– Создает? – повторила Дарси.
– Именно. – Щеки Имоджен окрасились легчайшим румянцем. – У меня новое имя только год. Я пока – незавершенное произведение. А сейчас ты стала его частью. Может, самой значительной частью.
– Понятно. – Дарси взяла в ладони крепко стиснутый кулак Имоджен и гладила его, пока пальцы не расслабились. Она побывала в своем первом бою, и теперь, когда он завершился, ее душа до сих пор пребывала в смятении. Но она чувствовала и облегчение: оно наступило лишь в тот момент, когда закончились доводы. И теперь у Дарси мелькнула надежда, что их отношения будут более открытыми.
– Ты тоже часть того, что меня создает, Джен.
– Спасибо, – прошептала Имоджен и притянула ее к себе для глубокого, медленного, страстного поцелуя. Дарси ощутила, как что-то внутри ее вспыхивает в ответ, и впервые пожалела о том, что они решили не торопиться. Но ей не хотелось спорить дважды за один день, поэтому она оставила эту мысль при себе.
Глава 22
– Просто не думай о стене, – заявила Минди.
– Мне было бы проще, если бы ты перестала бубнить это снова и снова…
Минди нахмурилась.
– Тебе не нужна моя помощь? Ты же пытаешься сквозь нее пройти!
– Да, – кивнула я. – И как же мне о ней не думать, если я пытаюсь сквозь нее пройти?
Минди, казалось, была не на шутку озадачена моими словами, что снова напомнило мне о том, что ей всего одиннадцать лет. Сама она так и не овладела до конца тонкостями использования психической силы. Впрочем, в ту минуту мои ментальные способности тоже оставляли желать лучшего.
Я пристально смотрела на разрисованную граффити стену по краю старой спортивной площадки возле своего дома. Предыдущий час ушел на попытки пройти сквозь нее на манер Минди, которой это дается с такой же легкостью, как войти в открытую дверь. В награду за свои усилия я получила ссадину на колене и вышла из себя.
– Может, тебе закрыть глаза? – предложила Минди.
– Уже пыталась, – ответила я, показав на свое колено.
Минди просто сидела себе на стене, ловко ухитрившись напустить на себя одновременно озадаченный и самодовольный вид.
Потратив на попытки пройти сквозь стену час, я перестала понимать призраков. Если ты способна ходить сквозь стены, почему бы тебе не провалиться в пол под ногами? А потом падать через слой грунтовых вод, земную кору и несколько тысяч миль магмы, чтобы оказаться в сердце планеты.
А Минди знай себе сидела наверху той самой стены, через которую прогулялась минуту назад. Похоже, она каждую секунду неосознанно решала, какие предметы плотные, а какие нет… и ключевое слово тут было «неосознанно». Каждый раз, когда я над этим задумывалась, я куда-нибудь врезалась.
Проблема была куда серьезней моего расцарапанного колена. Здесь, на обратной стороне, я ничем не отличалась от призрака. Но я не могла силой мысли ничего сдвинуть в реальном мире, а значит, не умела открывать нужные двери. Без прохождения сквозь стены я бы просто не смогла никуда добраться.
Яма согласился объяснить мне правила загробного мира, но я хотела отточить умения без его помощи. Кроме того, я собралась разузнать побольше об убийце Минди, и мне надо было либо научиться проходить сквозь стены, либо стоять у него под дверью и ждать, пока он откроет.
– Давай же, Лиззи. Ты делала это раньше, – сказала Минди, болтая ногами. Она уже успела заскучать. – Ты пробежала сквозь забор вокруг жуткой школы.
– Но та школа была из прошлого, в котором еще не построили ограду.
– Значит, тебе лучше думать о прошлом.
– Мне представить на спортплощадке динозавров?
– Не так далеко в прошлое, глупышка.
Минди была права… не бывает тираннозавров-привидений. Призраки возникают из умов живых, ведь только то, о чем мы помним, способно существовать на обратной стороне.
Я снова повернулась к стене. Ее покрывала длинная фреска граффити, на которой поедало собственный хвост чудовище, впечатляющее даже в серых оттенках обратной стороны. Монстр был не совсем динозавром, но его изображение натолкнуло меня на мысль. Я подошла и приложила ладонь к стене, пытаясь представить ее поверхность новой и нетронутой.
Без видимых изменений текстура кирпича под ладонью становилась другой, гладкий слой эмульсионной краски сменялся чем-то более зернистым. Я отстранилась.
– Это еще что за такое? – сказала я.
На месте отпечатка моей ладони просвечивал старый слой граффити, который осыпался и поблек от времени. Пока я смотрела на собственноручно проделанную дыру, вся стена начала мерцать и бурлить. Чудовище исчезло, сменившись другими картинками – светящимися пирамидами, смеющимся лицом клоуна, огромной неразборчивой надписью полутораметровыми буквами, – каждая из которых последовательно растворялась, как если бы сдирали старые слои краски. На фоне меняющихся картинок скакали избитые фразы сотен уличных художников, волнистые подписи наслаивались друг на друга – все это отматывалось в прошлое.
На краткий миг стена снова стала голой, между ее кирпичей заблестел влажный известковый раствор. Затем она побледнела, и я увидела сквозь нее поросший травой пустырь с обратной стороны.
