Как камень, железо и медь лежат в сыроматерой земле век векущий, не чуют, не видят и не имеют в себе и на себе ни удару, ни уразу, ни щипоты, ни болезни, ни ломоты, ни опухоли век повеку, и так же бы аз, раб Божий, не чуял, не видел, ни кнута, ни огня, ни студеные родничные воды и никакие пыточные казни крепкие, не чуял, не видел в себе и на себе побоев от всякого кнута от проволотчата, и от ременчата, и от веревчата, и от всякого камени, и от всякого железа, и от всякого древа дубравного не чуял бы и не видел в себе и на себе по всякую пору и по всякий час.
Во веки веков.
Аминь.
И как возрадуется светлый день красному солнцу, и так же бы возрадовалися мне, рабу Божию, цари и князи, и воеводы, чернецы и бельцы, и все, и всякие приказные люди, мужеский пол и женский от мала и до велика во всякое время, и во всякой час.
И как возрадовалися жены мироносицы светлому Христову Воскресению, и так же бы возрадовалися мне, рабу Божию, цари и князи, и бояре, и воеводы, и всякие приказные люди, и мужеский пол, и женский, от мала и до велика по всякою пору и по всякий час.
Как браслет крепок, так и слова эти.
Всегда, ныне и присно и во веки веков».
Заговор на отношения с близкими людьми
«Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.
Аминь.
Есть святое море окиян любимое, в том святом акияне море любимом есть святый и любим царь.
У того любимого царя есть любимый гость.
И как святое море акиян любит своего царя и любимого гостя, и свое любимое пред собою любит, и так бы любили меня, раба Божия, цари и князи, и бояре, мужеский пол и женский от мала и до велика.
И кому аз, раб Божий, не возгляну, языком своим о ком, и возглянули бы на мене, раба Божия, ласковым оком, а сердце бы у него было заячье, а язык бы волов.
И как птица опещная летети хощет и не может, и так бы не могли все вороги мои и супостаты, враги и ненавистники и никто против меня, раба Божия, зрети и слова провещати, и не возглянули бы на меня, раба Божия, ни которые бы речи противные молвить не могли, ни которыми дела отныне и довеку.
И как птица орлица детей своих сводит и велми им возрадуется, и так же бы возрадовалися мне, рабу Божию, цари и князи, и бояре, мужеский пол и женский по всякую пору и по всякой час.
Всегда, ныне и присно и во веки веков.
Аминь».
Заговор для конфликтной ситуации
«В высоком терему в понизовском, за рекою Волгою, стоит красная девица, стоит, покрашается, добрым людям похваляется, ратным делом красуется.
В правой руке держит пули свинцовые, в левой медные, а в ногах каменные.
Ты, красная девица, отбери ружья всяких языков и супостатов, заколоти ты своею невидимою рукою ружья вражии.
Будет ли стрелять из ружья, и их пули были бы не в пули; а пошли ты эти пули во сыру землю, во чисто поле.
А был бы я на войне невредим, и мой конь был бы цел и невредим.
А была бы моя одежда крепче панциря.
Замыкаю мои приговорные словеса замком.
И ключ кидаю в окиан-море под горюч камень Алатырь.
Как морю не усыхать, камня не видать, ключей не доставать, так меня пулям не убивать до моего живота, по конец века.
Как браслет бесконечен, так и слова эти крепки».
Заговор для решения спорного вопроса
«Выкатило красное солнышко из-за моря Хвалынского, выходил месяц из-под синя неба, собирались облака издалека, собирались сизы птицы во град каменный, а в том граде каменном породила меня мать родная (такая-то), а рожая, приговаривала.
Будь ты, мое дитятко, цел и невредим от пушек, пищалей, стрел, борцов, кулачных бойцов.
Бойцам тебя не требовать, ратным орудиям не побивать, рогатиною и копьем не колоть, топором и бердышем не сечь, обухом тебя бить – не убить, ножом не уязвить, старожилым людям в обман не вводить, молодым парням ничем не вредить, а быть тебе перед ним соколом, а им дроздами.
А будь твое тело крепче камня, рубаха крепче железа, грудь крепче камня Алатыря.
А будь ты в доме добрым отцом, во поле молодцом, в рати удальцом, в миру на любованье, на брачном пиру без малого ухищренья, с отцом, с матерью во миру, с женою во ладу, с детьми во согласии.
Заговариваю я свой заговор матерним заповеданьем.
А быть ему во всем, как указано, во веки ненарушимо.
Рать могуча, мое сердце ретиво, мой заговор всему превозмог.
Как браслет бесконечен, так и слова эти крепки».
Заговор для отвода опасности
«Выхожу я во чистое поле, сажусь на зеленый луг, во зеленом лугу есть зелья могучие, а в них сила видимая-невидимая.
Срываю три былинки: белую, черную, красную.
Красную былинку метать буду за окиан-море, на остров на Буян, под меч-кладенец.
Черную былинку покачу под черного ворона, того ворона, что свил гнездо на семи дубах, а во гнезде лежит уздечка бранная с коня богатырского.
Белую былинку заткну за пояс узорчатый, а в поясе узорчатом зашит, завит колчан с каленой стрелой, с дедовской, татарской.
