– Да, я слушаю вас, Томас, – негромко произнесла пожилая леди, и в ее голосе не было ни раздражения, ни обиды – одно только смущение. – Я просто размышляла, что это – спланированная акция или импровизация, и пришла к выводу, что первое вероятнее. Это было сделано, чтобы вызвать смятение в рядах королевской семьи или, хуже того, чтобы вызвать беспорядки и использовать их в определенных целях… – Веспасия нахмурилась. – Но это очень жестоко. Я…
Она слегка приподняла одно плечо, и Томас разглядел ее худобу под шелковой тканью пеньюара и снова ощутил ее хрупкость и вместе с тем силу.
– И это далеко не все, – спокойно произнес он.
– Разумеется, – согласилась его родственница. – Одно лишь это не имело бы смысла. Так невозможно добиться каких-либо кардинальных изменений.
Неожиданно полицейский почувствовал, что они снова союзники, и устыдился своих сомнений в душевном благородстве этой женщины. С трудом подбирая слова, он пересказал ей трагическую историю герцога Кларенса и Энни Крук, услышанную от Телмана.
Яркие утренние лучи подчеркивали красоту Веспасии, как и ее возраст, и следы пережитых ею за долгую жизнь страстей. По ее глазам и губам было видно, какого рода чувства она сейчас испытывала.
– Понятно, – сказала она, когда Питт закончил свой рассказ. – А где теперь этот самый Римус?
– Не знаю, – пожал плечами Томас. – Наверное, ищет окончательные доказательства. Если б они у него имелись, Дисмор уже опубликовал бы их в своей газете.
Веспасия покачала головой.
– Я думаю, он намеревался опубликовать их одновременно с сообщением о самоубийстве Сиссонса, а вы ему помешали. По всей вероятности, в нашем распоряжении имеется день, не больше.
– Для чего? – спросил полицейский, и в его голосе опять прозвучали нотки отчаяния. – Я не представляю, кому можно доверять. Любой может оказаться членом «Узкого круга».
Питт чувствовал, как над ним вновь сгущается тьма – беспросветная, непроглядная, давящая… Он хотел донести до сознания леди Камминг-Гульд масштабы грядущей катастрофы, но не знал, как это сделать, и только снова и снова повторял в отчаянии одни и те же слова, которые не могли передать всю серьезность сложившейся ситуации.
– Если в центре этого заговора находится «Узкий круг», – сказала Веспасия, обращаясь скорее к самой себе, чем к нему, – то его целью является свержение правительства и монархии и создание республики в той или иной форме.
– Да, – согласился ее собеседник. – Но знание этого не поможет нам найти их, не говоря уже о том, чтобы помешать им.
Веспасия покачала головой.
– Я не об этом, Томас. Если члены «Узкого круга» намереваются создать республику, то они наверняка не стали бы скрывать женитьбу герцога Кларенса и убивать ради этого пять несчастных женщин.
Она пристально, не мигая, смотрела на полицейского своими глазами серебристого оттенка.
– Два заговора… – прошептал он. – Тогда кто же еще? Не сама же… королевская семья?
– Господи, конечно же нет! – воскликнула пожилая леди. – Я не уверена на сто процентов, но, возможно, это масоны. Они обладают могуществом и волей, чтобы защищать корону и правительство.
Питт задумался на несколько секунд.
– Но разве они…
На лице Веспасии промелькнула улыбка.
– Эти люди не остановятся ни перед чем. Они верят в справедливость своего дела, принесли клятву верности ему и вряд ли осмелятся нарушить ее. Разумеется, вполне возможно, они не имеют к этому никакого отношения. Мы этого знать не можем. Но некто нарушил клятву или проявил непростительную беспечность, а кто-то другой оказался умнее, чем предполагал первый, поскольку члены «Узкого круга» в настоящее время обладают достаточным могуществом для того, чтобы сокрушить все на своем пути, и, похоже, волей для того, чтобы сделать это.
Она перевела дух и добавила:
– Вы нарушили их планы, Томас, но я сомневаюсь, что они признают поражение.
– Между тем я подверг опасности половину евреев, живущих в Спиталфилдсе, и почти наверняка обрек на виселицу одного из них – за преступление, которого он, возможно, и не совершал, – сокрушенно произнес Питт.
Ему очень не понравилось отвращение к самому себе, прозвучавшее в его голосе. Леди Камминг-Гульд бросила на него негодующий взгляд, в котором не было ни капли жалости, – но было бы гораздо хуже, если бы она в нем присутствовала. Томасу очень хотелось доказать, что это несправедливо.
– Можем ли мы каким-либо образом доказать правдивость истории Кларенса? – спросил он.
Питт не был уверен, что движется в верном направлении, но бездействие означало капитуляцию.
– Думаю, это уже не имеет значения, – ответила Веспасия, и ее взор смягчился. – Она может быть правдивой, и я сомневаюсь, что кто-то сможет опровергнуть ее, в чем будет чрезвычайно заинтересован «Узкий круг». Чтобы предотвратить волну возмущения в обществе, его членам придется принять меры, прежде чем об этом заговорят вслух. – На ее лице появилось подобие улыбки. – Как и вы, я не знаю, кому можно доверять. Бывают моменты, когда человек остается один, и, вероятно, сейчас как раз такой момент. Но есть люди, интересы которых, как мне кажется, я знаю достаточно хорошо, чтобы судить о том, что они предпримут, когда будут вынуждены что-то предпринять.
