Шартрские горожане, высунувшись из окон, с интересом и вполне дружелюбно разглядывали процессию парижан. Когда на улице появился Христос с картонным крестом и его мучители, по городу пронесся сочувственный ропот. Брат Анж кричал во весь голос:
— Сир! Сир король Франции, где же вы? Вы же старший сын церкви! И вы позволяете проклятым гугенотам так издеваться надо мной?!.
— Смерть еретикам! — закричали горожане.
Гиз просиял, а Крийон заметно помрачнел.
У собора собралась густая толпа, и герцог де Гиз почувствовал, что его персона вызывает большой интерес у обитателей Шартра. Действительно, в Шартре Генриха III встретили хотя и вежливо, но без особого энтузиазма. Имя же герцога де Гиза гремело по всему королевству. Генрих де Гиз понял, что совершил большую оплошность, потеряв столько времени. Если бы он объявил себя королем сразу же после Дня баррикад, вся Франция была бы сейчас у его ног. Но тогда он опасался, что восстанут провинции…
— Ах, Фауста, — прошептал Гиз. — Вы были правы, правы во всем. Почему я не доверился вам?.. Но еще не поздно… Один удар кинжала — и я король!
В эту минуту из огромного собора вышла толпа дворян, оттеснив горожан на соседние улицы. Одновременно солдаты Крийона выстроились сзади, отрезав Гиза и его свиту от остальной процессии.
— Похоже, нас тут побаиваются! — заметил Гиз, нахмурившись.
— Что вы, монсеньор! — ответил Крийон. — Вам оказывают такие почести!
Жуайез, несколько апостолов и молодцы с хлыстами оказались рядом со свитой Гиза.
— Бейте! Бейте же! — приказал Жуайез.
В воздухе засвистели бичи.
— Сир! — вскричал Жуайез. — Сир король Франции! Где же вы! Смотрите, что творят проклятые гугеноты, а я молча терплю мучения…
И вновь его слова взволновали толпу. Опять послышались крики «Да здравствует Генрих Святой!» Жуайез под ударами бичей застонал, и на этот раз — совсем не притворно. Сзади к нему подобрались четыре паломника и ударили по спине хлыстами, настоящими хлыстами из прочной кожи. Перепуганный Жуайез уронил крест. Он попытался уклониться, может быть, даже убежать, но четверо в рясах не отступали от него. Удары сыпались градом…
— Перестаньте! Пощадите! Убивают! Помогите! — взвыл несчастный брат Анж.
Это длилось несколько минут; даже Гиз растерялся, не понимая, что происходит. Жуайез лишь бессильно стонал.
Но тут раздался чей-то уверенный голос:
— Прекратить!
Из собора вышел человек и шагнул к брату Анжу. Тотчас же четыре паломника отошли в сторону, откинули капюшоны, и все узнали Шалабра, Монсери, Луаня и Сен-Малина.
Человек, появившийся на площади, держался спокойно и с достоинством. При виде его толпа смолкла, а солдаты Крийона взяли на караул. Гиз сошел с коня, снял шляпу и согнулся в низком поклоне.
На площади перед шартрским собором появился Генрих III, король Франции.
Глава IIГЕНРИХ III
Не обращая внимания на Гиза, король подошел к Жуайезу, опустился перед ним на колени и звучным голосом произнес:
— Иисус, Господь мой, ты воззвал ко мне, ко мне, несчастному монарху, обиженному и изгнанному собственными подданными! И вот я — пред тобой, Иисус сладчайший! Умоляю, позволь мне стереть драгоценную кровь, что струится из твоих ран!
С этими словами Генрих III поднялся и начал вытирать своим носовым платком лицо Жуайеза.
— Сир!.. Ваше Величество!.. Что вы!.. Какая честь!.. — залепетал растерявшийся монах.
Настроение толпы обычно изменчиво. Когда паломники увидели, как король склонился перед Жуайезом, они пришли в восторг. Монарх присоединился к крестному ходу!.. Значит, он так же ненавидит проклятых еретиков, как и его добрый народ! Раздались аплодисменты и крики одобрения. Король поднял руку, требуя тишины:
— Схватить этих двух негодяев! — крикнул Генрих III, указывая на двух верзил, изображавших мучителей Христа. — Приказываю: заточить их в тюрьму, подвергнуть бичеванию, а потом вздернуть на виселице.
— Но сир!.. — совсем перепугался Жуайез. — Ваше Величество заблуждается… Они же ни при чем…
— Иисус милует вас! — громогласно заявил Генрих III. — Вас не повесят, а только накажут кнутом. Увести их!..
Стража безжалостно схватила несчастных ряженых и уволокла с площади.
— Вот как король Франции расправляется с врагами Господа и церкви! — крикнул Генрих.
Эти слова вызвали небывалый энтузиазм в толпе: паломники закричали, захлопали, и Генрих услышал слова, от которых давно уже отвык.
— Да здравствует король! — пронеслось над площадью.
Генрих гордо выпрямился, глаза его заблестели. Он спокойно повернулся к герцогу де Гизу и обратился к нему поистине королевским тоном:
— Дорогой кузен, восславим же Господа за ту великую радость, что Он даровал нам сегодня. А потом в ратуше нашего доброго города Шартра я выслушаю просьбы и жалобы жителей нашей столицы. Пусть мои верные парижане заходят в собор…
Гиз и рта не успел раскрыть, а король уже повернулся к нему спиной и первым двинулся к собору.
