— Так я и думал! — воскликнул граф.
И он посмотрел на своего противника с любопытством и некоторым восхищением.
— Я вижу, вы знаете меня, — продолжал Пардальян, — что ж, тем лучше. Это избавит нас от долгих речей. Раз вы слышали обо мне, граф, вам, полагаю, известно, что ваша госпожа пыталась убить меня не то три, не то четыре раза. Не так давно я спас ей жизнь, в знак глубокой благодарности она натравила на меня солдат герцога де Гиза. Я легко мог убить ее, и я полагаю, что Бог бы не разгневался, сделай я это. Мне достаточно было просто протянуть руку. Но, признаюсь, я испытываю отвращение к убийствам… Что, впрочем, не мешает мне считать госпожу Фаусту моим заклятым врагом. Я пойду на все, лишь бы разрушить ее преступные замыслы.
Кроме того, у меня есть все основания полагать среди своих личных врагов сторонников, друзей и слуг госпожи Фаусты, начиная с герцога де Гиза и кончая вами…
Я читаю, сударь, в ваших глазах страстное желание убить меня… но вы меня не убьете, нет! Я не желаю, чтобы письмо пришло по назначению, я знаю, что вы служите женщине, неоднократно пытавшейся умертвить меня, следовательно, у меня нет выбора — я заколю вас!
И Пардальян атаковал графа; зазвенели клинки. Граф Луиджи был неплохим фехтовальщиком и больше оборонялся, чем нападал. Ему не требовалось убивать своего противника, он хотел только ранить этого человека, чтобы тот не мешал ему отправиться дальше с письмом к Фарнезе.
Пардальян, как обычно, пошел в атаку, нанося резкие прямые удары. Противнику пришлось пятиться, но несколько минут он достойно сопротивлялся. Шевалье даже проникся к нему уважением и произнес, продолжая наступать:
— Сударь, по-моему, вы — человек достойный, и я приношу вам мои извинения.
— Это за что же? — спросил граф.
— За то, что предложил вам отдать письмо. Я должен был предполагать, что такой человек, как вы, добровольно не сдастся.
— Благодарю вас, сударь! — ответил граф, отражая очередную атаку.
— Примите же мои извинения за предложение, не достойное вас, — продолжал Пардальян. — Я очень сожалею, что мы оказались противниками…
В ту же минуту Пардальян сделал выпад, и его визави зашатался, застонал и, выронив шпагу, упал на землю.
— Черт побери! — раздасадованно воскликнул шевалье. — Я же не хотел его убивать!..
Он опустился на колени, расстегнул камзол итальянца, взглянул на рану и покачал головой. В этот момент раненый открыл глаза.
— Сударь, — заявил шевалье, — вы в моей власти. Я без труда могу отобрать у вас послание. Но мне очень не хочется, чтобы мы расстались врагами, поскольку вы храбрый и отважный дворянин. Отдайте мне письмо по доброй воле, прошу вас! Еще не поздно…
Граф дрожащей рукой указал на внутренний карман камзола.
— Письмо там?
Раненый только кивнул головой.
Пардальян достал письмо, а граф посмотрел на него с безнадежным отчаянием.
— Перестаньте! — взволнованно произнес шевалье. — Что вам в этом письме? Неужели вы думаете, я воспользуюсь им, чтобы скомпрометировать госпожу Фаусту?
— Я боюсь… — чуть слышным голосом прошептал раненый, — я боюсь, что вы отвезете письмо к королю Франции… Тогда я погиб… мое имя обесчещено…
— Так вы этого боитесь?
— Да! — ответил раненый.
— Хотите, я докажу вам, что вы заблуждаетесь? Хотите, я докажу, что Валуа не получит письма?
— Какие тут могут быть доказательства… — прошептал раненый.
— Да самые неоспоримые, и я их вам сейчас представлю, — улыбнулся шевалье. — Смотрите же!
С этими словами он взял письмо и разорвал его на мелкие кусочки — не вскрыв, не сорвав печати, не взглянув даже на имя адресата! Расправившись таким образом с посланием Фаусты, он подбросил бумажные клочки в воздух. Порыв ветра подхватил их и унес в море.
Пока Пардальян рвал письмо, граф Луиджи смотрел на него с изумлением, затем это изумление сменилось восхищением. Раненый с волнением произнес:
— Спасибо, сударь, я так вам благодарен!
Пардальян пожал плечами.
— Я говорил вам, что считаю госпожу Фаусту своим заклятым врагом. Но я не из тех, кто готов подло воспользоваться случайно попавшим в его руки письмом для того, чтобы уничтожить женщину. Я уже и думать забыл этом послании. Я вас успокоил, граф?
— О да, сударь! Я счастлив… теперь я могу умереть спокойно…
— Вот еще! Вы не умрете!
Раненый грустно покачал головой. Потом силы изменили ему, и он потерял сознание.
Пардальян подошел к своему коню, порылся в седельной сумке и вытащил бинты, корпию, мягкую белую ткань — словом, все то, что нужно для перевязки. Не стоит особо хвалить шевалье за такую предусмотрительность. В его времена любой, кто отправлялся скитаться по дорогам, не забывал захватить с собой подобные предметы — на тот случай, если будет ранен.
Пардальян торопливо спустился по крутой тропинке вниз, к морю, намочил в соленой воде тампон из корпии, вернулся к графу, промыл его рану, прикрыл ее тампоном из корпии и умело перевязал.
