– Ответил я с присущей мне деликатностью. Никакие военные операции против Ирана и Пакистана в обозримой перспективе нереальны и нежелательны. И заодно начальство поинтересовалось, что я делаю в Пакистане, если там хотят все разбомбить. Посылали меня вроде с другой задачей – обеспечить стабильность, привести к власти наших друзей и подавить терроризм. А военная акция даст прямо противоположные результаты. Поэтому я и не понимаю, что там напридумывали Кевин Батлер и его ребята. Но чудесным образом их предложения совпадают с тем, что мне говорили в высоких кабинетах. Это и удручает. У них странная логика.
– В принципе все понятно, – заметил Кински, который только что ознакомил Мак-Грегора с планами Кей Би. – Первый шаг – устранение Беназир.
– Мерзавцы! Я уже не говорю, что мне лично жаль эту женщину. Но ведь меня послали помочь ей прийти к власти и одновременно замышляют ее убийство.
– Успокойся. Они пытаются доказать, что после устранения Беназир Пакистан обязательно взорвется. А волны пойдут на Иран, Афганистан, докатятся до Центральной Азии и Каспия. Дестабилизация будет нарастать, как энергия ядерного взрыва. Далее последует серия атак против западных посольств и туристов в Исламабаде, Тегеране, Дели, Баку. И кульминация – теракт в отношении лидеров прикаспийских государств на саммите в Иране.
– Это уже шизофрения, – сказал Мак-Грегор.
– А американское вторжение в Ирак не шизофрения? Они считают иначе. Элиты будут обезглавлены и дезорганизованы. Вслед за этим – выступления недовольных мусульман. В Азербайджане, Казахстане, Туркмении – мятежи. В некоторых государствах Средней Азии, в Киргизии, Узбекистане, Таджикистане, случатся «цветные революции», которые по тактическим соображениям поддержат исламисты. Одновременно возникнут массовые волнения в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая. Пекин их жестко подавит и окажется в международной изоляции.
– Как будто кто-то сбрасывает шахматные фигуры с доски, как только стало ясно, что партию мы проигрываем. И все начинается с чистого листа. Так получается?
– Ну вот, ты понял их логику, – согласился Кински.
– А если сорвется?
– Предусмотрен дублирующий вариант. При поддержке агентуры в армии и разведке Пакистана группа шахидов, которую финансирует Шейх Анвар, захватывает военно-воздушную базу и наносит удар с пакистанской территории по столице Ирана. Предлог – месть за гибель братьев-шиитов от рук мусульман-суннитов в Ираке. Проведение операции – во время каспийского форума в Тегеране. С захваченной базы самолеты перелетают на территорию Ирана и наносят ракетно-бомбовый удар по местам размещения прикаспийских лидеров. Должен тебе сказать, что Шейх Анвар по просьбе Кей Би уже выделил для основного и запасного вариантов огромные ресурсы.
– Хаос и паника облегчают ввод войск коалиции в Пакистан, и даже в Иран и Азербайджан – в зависимости от развития внутренней обстановки в этих странах. И это сближает «план Кевина» с официальной стратегией.
– В любом случае Кевин и компания ничего не теряют. Даже в случае срыва операции получается вполне приличный набор бонусов: подтверждается необходимость подавления терроризма в «дуге нестабильности» от Ближнего Востока до Каспия и границ Китая. Резко возрастает военный бюджет. Промышленность получает массированную финансовую поддержку. Наблюдается стремительный рост цен на нефть. Саудовская Аравия и другие арабские страны становятся более надежными союзниками для противодействия экстремизму. И самое главное: «план Кевина» переносит террористическую угрозу в другие регионы – почему от этой болезни должны страдать только Соединенные Штаты и Большой Ближний Восток? – Кински многозначительно посмотрел на Мак-Грегора и взял в руки толстую кожаную папку с меню.
– В голове не укладывается. Успокаивает, что мы говорим не о планах федерального правительства, а о рекомендациях Кей Би. Мало ли чего он может насоветовать! – признался Мак-Грегор.
– Как сказать? Успокаивает, но не сильно. Советы Кей Би часто превращаются в реальную политику. Кстати, скоро появится доклад ЦРУ, в котором будет сказано, что Иран прекратил работы по созданию ядерного оружия еще в 2003 году. Это на какое-то время нейтрализует попытки нанести удар по Ирану. Основной предлог для ударов – уничтожение ядерных объектов. Как и в Ираке. А тут выйдет иначе. Что уничтожать, если ядерных объектов нет? Однако, как ни странно, доклад выгоден Кевину. Отдельно взятая акция против Ирана не вписывается в его стратегию. Ему нужен мировой масштаб, полная смена декораций.
– Нет, все же нужно выпить, – решил Мак-Грегор. – Мозги плавятся.
– У Кей Би голова покрепче. Научился играть на разных досках, да еще вслепую. Шииты против суннитов, христиане против иудеев, все против всех, а он вроде арбитра, – невозмутимо продолжал Кински.
– Ты Омара Хайяма любишь? – нетерпеливо спросил Мак-Грегор.
– Ты же знаешь, я давно не пью, – поморщился Кински.
– Я имею в виду не коньяк «Омар», а персидского поэта Омара Хайяма.
