Руководитель КГБ Абакумов прибыл в Берлин и спешно провел расследование, подтвердившее незаконное присвоение богатых «трофеев» некоторыми офицерами и генералами. Без согласования с главнокомандующим он начал производить аресты. Узнав об этом, Жуков приказал арестованных освободить, а Абакумова выслал в Москву. При этом Жуков даже не счел нужным узнать мнение Сталина и ясно дал понять, что армия вышла из-под контроля КГБ. В сущности, Жуков пошел на обострение отношений не только с Абакумовым, но и со Сталиным.
По-видимому, Абакумов уже тогда имел «компромат» на Жукова, но серьезные обвинения сумел добыть в результате так называемого дела авиаторов.
Сын Сталина Василий служил в авиации. Он-то и сообщил отцу, что значительная часть авиакатастроф, которые вменяют в вину летчикам, происходят из-за сбоя техники. То же подтвердил Абакумов. К тому времени Маленков, как куратор авиапромышленности, получил звание Героя Социалистического Труда. Конечно, можно было учесть, что выпускали самолеты спешно, в военное время. Но Сталина привело в ярость то, что его обманывали, не сообщали о дефектах самолетов и письмах летчиков об этом.
Воспользовавшись арестом главного маршала авиации, дважды Героя Советского Союза А.А. Новикова, Абакумов сумел «выбить» у него показания против Г.К. Жукова. Суть их сводилась к тому, что Жуков считает себя главным творцом победы, недооценивает при этом роль Коммунистической партии и неуважительно отзывается о Верховном главнокомандующем.
Вину Новикова и наркома авиапромышленности Шахурина сочли доказанной. По словам Судоплатова, Сталин спросил Абакумова: «Какую меру наказания вы предлагаете?» Тот ответил: «Расстрел». Сталин возразил: «Мы должны заставить их работать».
1 июня 1946 года на заседании Высшего Военного совета было зачитано «Заявление», подписанное Новиковым (и составленное, в основном, сотрудниками Абакумова) и обвиняющее Жукова. Маленков и Молотов поддержали обвинение. (Трусливый и недальновидный поступок Маленкова, старавшегося избежать ответственности за неполадки в авиастроении.) Жуков категорически отрицал свою причастность к какому-либо заговору. Сталин, выслушав его, сказал: «А все-таки вам, товарищ Жуков, придется на некоторое время покинуть Москву».
Еще в 1930-х годах секретарь парторганизации Наркомата обороны Г.К. Жуков был тесно связан с заведующим орготделом МК партии Маленковым. Летом 1937 года, уничтожая белорусские руководящие кадры (в том числе и военные), Маленков вспомнил о Жукове, служившем тогда в Белорусском военном округе, поспособствовал его повышению, а впоследствии рекомендовал на высокие военные посты. В Великую Отечественную войну Маленков и Жуков направлялись Сталиным в Ленинград и Сталинград, вместе наводили там жестокий порядок. Теперь оба оказались под ударом (возможно, не без усилий «ленинградской группы», претендовавшей на высшие посты в руководстве партией и страной). Маленков был лишен поста секретаря ЦК. Как указывалось в решении ЦК партии: «Установлено, что т. Маленков как шеф над авиационной промышленностью и по приемке самолетов – над военно-воздушными силами, морально отвечает за те безобразия, которые вскрыты в работе этих ведомств (выпуск и приемка недоброкачественных самолетов), что он, зная об этих безобразиях, не сигнализировал о них в ЦК ВКП(б)».
Протокол этого решения был подписан Ждановым. Как пишет историк А.В. Пыжиков, «практически все функционирование Центрального Комитета оказывалось в руках ленинградской группы и ее союзников (место Маленкова в Секретариате ЦК в мае 1946 года занял Н. Патоличев)». Добавим, что Патоличев был близок к ждановцам.
На Берии тоже сильно отозвалось «дело авиаторов». В апреле 1946 года был изменен состав коллегии возглавлявшегося им прежде МВД. Были назначены 7 новых заместителей министра, из них двое, в том числе и первый заместитель министра В.С. Рясной, были людьми Н.С. Хрущева, который с далеких днепровских берегов продолжал плести в Москве паутину своих интриг.
В мае 1946 года близкий соратник Берии В.Н. Меркулов был снят с поста министра государственной безопасности. 23 августа 1946 года пленум ЦК принял решение «О т. Меркулове». В документе отмечалось, что работа в министерстве велась неудовлетворительно, Меркулов скрывал от ЦК факты о крупнейших недочетах в работе министерства и о том, что в ряде иностранных государств разведывательная работа министерства оказалась проваленной. Меркулов был переведен в кандидаты в члены ЦК. Недостатки его работы были отмечены не Председателем комиссии по передаче дел Меркуловым (им был Берия), а членами комиссии А.А. Кузнецовым и его приятелем В.С. Абакумовым (в годы войны начальником контрразведки «Смерш», подчиненным непосредственно Сталину). Абакумов стал преемником Меркулова.
Осенью 1947 года пришел черед и самого Берии. Он был лишен поста куратора спецслужб и сменен А.А. Кузнецовым. Берии удалось возвратить это кураторство только после смерти Сталина. Данный факт почти неизвестен литераторам и многим историкам, десятилетиями занимающимся чрезмерной демонизацией Лаврентия Павловича.
