Когда Андропов был официально назначен Генеральным секретарем, Рой Медведев поспешил приветствовать нового советского вождя и тем самым вышел за пределы своей полудиссидентской роли, легкомысленно ей изменил. Однако дело быстро поправили: его вызвали в генеральную Прокуратуру СССР, где сделали “серьезное предупреждение", о чем, естественно, была оповещена вся мировая пресса. Так диссидентская репутация Медведева полностью восстановилась. “Нью-Йорк Таймс" даже сравнивала его с Пьером Абеляром. Получалось, что он как бы преждевременно приветствовал новый режим — продал душу дьяволу, а вместо благодарности получил выговор. Но это ложная картинка: вызов в Прокуратуру никак не повлиял ни на дальнейшее поведение советского Абеляра, ни на поведение властей по отношению к нему.
Судя по бесчисленным интервью и статьям Роя Медведева об Адропове, следовало ожидать появления книги о новом советском вожде, и легко было заранее догадаться о ее панегирическом и официальном жанре. Такая книга, содержащая наблюдения и оценки Роя Медведева, действительно вышла, но под именем брата-близнеца, единомышленника и соавтора — Жореса Медведева. Нам трудно судить, кто на самом деле является автором книги и зачем понадобился русским Гонкурам такой прозрачный литературный камуфляж. Да и не в этом дело.
Книга — собрание всех мифов, которые Андропов сам о себе распространяет: от неучастия в подавлении Венгерской революции 1956 года до оппозиции захвату Афганистана в Рождество 1979 года. Он выглядит здесь поистине сказочным персонажем, к которому грязь не пристает, как бы ни было грязно вокруг. Перебор в панегиризме и оправданиях делает эту книгу местами и вовсе абсурдной. “Несмотря на то, что Андропов руководил Комитетом госбезопасности целых пятнадцать лет, не нашлось никого, кто смог бы предъявить доказательства его личной ответственности за эксцессы…" — заявляет “Медведев", живописуя парадный портрет своего героя. Как и в любой подобной сказке, рядом с ангелом находится дьявол во плоти — Леонид Брежнев, инициатор подавления диссента и оккупации Афганистана, интеллектуально-либеральную оппозицию к которому и возглавляет председатель КГБ. Нас в данном случае интересует не лично Рой Медведев либо Жорес Медведев, но оба они как источник информации: в какой мере этот источник заслуживает доверия? В конце концов, тот же Рой Медведев может и не знать, чьим рупором он является, ему может казаться, что это он манипулирует полученными из Кремля новостями, в то время как посредством “новостей" манипулируют им. Не исключен, впрочем, и более примитивный вариант.
Все это, однако, только добавочные средства, — Андропов пришел бы к власти и без них. С него довольно полумиллиона агентов КГБ. Фактически их, конечно, значительно больше. Чтобы узнать точнее число сотрудников госбезопасности, следует заглянуть в последнюю перепись населения СССР: КГБ не смог бы справиться с такой огромной страной, если б не спаял ее страхом и не заставил сотрудничать с собой всех советских граждан, от мала до велика.
Вот еще один анекдот новой, андроповской эры.
— Как вы думаете, Юрий Владимирович, пойдет за вами советский народ?
— Пойдет. А если не пойдет за мной, пойдет за Брежневым.
Впервые за всю советскую историю в Москве устанавливается власть без идеологии, ей предстоит превратить основанное Лениным рабоче-крестьянское государство в чисто полицейское, без идеологических примесей и предрассудков. Потому что даже Сталин прикрывал ими царство террора. Брежневу идеологический фасад был нужен для прикрытия голого железобетона бюрократической конструкции. С приходом к власти Андропова настал конец оруэллова маскарада: новый советский вождь отзывается о прежних лозунгах пренебрежительно и прямо заявляет, что на одних лозунгах далеко не уедешь. Власть больше ничём не притворяется, являясь властью как таковой. Уже по одному этому можно ожидать, что она будет более жестокой вовнутрь и более агрессивной вовне структурой, хотя, несомненно, и более иезуитской в обоих направлениях.
Остается открытым вопрос, обратится ли эта отбросившая коммунистический камуфляж власть к другой идеологии, которая всегда сопутствовала полицейским тенденциям в русской политической истории — великодержавному национализму? Тот факт, что среди ближайших сотрудников Андропова один азербайджанец, а другой украинец, а сам он из южных обрусевших греков, — не препятствие этому. Сталин и его сподручный Берия, как известно, были грузинами, что не помешало им после войны развернуть по всей стране шовинистическую пропаганду. До сих пор Андропов не обратился к испытанному орудию русской империи, хотя его прежние протеже из Русской партии всегда на подхвате. Значит, пока что с него довольно полицейского арсенала, прямых, внеидеологических средств давления, из которых самое универсальное и безотказное — страх. Так что анекдот о новогоднем поздравлении с 1937 годом вместо 1983-го можно рассматривать и как преждевременный, и как пророческий, сочиненный впрок, про запас, на вырост — так покупают одежду быстро растущим детям. А то, что ритм изменений будет быстрее, чем у предшественников, очевидно уже сейчас по скорости, взятой с самого старта, если условно считать стартом 12 ноября 1982 года — день “избрания" Генеральным секретарем ЦК КПСС. Андропову надо торопиться — у него в запасе нет даже десятилетия, как у Хрущева, не говоря уже о восемнадцати годах Брежнева или двадцати девяти — Сталина. В его руках теперь не только исполнительная, но и верховная, законодательная власть, решение и исполнение зависит только от него одного. Раньше было кому его сдерживать, но способен ли он сдержать самого себя?
