– Пожалуй, недоверие к ней – самый худший мой проступок.
– Тогда доверься ей сейчас.
Дарси села. Вопросы напрочь лишили ее покоя.
– Как я могу доверять человеку, который, наверное, уже избегает меня?
– Поверь той единственной фразе, где она тебе говорит: это не конец и ей нужно сосредоточиться на своем романе.
– Но мы же вместе этим занимались! – воскликнула Дарси. – Если мы не сможем работать вдвоем в одной комнате, то зачем мне все остальное?
Ниша скрестила руки на груди и надолго умолкла. Ее высокомерный тон сменился чем-то другим. Чем-то более зрелым.
– Разве Имоджен сказала, что не желает снова с тобой писать?
– Вроде нет. Она уверяет, что ее сводит с ума книга. Но это я сводила ее с ума, Ниша!
– Нет, если ты ей доверяешь, Патель. Не сдавайся лишь потому, что прямо сейчас она не может быть рядом.
Дарси не ответила. Она не собиралась сдаваться. Даже через сто лет.
Однако она выплеснула свое отчаяние на младшую сестру, которая вошла в дверь всего десять минут назад, а это было достойно презрения. Странно, насколько спокойной и собранной выглядела Ниша, словно события развивались точно по плану.
– Разве так ты хотела провести время в Нью-Йорке? Выслушивая мое нытье? – со вздохом спросила Дарси.
– Я здесь, чтобы учиться. А ты, сестренка, научила меня одному – как можно дольше избегать любви, – заявила Ниша, закатив в угол чемодан. – Кстати, я жутко проголодалась.
Дарси удалось улыбнуться.
– Это Манхэттен. Еды здесь полно.
Они остановили свой выбор на ресторане азиатской кухни с гигантской статуей кота. Именно здесь Дарси частенько сидела в засаде, надеясь наткнуться на Имоджен. И каждый раз, когда над дверью звенел колокольчик, Дарси испытывала слабую надежду.
А кроме того, лапша в ресторанчике была исключительной.
– Тут я придумала название для романа, – произнесла Дарси после того, как они сделали заказ.
– Неужто для «Безымянного Пателя»? – уточнила Ниша.
– Увы, он все еще безымянный, – ответила Дарси. Он также был ненаписанным, если не считать нескольких сырых идей. – Но здесь меня осенило насчет «Клептоманта». Я подкинула название второй книги Имоджен. Здорово, да?
– Сестренка, мы можем поговорить о чем-то другом? – произнесла Ниша, покачав головой.
– Конечно. О чем угодно. Например, о моем бюджете? Вот и повеселимся, наконец.
– Точно, – Ниша извлекла телефон и слегка стукнула по экрану, как всегда радуясь возможности оказаться в знакомом мире чисел.
То, что за этим последовало, приятным не было.
Дело было не только в непомерной арендной плате за квартиру 4Е или в многочисленных билетах на перелеты в один конец, когда Дарси увязалась за Имоджен в турне (с подачи последней, разумеется). Расходы включали и одежду, и различные предметы обихода, которые Дарси приобрела за последние девять месяцев… Более того, Дарси обладала удивительной «способностью» сократить свои траты до семнадцати долларов в день. Еда в Нью-Йорке была бесподобной, а пиво оказалось необходимостью.
Хуже всего было то, что Дарси не отнесла ни единого счета на расходы, связанные с писательской деятельностью, а уже через неделю должен был поступить ее первый в жизни возврат налога[129] вместе с чеком на колоссальную сумму. Согласно вычислениям Ниши, деньги у Дарси могли закончиться на год раньше, чем предусматривалось.
– Почему ты шокирована, Патель? – сказала Ниша, закончив свой доклад. – Рано или поздно должна была наступить расплата.
– Да, но в эти дни я расплачиваюсь за все, – пожаловалась Дарси. Она сломала свои палочки для еды, и щепки разлетелись в разные стороны. – Отныне и впредь моя жизнь может превратиться в расплату. Я только что получила бланк договора о возобновлении аренды. С июля моя квартирная плата поднимается. На десять процентов!
– Ого! – воскликнула Ниша, делая пометки в телефоне. – Я тебе советовала, Патель, чтобы ты подписала двухгодичный договор.
– Представляю, что скажет тетя Лалана!
– Что ты намерена предпринять?
Дарси пожала плечами.
– Мне по-прежнему нравится моя квартира, но все не так, как раньше.
– Найди себе дешевое жилье. Или приезжай домой!
– Ниша, я люблю вас, но мне надо написать продолжение. Я не смогу писать, сидя в своей старой спальне в Филли.
– Ты сочинила там роман! За тридцать дней!
– Это произошло мгновенно… я не знала, что делаю.
Ниша сузила глаза.
– Патель, у тебя есть почти три месяца аренды, но нет любовных отношений. Почему бы не начать писать на полном серьезе и не посмотреть, что получится? В смысле, после того, как поразвлекаешь меня в течение недели.
– Может, ты и права, – промямлила Дарси. Что ж, вполне достойный выход из ситуации.
– Знаешь, – продолжила Ниша, – старшие Патели до сих пор думают, что в сентябре ты отправишься в Оберлин.
– Вряд ли. Срок подачи заявлений закончился три недели назад.