– Будьте осторожны! – вырвалось у Томаса.
Он вдруг испугался за пожилую леди, хотя и понимал, что не следовало произносить подобную дерзость. Но ему уже было все равно, а Веспасия оставила его предостережение без ответа.
– Вероятно, вам нужно каким-то образом помочь вашим еврейским друзьям, – сказала она. – Я думаю, не имеет особого смысла выяснять, кто убил несчастного Сиссонса. Мне кажется, он стал жертвой обмана – и в определенной степени добровольно. Конечно, он не предполагал, что все закончится смертью, и не имел понятия о могуществе заговорщиков, с которыми связался, и их страшных замыслах. Многие идеалисты считают, что цель оправдывает средства. Они начинают с благородных помыслов…
Веспасия не закончила свою мысль, и та улетучилась, унеся с собой призраки прошлого.
– Что вы собираетесь делать? – не отставал Питт, испытывая страх за нее и уже жалея, что пришел к ней.
– На мой взгляд, мы можем сделать только одно, – ответила леди, глядя мимо него в пространство. – Существуют две могущественные группировки. Нужно натравить их друг на друга и молить бога, чтобы они понесли больший ущерб, чем мы.
– Но… – запротестовал было полицейский.
Его родственница повернулась к нему, слегка приподняв брови.
– У вас есть другие предложения, Томас?
– Нет.
– Тогда возвращайтесь в Спиталфилдс и сделайте все возможное, чтобы невинные люди не пострадали в случае нашей неудачи. Об этом стоит позаботиться.
Питт послушно встал и поблагодарил Веспасию. Только оказавшись на улице, он понял, что так и не позавтракал. Слуги не решились прервать их беседу из-за такой мелочи, как еда.
Когда Томас ушел, Веспасия позвонила в колокольчик, и горничная принесла ей чай и тост. За завтраком пожилая дама лихорадочно продумывала все возможные варианты, и в основе каждого из них лежала одна мысль, которую она пока отказывалась рассматривать.
В первую очередь нужно было заняться решением неотложной проблемы. То, что Сиссонс в действительности не одалживал деньги принцу Уэльскому, едва ли имело значение, раз «Узкий круг» решил представить дело так, будто это имело место. Леди Камминг-Гульд была уверена, что эти таинственные люди приняли и другие меры, необходимые для создания этой видимости. Сахарные заводы закроются. В этом и заключалась цель убийства. Простые жители Спиталфилдса взбунтуются только в том случае, если лишатся работы.
Следовательно, она, Веспасия, должна предотвратить это – по крайней мере, на короткий период времени. В более долгосрочной перспективе могут найтись другие решения… может быть, даже великодушный жест со стороны принца. Для него это был бы шанс восстановить свою репутацию, хотя бы частично.
Пожилая леди поднялась наверх и надела широкое платье стального цвета с красивой вышивкой на вороте и рукавах. Подобрав подходящий по цвету зонтик, она распорядилась подать карету.
Веспасия приехала на Коннот-плейс в половине двенадцатого. Это было не то время, когда обычно наносятся визиты, но дело не терпело отлагательств, о чем леди Камминг-Гульд и сказала по телефону леди Черчилль.
Рэндольф Черчилль ждал ее в своем кабинете и, когда она вошла, встал из-за стола. В силу приверженности хорошим манерам суровое неудовольствие на его гладком лице в одно мгновение сменилось доброжелательностью, смешанной с плохо скрытым любопытством.
– Доброе утро, леди Веспасия. Для меня всегда большое удовольствие видеть вас, но, должен признаться, ваш сегодняшний звонок вызвал в моей душе некоторую тревогу. Пожалуйста…
Он хотел сказать «садитесь», но гостья уже села без всякого приглашения. Она не позволила бы никому, даже Рэндольфу Черчиллю, ставить ее в невыгодное положение.
– …И скажите, что я могу сделать для вас, – закончил он фразу, вновь садясь в свое кресло.
– Для любезностей нет времени, – сказала Веспасия, сразу перейдя к делу. – Вероятно, вам известно, что вчера был убит Джеймс Сиссонс, сахарозаводчик из Спиталфилдса.
Не дожидаясь ответа, она продолжила:
– Это убийство было представлено как самоубийство. Рядом с телом было оставлено предсмертное письмо. В нем Сиссонс обвинял в своем разорении принца Уэльского, которому он одолжил деньги и который потом отказался их вернуть. В результате все три его завода разорились бы и по меньшей мере полторы тысячи семей в Спиталфилдсе оказались бы на грани нищеты.
Она замолчала. У Черчилля посерело лицо.
– Я вижу, вы осознаете всю серьезность положения, – сухо заметила Камминг-Гульд. – Будет крайне неприятно, если эти заводы закроются. Наряду со всеми остальными несчастьями, которые мы, возможно, не сумеем предотвратить, это может привести к падению правительства и монархии.