Подобные факты позволили В.З. Роговину сделать вывод: «В 1932 году стал складываться блок между участниками всех старых оппозиционных течений и новыми антисталинскими внутрипартийными группировками».
Сталину необходимо было предпринять целый комплекс мер, чтобы противодействовать усилиям своих тайных противников. Этим, вероятно, можно объяснить «Постановление Секретариата ВКП(б) от 13 ноября 1931 г., в котором, в частности, говорилось:
«О реогранизации секретного отдела ЦК.
а) Реорганизовать Секретный отдел ЦК путем выделения из него аппарата, обслуживающего Политбюро ЦК…
б) Секретный отдел подчинен непосредственно т. Сталину, а в его отсутствие т. Кагановичу.
Прием и увольнение работников Секретного отдела производится с ведома и согласия секретарей ЦК».
Судя по всему, существенно уменьшилось доверие Сталина ко многим членам ЦК, если пришлось создавать особый секретный аппарат, обслуживавший только Политбюро и, следовательно, державший под контролем и Центральный Комитет.
Не только оппозиционеры разного уклона, но и сам генсек имели все основания ждать выступления «советского Брута». Но почему бы оппозиционерам не начать с «верных сталинцев», его опоры, проводников его идей?
Если рассуждать логически, то этот путь был наиболее верным и наименее уязвимым для того, чтобы снять Сталина с его высоких постов. Достаточно было «убрать» двух-трех человек из его окружения, чтобы все колеблющиеся, скрытые противники Сталина смогли совместными усилиями одолеть его группировку.
Исходя из этой логики, «на прицеле» у оппозиции должны были бы находиться три человека: Молотов, Каганович, Киров. Из них последний был наиболее яркой фигурой.
Правда, подобные соображения еще не доказывают, будто убийство Кирова было организовано противниками Сталина. Исторические события свершаются порой нелогично, иррационально. Примерно так же, как наш жизненный путь определяется не только разумными соображениями, но и «подсказками» подсознания, эмоциональной сферы, смутными потребностями и желаниями. Но всегда отыщутся факты, заставляющие подозревать действие не только стихийных, но и продуманных и неплохо организованных сил, намеренно вызывающих те или иные исторические события. В этой связи вновь вернемся к самоубийству Надежды Аллилуевой. Скорее всего, у этой трагедии имелась скрытая от жизни общества закулисная сторона.
«Наиболее же достоверной информацией по этому трагическому случаю можно было бы признать рассказ А.И. Микояна одному из руководящих сотрудников службы безопасности во время прогулки в Сочи, где он находился на отдыхе», – считал бывший руководитель охраны Советского правительства М.С. Докучаев.
Вот о чем поведал Микоян: «Неожиданно, без приглашения на обед, прибыл с женой бывший начальник Главного политического управления Красной Армии, сподвижник Ворошилова и Сталина по Гражданской войне С.М. Гусев. Жена его – очень красивая женщина, нравилась Сталину. После праздничных тостов и изрядной выпивки началось веселье, в ходе которого Сталин на виду у всех и при неблаговидном поведении жены Гусева слишком здорово поухаживал за ней. Это был не первый случай, когда у Сталина проявлялись открытые симпатии к жене Гусева, а она со своей стороны способствовала этому. Об этом осуждающе говорили в высших кругах и решили оградить генсека и его жену от ненужных интриг и разговоров. В этой связи несколько членов Политбюро пригласили на узкое совещание Гусева и предупредили его, чтобы он никогда не появлялся со своей женой там, где будут присутствовать Сталин и его супруга.
Гусев обещал выполнить наказ старших партийных товарищей, однако по непонятным причинам 7 ноября появился на праздничном обеде, куда ни его и тем более его жену никто не приглашал. Остается большой загадкой цель такого непрошеного визита. Случайно ли был сделан такой шаг со стороны Гусева или кто-то стоял за ним? Несомненно, остается одно, что приход на обед и присутствие на нем супругов Гусевых обернулись для Сталина и его семьи величайшей трагедией».
В беседе с В.М. Молотовым Феликс Чуев высказал мнение: «Причина смерти Аллилуевой наиболее вероятная – ревность». Собеседник с ним согласился:
«– Ревность, конечно, – отвечал Молотов. – По-моему, совсем необоснованная. Парикмахерша была, к которой он ходил бриться. Супруга этим была недовольна, очень ревнивый человек. Как это так, почему? Такая молодая…
У нас была большая компания после 7 ноября 1932 года, на квартире Ворошилова. Сталин скатал комочек хлеба и на глазах у всех бросил этот шарик в жену Егорова. Я это видел, но не обратил внимания. Будто бы это сыграло роль.
Аллилуева была, по-моему, немножко психопаткой в это время. На нее все это так действовало, что она не могла уже себя держать в руках. С этого вечера она ушла вместе с моей женой, Полиной Семеновной. Они гуляли по Кремлю. Это было поздно ночью, и она жаловалась моей жене, что вот то ей не нравилось, это не нравилось… Про эту парикмахершу… Поэтому он вечером так заигрывал… А было просто так, немножко выпил, шутка. Ничего особенного, но на нее подействовало.