— Черт возьми! — проворчал про себя Гиз. — Это жалкое подобие монарха осмеливается насмехаться надо мной!.. А я еще хотел сохранить ему жизнь!.. Терпение, терпение! Он мне за все заплатит!
И герцог вошел в огромный собор, где уже началась благодарственная месса. Свита Гиза последовала за своим господином.
Король только что сказал, что паломники из Парижа смогут слушать мессу в храме. Но на самом деле весь собор был уже до отказа заполнен преданными людьми Генриха и королевской охраной. Лишь человек двадцать из окружения Гиза смогли пройти в боковой придел.
Генрих сел на трон под балдахином, а вокруг расположилась стража. На площади столпились паломники и горожане, пытаясь услышать хотя бы обрывки службы. Двери собора распахнули настежь, чтобы верные дети церкви могли наслаждаться псалмами и молитвами.
Месса закончилась, и Генрих III направился в ратушу; с Гизом король даже не стал разговаривать. Герцог на мгновение замешкался у главного портала: он был вне себя от бешенства и не знал, как поступить. Гиз уже собирался немедленно двинуться обратно в Париж, но тут к нему подошел маркиз де Вилькье, приближенный Генриха III. Маркиз вежливо раскланялся с Гизом и произнес:
— Господин герцог, Его Величество король поручил мне передать, что он примет вас завтра утром. Вам, а также сопровождающим вас горожанам и судейским, назначена аудиенция на девять часов.
Среди верных Гизу дворян послышался недовольный ропот. Но герцог поднял руку, призывая к спокойствию, и обратился к маркизу:
— Скажите Его Величеству, что я благодарю за оказанную честь и завтра прибуду на аудиенцию. Правда, король мог бы выбрать посланника и получше…
В окружении Гиза Вилькье терпеть не могли, так же, как и самого д'Эпернона.
Маркиз понял намек, но лишь улыбнулся в ответ:
— Господин герцог, я обязательно передам ваши пожелания Его Величеству.
Гиз со свитой направился к гостинице «Золотое солнце». Река Эвр разделяется возле Шартра на два рукава: один огибает городские стены, а второй течет через город. На берегу этой речной протоки и стояла гостиница «Золотое солнце». Кардинал Гиз и де Майенн уже устроились в «Золотом солнце» и пока не показывались на шартрских улицах. Окруженный дворянами герцог неспешно шествовал по улицам Шартра. Вдруг, у самого порога гостиницы, Моревер схватил за рукав Менвиля и показал ему на какого-то человека в толпе зевак.
— Смотри!.. Смотри же!
— Что там еще? — лениво спросил Менвиль.
— Нет, показалось… не он… — ответил Моревер, — я решил было, что это — Пардальян…
Слова Моревера услышал Гиз и немедленно насторожился:
— Вы его видели? Где он?
— Не волнуйтесь! Его нет в живых! — произнес чей-то голос.
Гиз, Менвиль, Бюсси-Леклерк и Моревер разом обернулись и увидели улыбающуюся герцогиню де Монпансье.
Мария пригласила герцога в свои апартаменты, а его свита все еще оставалась на улице возле гостиницы.
— Однако! — проворчал Бюсси-Леклерк. — Если этот тип умер, то, видно, только-только…
Когда брат и сестра оказались наедине, Мария с улыбкой сказала герцогу:
— Дорогой Генрих, перестаньте волноваться. Из-за этого Пардальяна вы совершенно потеряли голову…
— Так его нет в живых? Откуда вам это известно?
— Мне сказала одна женщина… Поверьте, она никогда не ошибается и никогда нас не обманывала…
— Фауста… — как зачарованный, медленно произнес Гиз.
— Я готова повторить слово в слово то, что она сказала: «Передайте герцогу, что Пардальян мертв, а если его светлость не поверит, добавьте, что убила его я…»
— Вы виделись с ней после въезда в Шартр?
— Я только что от нее: Фауста подтвердила, что дело сделано!
Гиз не знал, кому верить. Неужели Бюсси-Леклерк ошибся?.. Но, в конце концов, Леклерк Пардальяна не видел, он только слышал голос в темноте. А Фауста никогда не ошибается! Может быть, она выследила Пардальяна, когда тот шел в составе процессии, ночью устроила засаду, и ее люди убрали шевалье уже после его столкновения с Бюсси.
Генрих де Гиз старался не показывать своих чувств, но вздоха облегчения он сдержать не смог. Сестра поняла, что герцог несказанно обрадовался.
— Бог с ним, с этим авантюристом, — с притворным равнодушием сказал Гиз, — жив ли, мертв ли он, мне нет до него никакого дела. Важно другое — где сейчас монах?
— В Шартре; прибыл вместе с крестным ходом.
Герцог де Гиз особой чувствительностью не отличался, но при мысли, что от Парижа до Шартра где-то рядом с ним шагал будущий убийца Генриха III, герцог содрогнулся. Может, как раз сейчас, в эту минуту, Жак Клеман готовится нанести королю смертельный удар…
— Так вы готовы, дорогой брат?
Нежный голосок Марии де Монпансье вернул Гиза к действительности. Генрих ответил сестре обычным уверенным тоном:
— Что значит — «готов»? Учтите, Мари, я к этому делу никакого касательства не имею. Я и знать ничего не знаю!