Раненому, видимо, стало легче, и он пришел в себя.
— Я смывал кровь соленой водой, — объяснил шевалье, — жжет, наверное, но она полезна. А теперь, сударь, соберитесь с силами. Я вас подниму и посажу на моего коня… Эх, отдали бы мне сразу письмо, и мы обошлись бы без этой неприятности!..
Пардальян осторожно поднял раненого и легко посадил его в седло.
— До Гравлена доедете? — спросил он.
— Пожалуй, да…
— Тогда — в дорогу! Если почувствуете, что теряете сознание, скажите мне.
Они осторожно двинулись в путь. Пардальян вел лошадь за поводья и постоянно оглядывался на раненого. Минут через двадцать они добрались до Гравлена.
Городок был невелик — несколько десятков рыбацких домиков. Появление дворянина, ведущего под уздцы коня, на котором сидел раненый, вызвало всеобщее оживление; на улицу высыпали женщины и ребятишки.
— Где тут у вас постоялый двор? — спросил шевалье.
— А у нас его нет! — ответила одна из рыбачек.
— А кто хочет заработать десять экю?
— Это за то, чтобы приютить вашего товарища и ухаживать за ним? — осведомилась женщина. — Так и я могу…
— Где вы живете?
— Вон тут рядом, — и она показала свой домик.
Раненого сняли с коня, перенесли в лачугу, уложили на матрас, набитый сухими водорослями.
— А есть тут у вас врач?.. Ну, лекарь?
— Лекаря нет, но есть колдун…
— Колдун?
— Да. Старик, но он все знает, лечит лихорадку, сращивает сломанные кости, умеет выхаживать раненых…
Тут как раз появился человек, которого в поселке звали колдуном. Его, похоже, предупредили, что в этом доме есть раненый. Старик был высок, сед, с живым и хитрым взглядом. Не говоря ни слова он склонился к графу, размотал бинты и принялся изучать рану.
Делал он все ловко и умело, и шевалье понял, что колдун прекрасно разбирается в своем деле. Он осматривал пострадавшего минут десять, и итальянец снова потерял сознание. Лекарь заново перевязал рану и подошел к шевалье.
— Ну, что скажете? — спросил Пардальян.
— Дело серьезное, но он выживет.
— Слава Богу! — облегченно вздохнул шевалье.
Но тут Пардальяну пришла в голову одна мысль: когда раненый поправится, он сможет поехать к Фарнезе, рассказать о том, что случилось, и попытаться-таки передать приказ устно. И тогда все усилия шевалье окажутся напрасными! Жан отозвал колдуна в сторонку и спросил:
— Вы уверены, что он выкарабкается?
— Конечно!
— Но мне хотелось бы, чтобы мой друг как можно скорей отправился в путешествие…
Колдун покачал головой:
— Если он поднимется с этого матраса раньше, чем через восемь дней, — он погиб! Если поднимется через месяц, рана может воспалиться. А уж на коня он сядет месяца через три — не раньше.
Три месяца!.. У Пардальяна было еще в запасе время. Он протянул колдуну экю, но тот отказался:
— Мне не надо денег. Я лечу рыбаков, они меня кормят. Зимой лесорубы приносят мне дрова. Женщины боятся, что я могу их сглазить или навести порчу на мужей, поэтому у меня всегда в достатке и овощей, и сидра…
— Странный вы человек! — улыбнулся Пардальян и положил экю обратно в кошелек.
Пардальян провел в рыбацкой хижине еще четыре дня. Уехал он только тогда, когда колдун уверенно заявил, что раненый выздоравливает.
Итак, убедившись, что граф Луиджи чувствует себя лучше и что за ним прекрасно ухаживают, Пардальян распрощался с человеком, которого едва не убил, и не торопясь отправился в Париж. На душе у него было спокойно: он знал, что никто не сможет передать приказ Фаусты Александру Фарнезе.[11]
В Париже шевалье ожидали два дела. Во-первых, он собирался отыскать Моревера, и, во-вторых, ему очень хотелось побеседовать с герцогом де Гизом наедине. Итак, размышляя, что же ему следует предпринять в первую очередь, шевалье де Пардальян неспешно приближался к Парижу.
Глава XXIIIБЛУА
В то время как Пардальян мчался по дороге на Дюнкерк, пытаясь перехватить адресованное Фарнезе письмо, герцог де Гиз в сопровождении великолепной свиты двигался в сторону Блуа. Из всех концов Франции туда прибывали депутаты от дворянства, от духовенства и от третьего сословия, чтобы принять участие в созываемых Генрихом III Генеральных Штатах.
Гиз был уверен в собственной безопасности. Моревер подробно рассказал ему, какими силами располагает король. Силы Генриха III были довольно значительны, к тому же ими командовал умелый военачальник, доказавший свою храбрость на полях сражений. Крийон был не только храбр — он обладал умом стратега. Он не стал рассредоточивать свою армию по окрестностям Блуа, а разместил ее в замке и в самом городе. Крийон превратил весь город в образцовую казарму. Как-то королева-мать поинтересовалась, вполне ли обеспечена безопасность короля. Храбрый вояка ответил:
— Мадам, если бы меня здесь не было, для взятия Блуа понадобились бы двадцать тысяч человек, но поскольку я здесь, наши противники должны будут привести под городские стены по меньшей мере сорок тысяч!