нтарных законов логики.
Мы были тогда одними из немногих — если не единственными — кто в “Лос-Анджелес Таймс“ и в “Антиохе“ предсказал приход к власти Андропова. Говорим это не из хвастовства, ибо хвастать здесь нечем — Андропов в это время уже был де факто кремлевским лидером, а единственно, чтобы привести еще один пример превратного представления американцев о кремлевской жизни. Причем, что любопытно: если обычно каждая наша статья печатается в нескольких десятках изданий, эту взяли только два упомянутых.
Но самая замечательная история произошла после официального провозглашения Андропова пятым советским руководителем, когда человек, лично ответственный за многие варварские акции своей страны — от подавления Венгерского восстания до войны в Афганистане, был чуть ли не единодушно объявлен ведущими американскими газетами либералом, западником, полиглотом, эстетом, интеллектуалом. Схожая метаморфоза произошла в мировой печати и с Михаилом Горбачевым — только он свою долю панегириков и комплиментов получил еще до того, как стал кремлевским вождем, во время его визита в Великобританию, в конце 1984 года, и британская печать, естественно, эту пред-инаугурационную кампанию возглавила.
К слову сказать, не мешало бы сравнить, в каком тоне мировая пресса пишет о собственных лидерах и в каком — о советских: контраст разительный! Если бы западному избирателю пришлось выбирать между, скажем, Маргарет Тэтчер и Юрием Андроповым, или между Рональдом Рейганом и Михаилом Горбачевым, и он бы прислушался к мнению своих газет, то выученики кремлевской политической школы попали бы в Белый дом и на Даунинг Стрит, 10 сравнительно легко и с большим перевесом голосов.
Вот еще один пример. Чего стоит расхожее на Западе представление о Советском Союзе как о стране с коммунистической идеологией. На самом деле в любой 'западной стране, включая США, скорее ветре-тишь искренних ее сторонников, чем в России, где на их поиски надо высылать Диогена с лампой в яркий солнечный день. Страной управляет разветвленный полицейско-бюрократический аппарат, опираясь на прочные, столетние традиции русской империи и пользуясь коммунистическими лозунгами по инерции, формально и лицемерно. “Я ожидаю появления книги, которая переведет сталинский марксизм на язык русской истории", — более полувека назад написал испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет в связи с послереволюционным идеологическим камуфляжем России. К сожалению, такой книги так и не появилось, а голос философов не доступен пониманию практических политиков. Поэтому борьба с левой идеологией, средоточием которой до сих пор считают СССР, все более напоминает знаменитую борьбу Дон Кихота с мельницами.
С другой стороны, эта подмена значительно облегчает Советскому Союзу борьбу с западной цивилизацией, ибо часть направленных на него ударов обрушивается на идеологию, не имеющую к нему прямого, практического отношения.
Когда мы жили в России, нас больше всего поражали западные предрассудки в представлениях о нашей родине. Здесь, в Америке, у нас изменился угол зрения: наш советский опыт остался с нами, но мы судим о покинутой стране из безопасного далека. Это можно сравнить, например, с разницей между впечатлениями о зоопарке его постоянных обитателей, запертых в клетках, и его случайных, вольных посетителей. Так вот, сменив клетку на волю, то есть гражданство одной сверхдержавы на гражданство другой, мы сейчас с неменьшим удивлением наблюдаем невежество обитателей советского зоопарка в оценке той жизни, которая идет за его пределами. Особенно ощутимо невежество привилегированных его жителей: кремлевцев. В самом деле, разве не удивительно, когда один из советских вождей спрашивает завербованного КГБ канадского профессора о массовом преследовании в США евреев, а другой, после промежуточных выборов в Сенат в 1982 году, поздравляет американского дипломата с переизбранием Рейгана на второй президентский срок, опережая события на целых два года?
Мы, наверно удивим нашего читателя, заявив здесь с полной ответственностью, что самым надежным источником информации кремлевские небожители — от Сталина до Горбачева — полагают вещающие по-русски “Голос Америки" и Би-би-си, которые они сами же глушат и запрещают слушать своим подданным.
Дело в том, что информация, которую кремлевские вожди получают от своих референтов, проходит сквозь множество фильтров, искажается заранее в угоду их ожиданиям и подгоняется под их прежние представления, какими бы устарелыми они не были. Обычно это “благожелательная" информация, лишенная углов и шипов, и кремлевские вожди сами вызывают и поощряют этот процесс избирательного и тенденциозного отбора новостей: домашних и особенно иностранных. В результате этого сложного, многоступенчатого процесса обработки информации получается “окончательный продукт", который так же отличается от реальных фактов, как тупая банка с рыбными консервами от резвящейся в море рыбки. Если, пребывая в этом замкнутом круге, член кремлевской элиты по какой-либо причине захочет узнать реальные факты в их реальном освещении, выход один — обращение к иностранным радиостанциям.