Досталось и Микояну. Вот выдержка из телеграммы Сталина в ЦК с юга в октябре 1946 года о вопросах, связанных с ценами, хлебными ресурсами, о продовольственном снабжении населения пайками: «Как выяснилось, тов. Микоян, ведущий наблюдение за министерствами, занятыми этими вопросами, оказался совершенно неподготовленным не только к решению этих вопросов, но даже и к их пониманию и постановке на обсуждение».
Зато власть «ленинградской группы» быстро росла. Вновь введенный в состав высшего руководства Н.А. Вознесенский председательствовал на заседаниях Совета Министров СССР в отсутствие Сталина. Жданов фактически стал вторым секретарем ЦК. Кузнецов укреплял свой контроль над кадрами и органами безопасности. Еще один ленинградец, А.Н. Косыгин, был избран в марте 1946 года кандидатом в члены Политбюро. Ждановцы заняли ключевые позиции в партийном и государственном руководстве. 18 мая 1946 года Маленкова вывели из состава Секретариата ЦК. Но, вопреки широко распространенной легенде, не сослали на работу в Среднюю Азию. Он остался в Москве, сосредоточившись на работе в качестве заместителя председателя Совмина СССР, и курировал, в частности, создание ракетного оружия, которое проходило под руководством С.П. Королева.
Жуков пострадал больше. Летом того же года он был подвергнут острой критике на заседании Военного совета, снят с должности и выведен из состава ЦК, а затем направлен командовать незначительным Одесским военным округом. Все это совершалось при активном участии Жданова и ждановцев, которые могли торжествовать победу. В 1947 году в Минск на место переведенного в Москву первого секретаря ЦК компартии Белоруссии П.К. Пономаренко был назначен ждановец Н.И. Гусаров. Тогда же Хрущев, не справлявшийся с подавлением бандеровцев на Западной Украине, был заменен Л.М. Кагановичем.
Блок Маленков – Хрущев
В начале 1948 года ситуация резко и неожиданно изменилась. Все началось с того, что А.А. Кузнецова, которого многие считали одним из самых перспективных в новом поколении партработников и даже рассматривали как возможного преемника Сталина, 13 августа 1949 года арестовали в кабинете Г.М. Маленкова.
Георгий Максимилианович вернулся в верхи пирамиды власти, в Секретариат ЦК. Это событие оказалось судьбоносным не только для него, но и для всей страны. Он фактически стал вторым человеком в партии, так как по заданию Сталина отвечал за работу парторганизаций. В его подчинение перешли партийные функционеры. А после смерти Жданова Маленков возглавлял «идеологическую политику» ЦК, а также курировал сельское хозяйство. Все это вместе взятое позволяло Маленкову влиять на кадровые перестановки в партаппарате. И он сполна воспользовался такой возможностью.
Для того чтобы укрепить свои позиции, а там и подняться к самой вершине власти, Маленкову надлежало избавиться от опаснейших конкурентов – представителей ленинградской партократии.
О «ленинградском деле» известно довольно много; почти все получившие по нему сроки заключения выжили и были реабилитированы уже в 1954 году. Но до сих пор наиболее популярна простая схема: Маленков и Берия устранили соратников и выдвиженцев Жданова как своих соперников в претензиях на наследство Сталина.
Однако ситуация, пожалуй, была более сложной. Л.П. Берию следует считать главным организатором спровоцированного «дела Госплана». Удар был направлен против Н.А. Вознесенского – деятеля одного с Берией уровня: член Политбюро, в войну член ГКО, первый заместитель Сталина по правительству. Отношения между конкурентами, как отмечалось в мемуарах Микояна, обострились после войны. Молва считала Н.А. Вознесенского очень вероятным преемником вождя в руководстве правительством. Это настораживало Лаврентия Павловича и заставляло искать пути к устранению соперника.
Что касается бывших ленинградских работников, занявших в 1946–1947 годах очень важные посты в Москве, то после смерти Жданова их возглавил Алексей Александрович Кузнецов – яркая и сильная личность. Но по политическому и общественному положению он не был сопоставим с Берией. Кузнецов не был даже кандидатом в члены Политбюро, а перебрался в Москву только в 1946 году, тогда как Вознесенский (другой выдвиженец Жданова) – еще в 1938 году.
Конечно, и Кузнецов мог отчасти перебежать дорогу Берии, сменив его (осенью 1947 года) на посту куратора спецслужб. Он же был близок к министру госбезопасности В.С. Абакумову – выдвиженцу самого Сталина. Но Абакумов предпочитал не портить отношений с Лаврентием Павловичем. Вряд ли Кузнецов мог серьезно беспокоить Берию, в отличие от Маленкова.
За Кузнецовым стояла мощная ленинградская партийная организация. Еще при Ленине она получила в некоторой степени привилегированный статус, который сохранился при Сталине. Он упрочился и вырос в годы страшной и героической блокады. При Жданове – заместителе Сталина по партии – парторганизация стала резервом руководящих кадров в Москве. Есть версия, что в начале сентября 1941 года, когда немцы замкнули блокадное кольцо, а Жданов свалился с инфарктом, Сталин позвонил Кузнецо