Красная былинка притащит мне меч-кладенец, черная былинка достанет уздечку бранную, белая былинка откроет колчан с каменной стрелой.
С тем мечом отобью силу чужеземную, с той уздечкой обратаю коня ярого, с тем колчаном, со каленой стрелой разобью врага-супостата.
Заговариваю я ратного человека (такого-то) на войну с сим заговором.
Мой заговор крепок, как камень Алатырь, как браслет, замкнут, никому не отпереть».
Заговор при угрожающей опасности
«Под морем под Хвалынским стоит медный дом, а в том медном доме закован змей огненный, а под змеем огненным лежит семипудовый ключ от княжева терема Володимирова, а во княжем тереме Володимировом сокрыта сбруя богатырская, богатырей новгородских, соратников молодеческих.
По Волге широкой, по крутым берегам, плывет лебедь княжая со двора княжева. Поймаю я ту лебедь, поймаю я ту лебедь, поймаю, схватаю.
Ты, лебедь, полети к морю Хвалынскому, заклюй змея огненного, достань ключ семипудовый, что ключ от княжева терема, терема Володимирова.
Не моим крыльям долетать до моря Хвалынского, не моей мочи расклевать змея огненного, не моим ногам дотащить семипудовый ключ.
Есть на море на окиане, на острове на Буяне ворон, всем воронам старший брат; он долетит до моря до Хвалынского, заклюет змея огненного, притащит ключ семипудовый; а ворон посажен злою ведьмою Киевскою.
Во лесу стоячем, во сыром бору стоит избушка ни шитая, ни крытая, а в избушке живет злая ведьма Киевская.
Пойду ль я в лес стоячий, в бор дремучий, взойду ль я в избушку ко злой ведьме Киевской.
Ты, злая ведьма Киевская, вели своему ворону слетать под море Хвалынское, в медный дом, заклевать змея огненного, достать семипудовый ключ. Заупрямилась, закорачилась злая ведьма Киевская о своем вороне.
Не моей старости бродить до моря до окиана, до острова до Буяна, до черного ворона.
Прикажи ты моим словом заповедным достать ворону тот семипудовый ключ. Разбил ворон медный дом, заклевал змея огненного, достал семипудовый ключ.
Отпираю я тем ключом княжий терем Володимиров, достаю сбрую богатырскую, богатырей новгородских, соратников молодеческих.
Во той сбруи не убьют меня ни пищали, ни стрелы, ни бойцы, ни борцы, ни казанская, ни татарская рать.
Заговариваю я раба (такого-то), ратного человека, идущего на войну, сим моим крепким заговором.
Мой заговор крепок, как камень Алатырь, как браслет, замкнут, никому не отпереть.
Чур слову конец, моему делу венец!»
Заговор против недоброжелателей
«Встану я рано, утренней зарей, умоюсь холодной водой, утрусь сырой землей, завалюсь за каменной стеной кремлевской.
Ты, стена кремлевская!
Бей врагов-супостатов, а был бы я из нее цел, невредим.
Лягу я поздно, вечерней зарей, на сырой заре, во стану ратном.
А в стану ратном есть могучи богатыри княжей породы, из дальних стран, со ратной русской земли.
Иду я во кровавую рать, бью врагов и супостатов.
А был бы я цел и невредим.
Вы, раны тяжелые, не болите.
Вы, раны бойцов, меня не губите.
Вы, пищали, меня не десятерите, а был бы я цел и невредим.
Заговариваю я раба (такого-то), ратного человека, идущего на войну, сим моим крепким заговором.
Мой заговор крепок, как камень Алатырь, как браслет, замкнут, никому не отпереть.
Чур слову конец, моему делу венец!»
Заговор для устранения препятствий
«Завяжу я, раб (такой-то), по пяти узлов всякому стрельцу не мирному, неверному на пищалях, луках и всяком ратном орудии.
Вы, узлы, заградите стрельцам все пути и дороги, замените все пищали, опутайте все луки, повяжите все ратные оружия.
И стрельцы бы из пищалей не били, стрелы бы их до меня не долетали, все ратные оружия меня не побивали.
В моих узлах сила могуча, сила могуча змеиная сокрыта, от змия двунадесять главного, того змия страшного, что прилетел со окиан-моря, со острова Буяна, со медного дома того змия, что убит двунадесятью богатырями под двунадесятью дубами.
В моих узлах зашиты моей мачехою змеиные головы.
Заговариваю я раба (такого-то), ратного человека, идущего на войну, моим крепким заговором крепко-накрепко.
Мой заговор крепок, как камень Алатырь, как браслет, замкнут, никому не отпереть».
Заговор, чтобы выиграть дело
«Стану, не благословясь, выйду, не перекрестясь, из избы не дверьми, из двора не воротами – мышьей норой, собачьей тропой, окладным бревном; выйду на широку улицу, спущусь под круту гору, возьму от двух гор земельки; как гора с горой не сходится, гора с горой не сдвигается, так же бы раб (имя) с рабой (имя) не сходился, не сдвигался.
Гора на гору глядит, ничего не говорит, так же бы раб (имя) с рабой (имя) ничего бы не говорил.
Чур от девки, от простоволоски, от женки, от белоголовки, чур от старого старика, чур от еретиков, чур от еретиц, чур от ящер-ящериц.