Где он ходит - и не быть, и не дни дневать, и не часы часовать; день ходил - на уме держал, а ночь спал - во сне видел. Нарядные слова, присушливые. По ветру, по заре ходить. Так шевелят своего суженого, чтобы он женился.
Утренняя заря Дарья, вечерняя - Марья, унесите у меня, у рабы Божьей (имя), тоску-сухоту из ретивого сердца, из красна легка, из черной печени, из румяна лица, из ясных очей, из черных бровей. Унесите мою тоску-сухоту к рабу Божьему (имя) - в ретивое сердце, в красно легко, в черну печень, в румяно лицо, в ясные очи, в черные брови, чтобы раб Божий (имя) о рабе Божьей (имя) тосковал, горевал, дня не дневал, часу не часовал, минуты не миновал, сном не засыпал, питьем не запивал, едой не заедал, с людьми не заговаривал, табаком не закуривал, чтобы прыгал и скакал, как скачет корова над сырым теленком. Будьте, мои слова, крепки и лепки. Отныне и довеку. Аминь. Читать три раза на утренней заре.
Читать рано утром, до зари. Стою, благословясь, иду, перекрестясь, из избы дверями, из ворот в чисто поле. Иду я на волю, на красную зарю. Заря-зарница, красная девица! Разыщи, Зорица, раба Божьего, суженого, чтоб раб Божий, суженый все бы думал о рабе Божьей (имя) денно, и нощно и полунощно. Где б он ни был - в избе ли, в амбаре, в парной бане, есть бы он - не заедал, пить бы - не запивал, крепким сном не засыпал.
На улице, когда ветер дует, говорить: «В чистом поле, на угоре стоят двенадцать ветров, тринадцатый - вихорь. Я, раба Божья (имя), тебе поклонюсь. Пусти тоску тоскливую, сухоту сухотливую к рабу Божьему (имя) в ясные очи, черные брови, черную печень, ретивое сердце. Где увидите, тут возьмите, разыщите, хоть крещеного, хоть некрещеного, хоть благословленного, хоть неблагословленного. Как рыба без воды не может жить, так без рабы Божьей (имя) - раб Божий».
Пойду я, раба Божья (имя), во поле чистое, во луга зеленые, во леса дремучие, встану я, раба Божья (имя), на трех дорогах под тремя облаками, скажу я, раба Божья (имя), три слова заветные: «Летите ко мне, Ветрище, Веперище, Бурище. Принесите мне тоску, сухоту, ломоту, смешайте те тоску, сухоту, ломоту со моими словами заветными да отнесите их в красно сердце, в черну печень рабу Божьему (имя). Штеб ему, рабу Божьему (имя), без меня была мука мученическая, сухота сухотливая, тоска великая. Штеб обо мне вздумывал и ночью, и днем, и утром, и вечером. Как сказано, так и будет». Наговаривать на еду и питье три раза. Только если у него есть кто, сперва отсушить, отговорить надо. А то грех!
Стану я, благословясь, пойду, перекрестясь, умоюся ключевой водушкой, утруся белым полотенышком, отцом прощена, матерью благословлена, в чисто поле, в синее море. У синего моря стоит аспид каменный. У аспида каменного сидят две Девы Мати Марии. Пропускают оны ручья не в реки, не в озера, а в раба Божьего (имя). У его бы распалили легкие ретивое сердце, печень и кровь горячую. Он бы не мог без рабы Божьей (имя) ни быть, ни жить, ни есть, ни пить, ни ночи ночевать, ни часу часовать. А сох бы он, болел в тоненький в осиновый листок. Казалась бы раба Божья (имя) милее белого света, краснее красного солнышка, любее отца с матерью.
Выйду из дверей дверями, из ворот воротами, стану на восточную сторону лбом. Катится туча темным-темна, грозным-грозна. Из этой тучи вылетает стрела огненна. Куда стрела полетела? Куда похотела, туда и полетела. Лети, стрела, туда, куда я велю. Раскали, распали ревниво сердце (имя), чтобы не мог ни быть, ни жить без рабы Божьей (имя), ни часу часовать, ни минуты миновать.
Встану я, раба Божья, благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверями, из сеней дверями, из двора воротами, выйду в чисто поле, погляжу в праву сторону. В правой стороне идут три девицы, три отроковицы. Первая девица-отроковица несет березовое полено, вторая девица-отроковица несет трубу плоцецку, третья девица-отроковица несет огненное пламя. Я спрошу у трех девиц-отроковиц: «Куда пошли, три девицы-отроковицы?» - «Пошли за тридевять земель, за тридевять морей, в тридевятое царство, к царю Давиду поджигать подсеки». Я помолюся и поклонюся трем девицам, трем отроковицам: «Не ходите за тридевять земель, за тридевять морей, в тридевятое царство, к царю Давиду поджигать подсеки. Зайдите и подожгите там у раба Божьего (имя) алую кровь и ретивое сердце. Чтобы раб Божий (имя) без рабы Божьей (имя) не мог ни жить, ни быть, ни есть, ни пить, ни времени быть, ни в пиру сидеть, ни свету глядеть. Казался бы раб Божий (имя) рабе Божьей (имя) краснее солнца красного, яснее свету белого, любче отца, матери, всего роду-племени». Этими же словами взад отворочу.
