, что Андерсон не получит укола с гериком, пока я буду рядом, и у меня будет возможность это предотвратить, особенно с учётом того, что его и так сегодня вечером подставили под куда более опасный удар. В отсутствие Горба Алекс, Пит и я пробежались ещё раз по нашим планам. Когда Брусок объяснил, как именно Андерсон будет посвящён в Братство Иглы, парнишка пожаловался, что нехорошо себя чувствует, мол, ему лучше пойти домой. Я‑то знала, что Горб был в полном порядке, но Алекс и Пит оказались достаточно доверчивы на этот счёт, чтобы принять его извинения за бесспорно искренние.
Некуда бежать
Сперва события последних недель отбросили меня далеко в прошлое, и вот теперь возвращают меня к настоящему. Похоже на то, как если бы я умерла и выскользнула из этого мира в другой, и вот теперь перед глазами проходит вся моя жизнь. Однако когда я смотрю на свое прохождение через тот мир, многие из моих переживаний парят вдали, вне досягаемости. Вот сейчас, когда я сижу здесь, на Кембридж-гарденс, единственное, что кажется мне реальным — моя жизнь в Лондоне. Когда я пытаюсь вспомнить события моей биографии, происшедшие за пределами этого великого мегаполиса, у меня такое чувство, что я вглядываюсь в существование кого-то другого. Я переехала в этот город более девятнадцати лет назад, в шестнадцать; мой сын Ллойд родился здесь же, в Лондоне, полтора года спустя. Я могу припомнить многие эпизоды из моей жизни вне Лондона, но все они кажутся мне плоскими, одномерными, и я обнаружила, что не в силах вспомнить их подробности. Переехав в Лондон летом 1960 года, я словно заново родилась. Этот город движется и дышит, он оказался исполинским чудовищем. Я чувствую вокруг себя пронизывающее его зло, им пропитаны кирпичи и раствор каждого здания на каждой улице этого расползшегося во все стороны города. Его яд хлещет из канализационных труб и туманом повисает в воздухе. Дьяволу наши души более не нужны. К ним допущен Бог, а Сатана веселится, возвращая к жизни наши плотские тела. Мы ведём morti vivendi[209], и я не боюсь умереть — я и без того почти что нежить.
Я всё время забегаю вперёд; пожалуй, мне стоит расставить события, о которых я говорю, в точном хрологическом порядке. Пожалуйста, потерпите немного — пока я повторю, что мой отец умер пять лет назад, а мама примерно в то же время впала в маразм. Двое из моих братьев — с ней, заботятся о маме. Они живут все вместе в доме собраний в Гриноке, и лишних денег у них не водится — один из братьев безработный, а другой развозит молоко. Я знала, что дому не помешали бы новые ковры, и ещё я хотела бы, чтобы у мамы был новый телевизор, поэтому решилась на дельце. Я порыскала в окрестностях в поисках нового в наших кругах, кто хотел бы покупать герик, и меня вывели на мистера Дональдсона из Бермондси, южный Лондон. Человек, с которым я встретилась, выглядел наивным, и после выдачи на пробу отличного образчика я продала ему бешено дорогой порошок талька, который заранее упаковала так, как пакуют наркоту. Если б я знала, что мистер Дональдсон был связан с разветвлённой криминальной «семьёй», я бы выбрала другую жертву. Уплатив за ковры для мамы и пожертвовав значительную сумму гуру Рампа, я обнаружила себя по колено в дерьме, куда меня загнали несколько серьёзных лондонских тяжеловесов. Вследствие чего решила лечь на дно. По улицам ходят слухи, что меня избили, как минимум покалечив, и что мне придётся возместить украденные мной деньги, плюс выплатить немалые проценты. Таких денег у меня нет, а если бы и были — нет никакой гарантии того, что мне удастся откупиться от неприятностей. Круги наркодельцов западного Лондона и без того были суровыми, поскольку в них крутились и продажные полицейские, но теперь жить рядом со всей этой преступной организацией стало ещё тяжелее. С учётом всего этого, моё решение скрыться вместе с одним печально известным наркодилером и сутенёром (как Гаррет) может, было и не самой лучшей в мире идеей, но после всего этого моя жизнь никогда не выходила на ровную колею. Я даже удивилась, когда нам с Гарретом удалось в конце концов наладить нормальные отношения после стольких лет флирта, а на тот момент он уже несколько месяцев был моим любовником и сожителем, поэтому мысль смотаться по-быстрому вместе с ним, попав в серьёзные неприятности, казалась логичной. Гаррет сдал в аренду ту квартиру в цокольном этаже на Кембридж-гарденс, и мы вместе въехали в неё по прошествии всего двух недель после моего возвращения из Флориды.