Она очень ревновала его. Цыганская кровь. В ту ночь она застрелилась».
По словам Молотова, о предсмертной записке Аллилуевой он ничего не слышал, и это выдумка. Хотя дочь Сталина Светлана писала о существовании такого письма, крайне возмутившего ее отца: «Оно было полно обвинений и упреков. Это было не просто личное письмо; это было письмо отчасти политическое. И, прочитав его, отец мог подумать, что мама только для видимости была рядом с ним, а на самом деле шла где-то рядом с оппозицией тех лет».
Впрочем, вряд ли проблема предсмертного письма Надежды Аллилуевой не принципиальна. Если она действительно перед самоубийством читала программу Рютина, то это уже само по себе свидетельствует о ее благосклонном отношении к оппозиции и неприязни к политической линии Сталина.
Но ведь кто-то предложил ей прочесть антисталинское творение Рютина, кто-то знакомил со взглядами оппозиционеров. Наконец, кто-то сделал так, чтобы на банкете появился маршал Гусев не один, а с женой. Трудно представить себе, что, пребывая почти постоянно среди верных сталинцев, она упорно противостояла им идеологически. Почему? Не было ли тут каких-то затаенных наушников?
В общем, судя по всему, личная жизнь Сталина (как позже – личная жизнь Кирова) была прочно связана с его государственной, политической деятельностью. Его враги были серьезными, неглупыми, хитроумными и коварными. Вряд ли самоубийство Надежды Аллилуевой было спонтанным, вызванным случайным стечением обстоятельств. Складывается впечатление, что все происходило не так просто. Хотя в подобных случаях выяснить истину чрезвычайно трудно.
Причины и следствия
Существует мнение, будто Сталин в начале 30-х годов искал только повод, чтобы начать массовые репрессии в партии и окончательно запугать своих противников. Мол, по этой причине он приказывал фабриковать мнимые антипартийные и террористические группировки.
Однако известно, что еще за год до выстрелов в Смольном произошли два события, которые Сталин при желании мог бы использовать в качестве повода для ликвидации своих врагов и подозреваемых в оппозиционных настроениях.
Во второй половине августа 1933 года Сталин, Ворошилов, Жданов и Паукер (начальник оперативного отдела ОГПУ) находились в отпуске. 25 августа незадолго до полуночи они прибыли на поезде в Сочи, а спустя примерно час выехали на автомашинах на правительственую дачу «Зеленая роща» близ Мацесты.
При проезде через небольшой Ривьерский мост в центре Сочи на «Бьюик», в котором сидели Сталин с Ворошиловым, налетел грузовик. Охрана, находившаяся во второй машине, немедленно открыла стрельбу, но шоферу грузовика удалось скрыться.
Все признаки злодейского покушения на жизнь вождя!
Правда, ни Сталин, ни Ворошилов не пострадали. После непродолжительной задержки они отправились дальше.
Шофером грузовика оказался некий Арешидзе, и накануне злополучного рейса он изрядно выпил. Никаких заранее продуманных или спонтанно возникших криминальных намерений у него не было. Но какое все это могло бы иметь значение ради достижения коварных политических целей Сталина? Неужели трудно было представить случившееся как заранее продуманный и неудавшийся теракт?
Дело, однако, завершилось тем, что на следующее утро в Сочи были приняты экстраординарные меры: по улицам расклеили постановление горисполкома, ужесточившее правила дорожного движения. Все, без исключения, шоферы обязаны были незамедлительно пройти перерегистрацию и дать расписку, что готовы нести самое строгое наказание за нарушение новых правил.
Месяц спустя Сталин все еще отдыхал на юге. (Отметим, что его не тревожило столь долгое пребывание вне Москвы, которое его враги могли вроде бы использовать для осуществления переворота.)
На этот раз вождь жил на даче «Холодная речка» близ Гагры. 23 сентября в 13 часов 30 минут на катере «Красная звезда» Сталин отправился к мысу Пицунда, где состоялся небольшой пикник. На обратном пути разыгралась непогода, поднялось сильное волнение. Уже при подходе к Гагре, примерно в 17 часов, катер был обстрелян с берега из винтовки. Пули легли в воду. На борту никто не пострадал.
На этот раз были налицо все признаки покушения на жизнь Сталина. Теперь-то можно было сфабриковать дело о террористическом акте вне зависимости от того, что и почему произошло в действительности.
Поздним вечером из Тбилиси в Пицунду прибыли Л. Берия и А. Гоглидзе (соответственно 1-й секретарь крайкома и начальник ОГПУ Закавказья).
Согласно бытующей и поныне легенде, они якобы инициировали это покушение, чтобы Берия смог в опасной ситуации продемонстрировать верность вождю и доказать этим свою решимость рисковать ради него жизнью. Наивность такой версии сопоставима только с ее нелепостью.
В действительности Берии пришлось доказывать свою непричастность к этому инциденту. Вместе с Гоглидзе и Власиком, отвечавшими за охрану высших должностных лиц страны, отдыхавших на Черноморском побережье Кавказа, Берия проводил расследование случившегося. За два дня удалось докопаться до истины: пограничный пост не был информирован о задержке пра