В том же чистом поле лежит Алатырь-камень. Я спрошу у Алатырь-камня: «Давно ли лежишь, Алатырь-камень? И долго ли будешь лежать?» - «Лежу я с начала свету белого и буду лежать до конца свету белого». Я помолюся и поклонюся Алатырь-камню: «Укрепи мои верные слова». - «Укрепит твои верные слова Сам Господь Иисус Христос». Во веки вечные, аминь. Можно наговаривать на чай или на соль.
Стану я, благословясь, пойду, перекрестясь, выйду я в чистое поле. В чистом поле три росстани. По одной росстани идут три девицы, три молодицы. У одной девицы лампа в руках, у другой девицы спички в руках, у третьей девицы кремень в руках. «Три девицы, три молодицы, далеко ли вы держите путь?» - «Мы держим путь в тридевятое царство, за тридевять земель». - «Три девицы, три молодицы, я вам возмолюся. Не ходите вы в тридевятое царство, за тридевять земель. Идите вы (указать, где живет возлюбленный), разжигайте раба Божьего (имя), его ретивое сердце, чтобы раб Божий (имя) не мог ни жить, ни быть без рабы Божьей (имя), темной ноченьки спать, ни дня коротать, ни пить, ни есть, все бы думал, суховал». Во веки веков. Аминь.
Стану я, раба Божья (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверями, из сеней воротами, выйду в чисто поле. В чистом поле летят серые гуси. Я спрошу: «Куда вы летите, серые гуси?» - «Летим мы каменны горы ломать, серого камня разжигать». - «Не ломайте каменны горы, не разжигайте серого камня. Разожгите у раба Божьего (имя) ретивое сердце, чтобы он без рабы Божьей (имя) не мог ни дня дневать, ни темной ночки спать, чтобы днем в хлебе вспоминать». Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.
Надо проговорить на еду и дать тому, кого хочешь присушить.
Вода-мати, берег-батя, вода берег бьет, раба Божьего (имя) о рабе Божьей (имя) тоска берет. Воды взять из реки, наговорить на нее и дать выпить и умыться.
Если муж гуляет, то надо взять от липы цветочки, лучше отщипленные. Крестиком связать, в воду опустить и дать ему попить или можно ему под одеяло положить и говорить: «Липа-лучина, раба Божьего (имя) к моей квартире приручила».
Уж ты, речушка моя быстрая, ты беги, беги все под горушку, ты ударься-ко во бел-горюч камень, расплещись-ко ты по долинушке, собери с себя всю красу земли да снеси ее мне, молодушке, рабе Божьей (имя и отчество). Аминь. Умываться рано утром речной водой и приговаривать.
Вода - с лица, красота - на лицо. Три раза повторить.
Стоит в поле травинка-лебединка: нет ее больше, нет ее толще, нет ее басее. Не было меня, рабы Божьей (имя), на гулянье больше, басее, веселее. Аминь. Повторять три раза. Говорить на воду, которой затем умываться.
Стану я, раба Божья (имя), надевать платок. Прилети, соколок, принеси мне, рабе Божьей (имя), красоты, любезны и белизны, белое тело, черные брови, подколенные тонкие жилы. От тридцати девяти девиц, от тридцати девяти молодиц и от тридцати девяти молодцов. Надо сказать, когда платочек надеваешь, на вечерку идешь.
Стану, благословясь, пойду, перекрестясь, выйду из избы дверями, из двора воротами, выйду в чисто поле, на восточную сторону. На восточной стороне стоит церковь. Помолюся Богу. Помолюся, поклонюся двенадцати ветрам, тринадцатому - вихрю. Вот и не сушите, и не крушите матери родной земли, сеченых дров, кошеной травы и жатого хлеба. А иссушите да присушите раба Божьего (имя) рабе Божьей (имя). Где достигнут его слова - в мощеной хороше или немощеной, сохнущего или идущего, в кресте хоть в поясе, без креста и без пояса, тут перепояшьте по белу телу пояском. Пусть бело тело огнем горит. Аминь.
Говорить нужно на солнышко: «Стану я, благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверями, из ворот воротами, выйду в чисто поле, в восточную сторону, под красное солнышко. Красное солнышко-батюшка, ходишь высоко, видишь далеко, за высокими горами, за крутыми холмами, за черными грязями. Ты усмотри, угляди раба Божьего (имя), подсеки резвые ноги, опусти белые руки, расстреляй белую грудь, черную печень, кровь горячую, вострые глаза, голову, мозга, напусти на раба Божьего дружбу, любовь и сухоту, пусть он сохнет обо мне, рабе Божьей, глядит и глаз не сводит с меня, рабы Божьей».
Встану я, раба Божия, благословясь, пойду, перекрестясь, в чисто поле, под восточну сторону. Под восточной стороной стоит дерево, на том дереве сидят птицы, железные носы, булатные когти. Я этим птицам помолюсь, поклонюсь и скажу: «Птицы, железные носы, выймете у меня, рабы Божьей, тоску и сухоту, рабу Божьему