Нет, мы не склонны, путая мораль и политику, предъявлять Андропову счет за его прежнюю деятельность. Речь идет не о морали, но о масштабе. Совершив полицейский переворот и узурпировав — у прежних узурпаторов — власть, изменился ли Андропов, изменились ли его методы, замашки, мышление, стиль? Укрупнила ли его новая должность или он остался тем же жандармом с полицейским мышлением и полицейскими приемами, но с еще более бесконтрольным их применением на практике, коль скоро теперь может позволить себе то, чего раньше не позволяли ему другие? Можно поставить вопрос более прямо: хватило ли у него сил стать лидером страны либо он оставался ее главным жандармом, но только с неограниченными полномочиями? Власть меняет человека, делает его более ответственным. Изменился же Генрих У, став королем. Правда, он был значительно моложе Юрия Андропова, и потом, чтобы измениться, ему пришлось решительно порвать с прежними дружками во главе с Фальстафом, с которыми водился, будучи принцем. Андропов, напротив, потянул за собой всех дружков по КГБ: Гейдар Алиев стал членом Политбюро и первым заместителем премьера, Виталий Федорчук — министром внутренних дел, Виктор Чебриков — председателем КГБ (будучи заместителем Андропова, он вызывал к себе диссидентов и представлялся им Ребриковым). Тайная полиция для него — главный арсенал не только методов, но и кадров. Впрочем, это взаимосвязано: полицейские навыки и традиции лучше всего известны самим полицейским. Либо тем, кто, находясь на партийном посту, прежде всего проявлял себя в качестве полицейского. Как, к примеру, ленинградский партийный босс Григорий Романов, которого Андропов вызвал в Москву и ввел в Секретариат ЦК.
По сравнению с брежневским кремлевский антураж резко изменился. Ставрополец Горбачев, ленинградец Романов, киевлянин Федорчук, бакинец Алиев — все они люди со стороны, не затронутые московской коррупцией, не пустившие в Москве корней и не имеющие в ней связей, политически одинокие и полностью зависящие от покровителя: верный залог того, что они не вступят в заговор против него. Искусный интриган и заговорщик, стареющий и физически слабеющий Андропов делает все, чтобы предотвратить то, что по его милости произошло с брежневым, причем это только начало. Взамен того “нового класса“ партократов, который успел состариться не только в физическом, но и в политическом смысле, Андропов создает новый “новый класс“, который опоздал к обеденному столу и сейчас торопится наверстать упущенное. Ибо ввиду дефицита высоких должностей в государстве и связанных с ними жизненных благ, чтобы дать власть новым людям, понадобилось в срочном порядке убрать старых — в первую очередь брежневских клевретов, особенно тех, кто стоял на пути Андропова. Первым пал Андрей Кириленко, ближайший сотрудник, а одно время официальный наследник Брежнева, За ним последовали другие. Долголетний, еще с днепропетровских времен, друг Брежнева, министр внутренних дел генерал Николай Щелоков отправлен начальником милиции на строительство сибирского газопровода, где оказался и его сын Игорь, но в качестве заключенного — якобы за фарцовку, в то время как жена Щелокова, по слухам, покончила жизнь самоубийством. (У нас нет возможности установить точную причину ее насильственной смерти). Вполне возможно, что это еще не конец злоключений давнего андроповского врага. Поговаривают, что его будут судить по обвинению в коррупции.
Список можно продолжать и продолжать — чистка идет на всех уровнях партийно-государственного аппарата. Увольняются министры, теряют посты партийные боссы областей, и везде взамен приходят “железные малыши", как называют андроповских ставленников. Нет, Андропов — не Генрих V: его Фальстафы в срочном порядке сменяют людей Брежнева и занимают высшие посты в государстве.
Герой одного давнего советского романа встречается с Лениным и говорит ему:
— Вы пересадили людей с галерки в партер, а из партера на галерку, и называете это революцией.
К Андропову эти слова относятся еще в большей мере, чем к Ленину: начатая им при жизни Брежнева борьба с коррупцией по сути является политической борьбой с конкурентами и в конце концов сведется, если уже не свелась, к перемене мест между аутсайдерами и фаворитами правящей верхушки, к простому перераспределению власти, а вместе с нею и дефицитных продуктов, и прочих сословных привилегий, отнятых у старого “нового класса" и переданных новому “новому классу". Не погрешив против истины, можно сказать, что Центральный Комитет Коммунистической партии, оставаясь под прежним названием, по структуре и по составу постепенно превращается в Центральный комитет государственной безопасности.