– Персидского, говоришь? Фамилия у него хорошая, политкорректная, но до стихов, признаться, я не охотник. Меня клонит от них в сон. Недостатки воспитания.
– Ничего страшного. Раз занимаешься Ираном, нужно знать этого поэта. Его мысль, мне кажется, тебе понравится:
Тот, кто следует разуму, – доит быка.
Умник будет в убытке наверняка!
В наше время доходней валять дурака,
Ибо разум сегодня в цене чеснока.
– Очень поучительно. Персам, говоришь, нравится? Буду иметь в виду. Нужно следить за конъюнктурой на чесночном рынке. Как-то раньше не обращал на это внимания, а зря, – сказал Кински. – Но вообще-то я хотел попросить тебя подумать. Крепко подумать. Что можно сделать, чтобы утопить «план Кевина»?
– Ты же сказал, что он на уровне теоретического бреда.
– К сожалению, не совсем так. По моим данным, люди Шейха Анвара уже приступили к реализации.
– Тебе проще прикрыть эту безумную лавочку. Все рычаги власти здесь, в Вашингтоне, – заметил Мак-Грегор.
– Ничего не получается, – признался Кински. – Хожу к влиятельным людям, пытаюсь предупредить, что эти сумасбродные проекты доведут нас до краха. Стена молчания!
– Как накануне удара японцев по американскому флоту в Пирл-Харборе. Тогда начальник разведки ходил по Вашингтону с дешифровками японских приказов, и его никто не хотел слушать.
– Похожая ситуация. Действительно напоминает Пирл-Харбор. Скоро меня будут воспринимать как городского сумасшедшего. Очень опасаюсь, что тандем Кевин – Шейх погубит Америку. Попробую что-либо сделать. Но очень тебя прошу – используй контакты на Востоке. Если появятся новые данные, тут же подошлю к тебе человека. Мы можем не успеть за событиями. Еще месяц-два, и катастрофа неизбежна.
– Это меняет дело, – сказал Мак-Грегор и вспомнил о Питере Штайнере.
То, что он прочитал о нем в досье ЦРУ, впечатляло.
И рождало идеи, которые необходимо проверить на месте.
Декабрь 2007 года,
Пакистан, Исламабад
Президент Мушарраф выглядел расстроенным, неуверенным и совершенно не похожим на свой образ ковбоя. Гражданский костюм сидел неестественно, выдавая привычку профессионального военного к форме.
Камуфляж стал второй кожей, придавал ощущение стабильности и предсказуемости. Сейчас не было ни того ни другого. В костюмчике Мушарраф чувствовал себя приниженным и беззащитным.
Запинаясь и рассеянно поглядывая в заявление, напечатанное крупными буквами на листке бумаги, президент жевал и выплевывал слова, вызывающие у него физическую брезгливость и недоумение.
Питер не сразу «врубился». Внешний вид и манера выступления Мушаррафа отвлекали внимание от содержания.
«Отменяет чрезвычайное положение. Этого следовало ожидать. Покидает пост верховного главнокомандующего. Поэтому в гражданском костюме. Выборы назначены на 8 января. Дает себе немного времени. Зачем? Портфель собрать? Перед смертью не надышишься. „Верные соратники“ уже побежали в разные стороны, как крысы с тонущего корабля. Он об этом знает. По лицу видно. Поэтому и расстроен. Никаких перспектив. М-да, американцы крепко взяли его за горло. Это капитуляция!»
– Мистер Штайнер, любуетесь на уходящего президента? – услышал Питер насмешливый голос по телефону.
– Зрелище не очень приятное, мистер Мак-Грегор.
– Я в Исламабаде, хотел бы встретиться.
– В любое удобное время.
– С вами приятно иметь дело, герр Штайнер.
«Просто ты меня еще мало знаешь», – подумал Питер.
Мак-Грегор предложил приехать к нему на виллу, которую он снял в дорогом районе Исламабада. Здесь проживали в основном иностранцы, богатые пакистанские бизнесмены и высшие служащие.
В элитном квартале никогда не отключали электричество, что становилось жизненно важным в жаркое время года. Если останавливался кондиционер, то вскоре в закрытых помещениях температура достигала сорока градусов и выше, из носа начинала идти кровь, а некоторые слабонервные европейцы даже теряли сознание.
На зеленой улице, застроенной просторными домами, подобные «удовольствия» не грозили. Это весьма существенно поднимало арендную плату.
Дом Мак-Грегора покоился за высоким забором. На внешней стороне у ворот стояла будка с автоматчиком. Во дворе угадывалось сооружение, похожее на пулеметную точку.
«Неплохо подготовился к осаде. Упорно избегает гостиниц», – по привычке фиксировал свои наблюдения Питер, однако углубиться в это полезное занятие он не успел.
Створки ворот открылись быстро и даже без скрипа, что было совсем не характерно для строптивых азиатских затворов. Его явно ждали.
– Хороший дом. Решили пустить здесь корни? – с невинной улыбкой осведомился Питер.
– Только на период выборов. Гнездо вить не собираюсь. Слишком много сюрпризов. Не всегда приятных. Кстати, вы провели здесь больше времени. Обещают землетрясение. Что делать в таких случаях? Меня это беспокоит.