а» отменяется. Этот пост Франко, который уже был главнокомандующим и «главой» государства, оставил за собой.
(Фашизм в Западной Европе: Сборник. — М., 1978)
ВЕРНЫЙ В. М.
4 мая на последней странице советских газет в разделе «Хроника» было опубликовано известное сообщение: «М. М. Литвинов освобожден от обязанностей народного комиссара иностранных дел по его просьбе».
Изучение архивных документов показывает, что это решение было окончательно принято 3 мая где-то около 16 часов. В этот обычный для М. М. Литвинова день он принял британского посла У. Сидса, отправил несколько телеграмм, в том числе в Читу, Харбин (Китай) и др. Но вдруг на проекте телеграммы в Шара-Сумэ (Китай), полученной в отделе в 17 час. 20 мин. за подписью зам. заведующего Восточным отделом С. К. Царапкина и с визой М. М. Литвинова, фамилия последнего оказалась зачеркнутой и появилась таинственная буква «М». Часом позже пошла телеграмма в Прагу, где фамилия Литвинова вновь была зачеркнута и впервые появился значок «В. М.», ставший хорошо знакомым целому поколению советских дипломатов периода войны и первых послевоенных лет.
Все выяснилось поздно вечером, когда в 23 часа 3 мая пошла циркулярная телеграмма всем полпредам и временно исполняющим дела, в которой секретарь ЦК ВКП(б) И. В. Сталин извещал:
«Ввиду серьезного конфликта между председателем СНК тов. Молотовым и наркоминделом тов. Литвиновым, возникшего на почве нелояльного отношения тов. Литвинова к Совнаркому Союза ССР, тов. Литвинов обратился в ЦК с просьбой освободить его от обязанностей наркоминдела. ЦК ВКП(б) удовлетворил просьбу тов. Литвинова и освободил его от. обязанностей наркома. Наркомин де л ом назначен по совместительству председатель СНК Союза ССР тов. Молотов».
Необычным в телеграмме Сталина было то, что снимаемый с такого высокого поста человек по-прежнему называется «товарищем». Ведь это продолжались 30-е годы, когда «летели головы» даже членов Политбюро ЦК ВКП(б) и известных всему миру военачальников, сразу становившихся «врагами народа». Видимо, здесь сказалось особое, личное отношение Сталина к Литвинову.
По свидетельству полпреда СССР в Великобритании И. М. Майского, отставке наркома предшествовало бурное объяснение в кабинете Сталина между В. М. Молотовым и М. М. Литвиновым, когда обстановка «была накалена до предела».
Телеагентства мира разнесли сенсационное сообщение об отставке Литвинова. Хотя советским полпредам было дано указание заявить в соответствующих столицах о неизменности советской внешней политики и полпреды разъясняли, ссылаясь из самого Литвинова, что политику в СССР определяют не отдельные наркомы, а ЦК и высшее руководство партии и государства, политики и журналисты понимали, что отставка Литвинова с его поста означает конец эпохи борьбы за коллективную безопасность.
Место Литвинова на посту наркома иностранных дел занял В. М. Молотов.
Вячеслав Михайлович Молотов (настоящая фамилия Скрябин) родился 9 марта 1890 года в слободе Кукарка Вятской губернии в большой семье приказчика Михаила Прохоровича Скрябина, служившего в торговом доме богатого купца Якова Небогатикова. Мать его, Анна Яковлевна, — дочь упомянутого купца. В семье было десять детей, трое из которых умерли в раннем возрасте.
Поскольку дети подрастали, родители стали думать об их образовании, семья переехала в город — в Вятку. Следует отметить характерную черту семьи Скрябиных, их любовь к музыке и вообще к искусству. Уже в школьные годы Вячеслав играл на скрипке и «ведь недурно, — отметил будущий писатель и советский дипломат А. Я. Аросев, — с большой силой чувства и выразительностью». Баловался он и стишками. Его брат Николай стал известным советским композитором.
Вместе со старшими братьями Вячеслав выехал в 1902 году на учебу в Казань, где поступил в 1-е Казанское реальное училище, которое давало среднее образование и позволяло пойти в технический институт. Все четыре брата жили дружно в одной комнатке: один из них учился в гимназии, другой — в художественном училище, а двое — в реальном. Летом 1906 года он вступает в РСДРП и создает в Казани вместе с самоопределившимся большевиком В. А. Тихомировым нелегальную организацию учащихся средних и высших учебных заведений, которая под видом непартийного просветительства начала вести работу по пропаганде марксизма, издавать прокламации, оказывать помощь политзаключенным. В апреле 1909 года он был арестован, сослан в Вологодскую губернию. Для В. М. Скрябина началась жизнь профессионального революционера.
Отбыв ссылку, Вячеслав приехал в 1911 году в Петербург, сдал экзамен за реальное училище и поступил на экономическое отделение Политехнического института. Студенческий билет позволял ему появляться среди студентов и рабочих, где он вел партийную работу.