– Действительно сработало, – пробормотала я.
– Постарайся не смотреть на меня, – сказала Минди.
Я посмотрела вверх… а, вот и она, парит в пустоте. На миг разум попытался примирить реальности прошлого и настоящего, и кирпичи, замерцав, наполовину вернулись на место, как будто мираж сомневался в собственном существовании.
– Сказала же, не смотри на меня!
– Т-с-с, – прошипела я, изгоняя Минди из мыслей, и шагнула вперед.
Сначала стена меня отталкивала, словно порыв ветра, вырывающий зонт, и вдруг я оказалась на другой стороне.
– Получилось! – воскликнула Минди.
Я повернулась к ней с победным воплем, но за моей спиной уже творилось безумие. Спортплощадка, кипя, скатывалась в хаос. Пористая резиновая поверхность вспенивалась, сменяясь асфальтом, а затем – песком, в трещинах и по краям гудрона колыхались сорняки. Я видела призрачные полосы движения, слышала взрывы смеха и крики боли. Звуки, запахи, эмоции – мимо стремительным потоком проносилась история спортплощадки. Воздух потрескивал от сломанных костей и детских унижений… от всего сразу, от спрессованных воедино десятилетий.
Мгновение я чувствовала, что из меня исходит нечто вроде электричества Ямы, будто батарейка прижата к языку. Искры бегали по моей коже. Пульс сбивался с ритма, и чтобы удержаться на обратной стороне, мне пришлось дышать медленно и размеренно.
– Ты в порядке, Лиззи? Странно выглядишь.
– У меня все отлично, – видение уже исчезало, загробный мир возвращался к своей привычной унылой и серой неподвижности, но искры пока не пропали, сверкая на моих ладонях.
Мне стало интересно, действительно ли я видела настоящие обрывки позабытой истории. Может, мы, психопомпы, как экстрасенсы-могилокопатели, эксгумируем воспоминания и придаем им форму? Или я просто галлюцинировала?
Кстати, с тех пор как я спала, прошла неделя. Старик оказался прав. Я не нуждалась в отдыхе. Сон – обычный кусочек смерти, а я уже наелась досыта. Однако не увиденные мной сны почему-то наслаивались друг на друга, порой выплескиваясь при свете дня. В углах и лестничных колодцах моей школы таились колкости и завистливые ссоры былого. Я никогда не знала, какие звуки реальны, а какие исходят из мира духов или из моего воображения.
Может, пойти домой, прилечь и закрыть глаза? Но я быстро откинула эту идею. Хотя видение меня потрясло, я буквально бурлила от энергии.
Теперь стены перестали быть помехой!
– Минди, нам надо куда-нибудь отправиться.
Она спрыгнула вниз.
– Например?
– Далеко-далеко! Например, к Крайслер-билдинг!
– Но ведь тогда нужно войти в реку. Страшно.
– Вовсе нет, – сказала я. – Ты вечно твердишь, как тебе скучно. Будет весело!
Она покачала головой.
Я вздохнула.
– Твой обидчик еще жив, Минди. Он не призрак и не сможет причинить тебе вред.
– Ну и что?
– Как «ну и что»? Ты же обрадовалась, когда я тебе сказала!
Минди отвернулась.
– Да. Но, возможно, было бы лучше, если бы он умер, ведь тогда он бы уже выцвел. – Она крутанулась на месте, пристально посмотрев на меня влажно поблескивающими серыми глазами. – Он, наверное, старый, да? Живые постоянно умирают.
– С таким же успехом он может протянуть еще пару десятков лет.
– Тогда он по-прежнему причиняет людям зло? – прошептала она.
Я застыла как вкопанная, утратив дар речи. Минди умерла четверть века назад, значит, ее обидчик достиг, по меньшей мере, весьма зрелого возраста. Но вряд ли он, конечно, вышел на пенсию как убийца.
– Послушай, я подумываю о звонке в полицию, – произнесла я. – Но что мне им говорить? То, что я видела у него во дворе привидения жертв?
Минди потупилась. Ей было лишь одиннадцать, и она не знала о доказательствах и вероятной причине.[71] И она боялась.
– Тогда полиция тоже ничем не помогла, – буркнула она.
– Уверена, копы старались раскрыть дело.
Она взглянула на меня с обычной грустью в глазах. В ее душе сплелись в тугой клубок отголоски жутких событий, от которых, как и от смерти, не скроешься. Кто-то должен был покончить с убийцей, иначе Минди не преодолела бы страх.
А я была психопомпом.
В ту ночь на реке Вайтарна разыгрался шторм. Склизкие твари умудрялись покачиваться на волнах, но холодное течение сразу понесло меня в правильном направлении.
Едва коснувшись ногами земли, я опустила голову, не желая смотреть на пятерку маленьких девочек, которые стояли среди искривленных деревьев. Но в первую очередь мне не хотелось, чтобы они видели меня и привязывались ко мне. Я и так нарушила свое обещание Яме держаться от них подальше.
Я не впервые воспользовалась рекой в одиночестве. Целую неделю я практиковалась, устраивая полуночные прогулки в свою старую школу или к маме на работу. Но здесь, в месте, которое меня очень тревожило, без него было как-то неуютно.