Достоверно известно, что в столовой у Сталина стоял большой полированный ящик с мигающим зеленым кошачьим глазом — привезенный ему шурином из-за границы радиоприемник “Телефункен". Даже апологетический биограф Сталина, имеющий доступ к засекреченным кремлевским материалам, признает этот факт, хотя и пишет, что Сталин “собирался распорядиться убрать “Телефункен" из столовой… но все откладывал на потом, даже подтрунивал над своей медлительностью и над тем, что и он, Сталин, с его положением, высокими категориями марксистского мышления, тоже не защищен от мелких житейских слабостей и пристрастий. И во время войны, когда советские информационные агентства давали приглаженные (самим Сталиным) сводки с полей сражений, а донесениям собственных полководцев подозрительный тиран не очень доверял, он нажимал клавишу иностранного радиоприемника, и припав к нему ухом, узнавал военные новости из русскоязычных передач зарубежного радио. Так Сталин впервые узнал о пленении своего сына Якова, который позже был казнен немцами.
К сожалению, мы не знаем, слушал ли “Голос Америки" или Би-би-си Хрущев, когда был у власти, но зато, когда она у него была отнята, на пенсии, он стал заядлым их слушателем. По словам его ближайших родственников, больше, чем международные новости и занимательные сплетни, Хрущева интересовала информация о собственной стране, от которой он был насильственно оторван.
Проживающий сейчас в Израиле русский писатель Феликс Камов-Кандель рассказывал нам еще в Москве о встрече в 1977 году группы еврейских отказников с брежневским министром внутренних дел Щело-ковым, который прямо сообщил им, что из вчерашнего выпуска “Голоса Америки" узнал о еврейской демонстрации в Москве, которая была разогнана подчиненными ему милиционерами. Так что даже о том, что происходит в его собственном министерстве, министр узнает из передачи иностранной радиостанции.
Сам Брежнев не менее своих министров и скорее всего более, чем его предшественники, был пристрастен к коротковолновому радиоприемнику, особенно, когда оказывался в райской зоне Завидова. Так называли жители окрестных деревень район подмосковных кремлевских дач, где члены Политбюро проводят значительную часть своего времени, — охотятся, отдыхают, заседают, работают и даже принимают иностранных гостей. Дабы обеспечить кремлевским олимпийцам спокойное и “чистое" слушание иностранных радиостанций, в этом районе начисто отсутствуют “глушилки". В этом мы не раз убеждались, оказываясь поблизости. Одна из сотрудниц дач в Завидово рассказывала нам, что Брежнев отдавал предпочтение японским коротковолновикам и старался не пропустить ни одной передачи “Голоса Америки". Особенно его занимали анализ дислокации политических сил в Кремле и оценка шансов его возможных наследников, дабы вовремя обезвредить наиболее вероятного из них.
Что касается Андропова, то будучи председателем КГБ, он слушал зарубежное радио по долгу службы. В штаб-квартире на площади Дзержинского, возглавляемой им до того, как он занял высокий пост, электронный коротковолновый приемник с пучком антенн, ловящий все радиостанции мира, является необходимым рабочим инструментом не только шефа, но и всех его заместителей, начальников отделов и т. д. Поскольку мало кто из них владеет иностранным языком, они слушают в основном русскоязычные иностранные передачи. Причем Андропов, по имеющимся сведениям, предпочитал "Голосу Америки" — Би-би-си: за чистоту информации, свободной от идеологической нагрузки.
В КГБ прослушивают в рабочем порядке все утренние передачи — не только с целью получения свежих новостей о своей стране и о мире, но и для сверки их с данными, получаемыми от иностранных агентов, а также для того, чтобы получить оперативные сведения о международной реакции на ту или иную операцию, тайно или явно инспирированную Кремлем (типа покушения на Римского Папу, уничтожения корейского авилайнера либо какого-нибудь ближневосточного террористического акта). И все это помимо рутинной круглосуточной записи всех без исключения русскоязычных (и на языках народов СССР) передач западных станций — от “Голоса Америки" до “Голоса Израиля", которые затем записываются стенографистками, перепечатываются и, наконец, подшиваются в объемистые гроссбухи и хронологически расставляются на полках спецархива для внутреннего пользования сотрудников КГБ. К ним имеют доступ и советские журналисты, составляющие на их основе антиамериканские и антисионисткие статьи, а то и целые книги — такие, как недавно изданные: “Отравленный голос эфира", “Анатомия лжи", “Истинное лицо сионизма", “Антикоммунизм в эфире" и множество других. Собственно, благодаря допуску в эти спецхранилища советских журналистов, мы и знаем о их существовании.
Помимо свидетельств прямых очевидцев о пристрастии кремлевской элиты к иностранному радио, мы располагаем личным признанием одного из ее представителей, сделанным за несколько лет до того, как он попал в Кремль. Речь идет о проигравшем Горбачеву борьбу за власть его главном сопернике Григории Романове. Это — единственный член Политбюро, с которым нам довелось по долгу службы несколько раз встречаться в Ленинграде, где он возглавлял партийную организацию.