В начале 1912 года Вячеслав Михайлович работает в легальной большевистской газете «Звезда», принимает участие в создании ежедневной газеты «Правда» при материальном содействии своего товарища В. А. Тихомирова, с которым работал в Казани. В. М. Молотов становится членом и секретарем редакции газеты «Правда» и, как секретарь редакции, ведет переписку с В. И. Лениным, находившимся за границей.
В этот период он впервые встретился со И. В. Сталиным и даже одно время жил с ним в одной комнате. Дружба оказалась прочной.
Впереди у него были новые аресты, ссылка в Иркутскую губернию, побеги, нелегальная работа. Февральскую революцию он встретил в Петрограде, был членом Русского бюро ЦК партии, вошел также в исполком Петроградского совета. Во время октябрьского переворота — член Военно-революционного комитета.
После установления Советской власти В. М. Молотов работает председателем Совета народного хозяйства Северного района. В конце 1919 года ЦК РКП(б) направляет его в Нижний Новгород, где он становится председателем губисполкома. Из Нижнего Новгорода его переводят на работу в Донбасс в качестве секретаря губкома. Затем его избирают в 1920 году секретарем ЦК Компартии Украины. В марте 1921 года он едет делегатом на X съезд РКП(б), где, по предложению В. И. Ленина, его избирают членом ЦК, кандидатом в члены Политбюро и секретарем ЦК партии. С этого времени В. М. Молотов, всецело поддерживавший Сталина, который вскоре стал Генсеком, в течение более тридцати лет беспрерывно находился в высшем эшелоне власти, определяя внутреннюю и внешнюю политику Советского государства.
В 1930 году Молотов становится председателем Совета Народных Комиссаров.
В. М. Молотов, придя в Наркоминдел, соблюдал крайнюю осторожность, стремясь согласовывать с И. В. Сталиным все возникавшие вопросы. Считая себя политиком, он к дипломатической деятельности не готовился, иностранными языками не владел, если не считать того, что он мог немного читать и понимать по-немецки и по-французски, а в последние годы своей деятельности — по-английски.
Новый нарком выполнил указание вождя и освободил Наркомат от «всякого рода сомнительных полупартийных элементов». Тем самым он лишил себя грамотного и опытного рабочего аппарата.
Заключение пакта о ненападении между СССР и Германией вызвало в мире бурную реакцию. Были у него и нейтральные наблюдатели. Вот что написал о пакте в своих мемуарах «Вторая мировая война» такой искушенный политик, как У. Черчиллы «В пользу Советов можно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германских армий с тем, чтобы собрать силы со всех концов своей огромной страны. Если их политика и была холоднорасчетливой, то она была в тот момент в высокой степени реалистичной». Договор от 23 августа для Советской страны был необходимостью. Он создавал возможность лучше подготовить страну и армию к войне. Угроза войны была реальной.
Оперативный план «Вайс», утвержденный Гитлером 11 апреля 1939 года, предусматривал, что вслед за нанесением военного поражения Польше Германия захватит Литву и Латвию. Следовательно, война против Советского Союза началась бы — тогда же или чуть позже — с еще более предпочтительных для агрессора рубежей, чем два года спустя.
В августе 1939 года Красная Армия уже вела тяжелые бои на Халхин Голе с японцами. Последние, терпя крупную неудачу, настаивали перед Берлином на выполнении им своих союзнических обязательств по «антикоминтерновскому пакту».
Пакт было вынужденной необходимостью, но сумело ли правительство Сталина должным образом использовать предоставленную отсрочку? Оно сделало много ошибок, в том числе и трагических.
После подписания договора резко изменилась политика СССР по отношению к фашизму.
В печати теперь не допускалось ни единого выпада против нацизма. Фон Шулленбург сообщал в Берлин: «Советское правительство делает все возможное, чтобы изменить отношение населения к Германии. Прессу как подменили. Не только прекратили все выпады против Германии, но и преподносимые теперь события внешней политики основаны в подавляющем большинстве на германских сообщениях, а антигерманская литература изымается из книжной продажи и т. п…. Советское правительство всегда искусно влияло в желаемую для него сторону на свое население, и в этот раз оно также не скупится на необходимую пропаганду». Это верно. Даже Лаврентий Берия внес свою лепту в укрепление советско-германской дружбы, издав по ГУЛАГу приказ, запрещающий надзирателям в тюрьмах называть заключенных «фашистами» — это слово перестало быть ругательным.
Газета «Правда» писала: «Вражде между Германией и СССР кладется конец. Различие в идеологии и в политической системе не должно и не может служить препятствием для установления добрососедских отношений между обеими странами».
Официально эту новую линию обнародовал Молотов, заявив 31 августа на сессии Верховного Совета: «Вчера еще фашисты Германии проводили в отношении СССР враждебную нам внешнюю политику. Да, вчера еще в области внешних отношений мы были врагами. Сегодня, однако, обстановка изменилась, и мы перестали быть врагами». (Ривкин С. Тайны Второй мировой войны. — Мн., 1995)