мы обладаем ядерным оружием, а это требует ответственной политики, – не без гордости напомнил Мушарраф. – Так что же вас конкретно беспокоит?
– Введение чрезвычайного положения нарушает права человека.
– Интересно, как же я их нарушил?
– В соответствии с вашим указом закрыты все негосударственные теле– и радиостанции, под запретом оказались независимые и оппозиционные издания, а также проведение митингов и демонстраций, арестованы некоторые общественные деятели.
«Хорошо подготовился, – подумал Мушарраф, – американское посольство превратилось в пресс-службу и адвокатскую контору оппозиции. Пора менять вывеску!»
– И самое главное, – методично продолжал посол, – в связи с введением чрезвычайного положения приостановлена деятельность Верховного суда, который настаивает, что президент страны не может быть одновременно главнокомандующим вооруженными силами. Кроме того, Верховный суд ставит под сомнение результаты президентских выборов, так как в момент голосования вы контролировали армию.
– Верховный суд выступает пособником оппозиции. Судьи не должны принимать участие в политических играх. Введение чрезвычайного положения продиктовано разгулом терроризма и экстремизма, а также саботажем деятельности президента со стороны судебной власти. Вы как-то проигнорировали эту вторую часть моего заявления, – обреченно махнул рукой Мушарраф.
Он уже отчаялся достучаться до посла. Да и какой в этом смысл? Дипломат всего лишь озвучивает официальную позицию. Что он может? Но генерал не привык сдаваться и стремился повернуть разговор в свою пользу.
– Введение чрезвычайного положения откладывает на неопределенный период времени парламентские выборы. Все это превращает Пакистан в режим военной диктатуры, – торжествующе завершил свою обвинительную речь американский посол.
– А вам нужен расцвет демократии? – спросил Мушарраф с ударением на «расцвет».
– По крайней мере соблюдение общепризнанных демократических норм, – многозначительно заметил посол.
– Тогда поясните мне, – возмутился Мушарраф, – как обеспечить соблюдение этих самых норм в условиях, когда не без вашей помощи ситуация выходит из-под контроля, а это чревато самыми тяжелыми последствиями. Все ограничения, которые вы перечислили, покажутся невинными шалостями по сравнению с насилием, которое ожидает Пакистан. И не только Пакистан. Почувствовав безнаказанность, экстремисты нанесут удары по соседним странам. Наши отношения с Индией и так напряжены до предела. Войну спровоцировать очень легко. Тогда весь регион окажется втянутым в конфликт.
– Господин президент, вы обвиняете Соединенные Штаты в том, что мы дестабилизируем ситуацию, я правильно понял?
– Ну, положим, не вы, а ваша любимая и несравненная Беназир Бхутто. Напомню, что Соединенные Штаты настаивали на ее скорейшем возвращении в страну. Значит, вы тоже несете ответственность. А ведь я предупреждал, к чему это приведет. Вы меня слушали? Никоим образом! А сейчас мы пожинаем плоды. У меня стол завален тревожными докладами. Может, вы не знаете, но за последние дни исламские боевики установили контроль над городами Мадиан, Мата, Хвазахелла в Северо-Западной Пограничной провинции. Армия дезориентирована выступлениями оппозиции, а вы требуете, чтобы я снял с себя полномочия главнокомандующего. Капитулировал в тяжелейший момент!
– Господин президент, ситуация действительно сложная. – Посол постарался перейти на более мягкий, как бы доверительный тон. – Но поймите и нас. Беназир Бхутто обещала выступить против исламского экстремизма. В Вашингтоне ей верят и делают на нее большую ставку.
– И совершенно напрасно. Она вас обманывает. На 13 ноября назначена мощная манифестация, в ходе которой Беназир планирует выступить в роли лидера объединенной оппозиции, совместно, кстати, с Навазом Шарифом, тоже бывшим премьер-министром.
– Но он же представляет исламистские партии? Беназир всегда считала его своим врагом.
– Вражда в прошлом. Беназир думает, что ей выгоден союз с экстремистами. Вы этого хотели?
– Пожалуй, это не совсем то, что она нам обещала, – признал посол.
«Наверняка в Штатах есть силы, с которыми она договорилась именно об этом союзе и которые хорошо проплатили. А все остальное – не более чем вывеска и операция прикрытия. Интересно, посол замешан в этом заговоре или честно отрабатывает свой хлеб?» – размышлял Мушарраф, изучая дизайнерские каракули на галстуке посла и прикидывая, как можно выбраться из лабиринта на шелковой поверхности.
– Только для вашего личного сведения, господин посол, хотел бы сообщить, что мы в курсе всех переговоров Беназир с Шарифом и другими экстремистскими лидерами. Я намерен воспрепятствовать проведению акции оппозиции 13 ноября. Это не просто манифестация. Ваша дорогая протеже Беназир намерена возглавить марш протеста из Лахора на Исламабад. Рассчитывает, что к маршу присоединятся десятки тысяч людей. Если вы знаете историю моей страны, то должны помнить, что такие прогулки обычно заканчивались потоками крови и попытками государственного переворота. Этого я не допущу!
– А что вы намерены предпринять? – уже совсем тихо спросил посол.
– Арестовать Беназир.
– Я могу сообщить об этом в Вашингтон?
– Да, предупредите ваше руководство. Обещаю, как только проведение марша будет сорвано, ее освободят. Обязательно укажите, что арест Беназир будет носить максимально мягкий характер и продиктован заботой о ее личной безопасности. Пакистанская контрразведка располагает достоверной информацией, что террористы не отказались от планов убийства Беназир Бхутто. Если марш состоится, неизбежны новые взрывы с большими человеческими жертвами. Так что мне приходится заботиться о здоровье Беназир больше, чем она сама это делает.
– Благодарю вас за доверительную информацию, господин президент. Я понимаю, что вам приходится нелегко, но постарайтесь как-то уладить ваши разногласия с Беназир. У нее очень-очень сильная поддержка в Вашингтоне, – шепотом посоветовал посол.
«Ты бы еще оглянулся, чтобы тебя не услышали», – поморщился Мушарраф.
Он был уверен, что через несколько мгновений после того, как мир узнает о домашнем аресте Беназир Бхутто, его телефон раскалится от возмущенных звонков из Вашингтона. Но эта реакция хотя бы предсказуема. Что же говорить о неприятных сюрпризах, которые могут произойти в любую минуту!
Он был готов ко всяким неожиданностям, но чувствовал, что никакие ухищрения, жестокость и решительность ему уже не помогут. Знаешь, откуда грозит опасность, и ничего не можешь сделать.