Ниша моргнула.
– Я думала, для тебя сохранили место.
– Верно, я и этот срок пропустила. Наверное, еще год назад.
– До чего же ты жалкая, Патель, – хохотнула Ниша. – Хотя ничего уже не имеет особого значения. В любом случае, твоя материальная помощь превратилась в дымящуюся воронку от снаряда.
– Ты о чем?
– Налоговики проверяют все, Патель! Их интересует не только твой текущий доход, но и возврат налога в этом году. А он показывает, сколько ты заработала в прошлом году.
Дарси сглотнула и привстала с диванчика.
– То есть я практически на мели?
– Ты получишь другие выплаты за публикацию и за «Безымянного Пателя», но тебе придется пораскинуть мозгами, если на следующий год ты подашь заявление в Оберлин. Как твой бухгалтер, я рекомендую тебе придерживаться условленной программы и сделаться писательницей на три года.
– Хм, а ты не могла заранее предупредить меня? Хотя бы в самом начале, пока я не поставила крест на колледже?
– Ты твердила, что мечтаешь об этом, Патель! И я не знала, что ты собираешься профукать свой аванс на квартиру и лапшу.
Дарси снова шлепнулась на сиденье. Она была обречена.
Официантка принесла им еду, но, созерцая наваристый бульон, Дарси не почувствовала эйфории. Сперва телефон Имоджен сговорился с автоматической проверкой орфографии, чтобы разрушить ее жизнь, а теперь сюда же присоединились ее домовладелец, налоговое управление США и Оберлин. Вероятно, скоро против Дарси ополчится вся вселенная. Даже новые палочки для еды ее не слушались, и пшеничная лапша ускользала и брызгала ей в лицо бульоном, когда шлепалась о поверхность.
Однако вкус блюда был безупречен, и спустя пару минут сестры перешли на менее гнетущие темы: занятия Ниши в школе, ее планы на колледж, недостатки старших Пателей. Дарси пересказала ей сплетни от Карлы и Сагана, с которыми она болтала почти ежедневно. После разрыва с Имоджен долгие телефонные разговоры с друзьями стали одним из утешений последнего месяца.
Дарси задумалась, а не стоит ли поискать для себя чего-нибудь позитивного? Ниша верно подметила, что у нее нет личной жизни. Но, возможно, она способна заниматься писательством в одиночку.
– Мне нужно вдохновение, – произнесла Дарси. – Хочу узнать что-нибудь значительное, сверхъестественное или трагическое, как тогда, когда я нашла в Сети заметку об убийстве маминой подруги.
Ниша оторвалась от созерцания пустой миски.
– Но ведь мама ничего не сказала, когда прочитала твой роман!
– Она говорила об этом с тобой после праздника?
– Ни слова, Патель. Но я провела расследование, и оказалось, что это была другая Анника Сутария.
Дарси уставилась на сестру.
– Что?
– Индия очень-очень густо населена. В результате у многих – одинаковые имена. Та Анника, которая знала убитую девочку, на месяц старше мамы. В общем, ты много напутала.
– Кошмар, – выдохнула Дарси. Получается, что маленькое привидение никогда ей не принадлежало.
А вдруг все наоборот? Вероятно, Минди действительно принадлежит ей, поскольку она сочинила этот персонаж, ошибочно приняв одного человека за другого. Или она опять воспользовалась чужой трагедией и своровала ее для сюжета своей книги? Но она явно не имела на это никакого права. А если та женщина по имени Анника тоже мертва, и Дарси – единственное живое существо, которое помнит Раджани? Тогда она, Дарси, и есть последняя хранительница призрака…
В итоге Дарси была уверена лишь в том, что неправильно идентифицированное привидение – неплохая идея для «Безымянного Пателя».
– Сходим в книжный? – предложила Ниша.
Дарси вернулась в настоящее.
– Я, если честно, избегаю книгоиздательского хаоса.
– Тебе надо написать книгу, Патель. Ты что, забыла?
– А вот это писательский хаос, – вздохнула Дарси. – Книгоиздательский хаос включает в себя кучу блогов, общение с подростками в «Твиттере», высмеивание премии Принца, обзоры. Я много недель не выходила в онлайн.
Ей все напоминало об Имоджен.
– Ладно тебе, Патель! Давай погрузимся в читательский хаос. За мной!
«Книга века» была одним из последних крупных независимых магазинов Манхэттена, где большая часть этажа посвящалась литературе для молодежи. Стены покрывали винтажные произведения детского творчества, полки ломились от изданий для подростков и детей младшего школьного возраста. А еще там имелась секция с комиксами – помещение размером с половину теннисного корта, где стояла раскрашенная в бело-красную клетку ракета высотой с Дарси. Когда сестры были маленькими, посещение «Века» становилось самым незабываемым моментом каждой семейной поездки в Нью-Йорк.
– Ты теперь здесь вроде рок-звезды? – спросила Ниша, когда они переступили порог магазина.
– Никакая я не рок-звезда, – ответила Дарси. – У меня даже роман не опубликован!
– Сто шестьдесят восемь дней, и их все меньше! А тебя не узнают? И для нас не будет скидок?
Дарси покосилась на женщину за прилавком. Она не принадлежала к горстке знакомых работников «Века».