Во Флориде было хорошо. Там прошло большое собрание церкви Божественного Просветления, на котором присутствовало несколько тысяч приверженцев учения. В самолёте, которым я летела, я совершенно неожиданно наткнулась на старую знакомую по имени Мэриен Мэй — она, как и я, пересекала Атлантику, чтобы оказаться рядом с гуру Рампа. Мы с Мэриен познакомились в 1975 году через церковные дела, но позже растеряли друг друга. Многие из тех, кто сейчас принадлежит к церкви Божественного Пробуждения, происходят из среды хиппи и в прошлом употребляли наркотики, но Мэриен крайне респектабельна. Она действительно работает юристом. Я рассказала Мэриен, что у меня была зависимость от наркотиков, что я прохожу курс лечения. Сказала, что хочу отказаться от героина, а паломничество к гуру Рампа должно мне в этом помочь. Объяснила, что сошла с иглы резко и выхожу без применения лекарств, и Мэриен предложила помогать мне, пока я буду выходить из зависимости. Мэриен и многие другие приверженцы учения, которых я повстречала во Флориде, оказывали мне огромную поддержку, и мне удалось отказаться от наркотиков, хотя будучи там я всё время. В мои намерения входило завязать, а потом вернуться в Англию и укрыться у кого-нибудь из друзей, кто не употреблял герик. В Лейстоне, на побережье в Суффолке, я продержалась два дня, а потом меня взяла такая тоска, что я не выдержала и вернулась в Лондон. Разыскала там Гаррета, но не осталась с ним в нашей прежней квартире на Квинсвэй, потому что о том, что я прожила там всё лето, а, знали все, кому не лень. Вместо этого я сняла комнату в какой-то гостинице-ночлежке. И жила там, пока Гаррет не устроил нам новое жильё на Кембридж-гарденс, а к тому времени, как мы туда перебрались, я уже снова ширялась. Вот и всё, что осталось от моего желания завязать! Наркотой меня снабжает Гаррет, и я вполне способна возместить ему расходы, проворачивая разные делишки. Поскольку никто в полусвете вроде бы не знает, где я, с клиентами я встречаюсь только в отелях. Марианна и ещё несколько членов церкви Божественного Просветления знают, что я здесь, но ото всех остальных свое местопребывание я постаралась сохранить в секрете.
Два дня назад я встречалась со своей подругой Неолой Шотт; она встретила Джордано в Марселе, и он просил её, когда она вернется в Англию, найти меня и помочь, потому что у меня серьёзные неприятности. Наоми пришла к гуру Рампа из хиппи, но она никогда всерьёз не употребляла тяжёлую наркоту. А теперь, став членом церкви, она и лёгкие наркотики почти совсем забросила. Я была рада видеть её, а она рассказала мне, каких жутких трудов ей стоило меня разыскать. В конце концов она раздобыла мой адрес, дозвонившись Мэриен. На Тоттенхэм-корт-роуд Неола жила этажом выше меня, и в то время мы с ней очень сдружились. Когда в 1976-ом я уехала в Америку, она переехала в город Бат; я жила там у неё около трёх месяцев в конце 1977 года, когда предпринимала очередную безуспешную попытку завязать с наркотой. Со времени нашей последней встречи с Неолой прошло два года, и нам предстояло нагнать многое. Неола собиралась остаться у меня на всю ночь, так что часов в десять вечера я сказала ей, что мне нужно на время уйти, потому что я обещала одному другу с ним оттянуться. Я нашла телефонную будку и позвонила Гаррету — он сидел у Трокки. Я сказала ему не приходить сегодня домой. Мне не хотелось, чтобы Неола узнала, что мы живём вместе, потому что она рассказала бы об этом Джордано. Если б Джордано узнал про меня и Гаррета, он тут же рванул бы из Франции сюда. Я люблю Джордано, но не хочу, чтобы мой друг по духу пытался спасти меня от себя самой. Поговорив с Гарретом, я отправилась провернуть пару дел. Домой я пришла около двух ночи, Неола не спала, и мы с ней поговорили ещё. Мы решили вместе отправиться на торжества солнцестояния, проводимые гуру Рампа в конце этого месяца в Штатах. Я сразу дала Неоле денег, чтобы она перед отъездом в Бат могла заскочить в трансагентство и купить для нас обеих билеты до Флориды и обратно. Запасного постельного белья у меня не было, так что в конце концов мы улеглись на моей двуспальной кровати вдвоём. Проспали мы до десяти утра, потом ещё пару часов поболтали, а потом Неола уехала. Было так здорово снова увидеться с ней — пока она не объявилась у меня, я не осозновала до конца, как же мне не хватает её компании.
А прошлая ночь, в отличие от приезда Неолы, была для меня далеко не радостной. Я встретилась вне дома с несколькими клиентами, и так вышло, что мы с Гарретом вернулись домой в одно и то же время. Поскольку к дому мы подходили с разных сторон, моему другу нетрудно было засечь, что за мной следует некий тип, в котором он узнал одного из продажных копов. Не приходилось сомневаться — выясни эта крыса, где я — сейчас живу, информация об этом обязательно попала бы к Леверу. Моё исчезновение, помимо того, что обломало гангстеров, заодно и прищемило носы Леверу и его дружкам — я весьма резко прекратила снабжать их деньгами и предоставлять сексуальные услуги. В прошлом эти ублюдки один раз уже чуть не прикончили меня, но теперь им было не обязательно пачкать такой грязной работой собственные руки — и это не считая того, что за прошедшее время они ещё поднаторели в садизме. Левер лично знаком с Альбертом Редвудом, моим клиентом, для которого секс со мной стал навязчивой идеей — поэтому очевидно, что нужно не так уж сильно направлять этого якобы респектабельного бизнесмена вдоль размытой линии, отделяющей заблуждение от убийства. Кроме того, копы знали, что меня разыскивают весьма крутые гангстеры. Совершенно ясно, что оставаться на Кембридж-гарденс для меня теперь совсем небезопасно, но я слишком устала бегать. В свои тридцать пять лет я успела испытать столько, сколько иные люди не втискивают в жизнь, вдвое более долгую. Я готова к смерти, и если через несколько месяцев всё ещё буду жива, мне не нужно будет более бояться кого-либо или чего-либо. Жизнь вечного беглеца — это не жизнь. Если б у меня была железобетонная гарантия, что я когда-нибудь всё же увижусь с сыном, тогда у меня были бы основания для того, чтобы продолжать жить. Но встреча с Ллойдом — теперь я могу только надеяться на неё, но никак не рассчитывать, ведь мои прошлые надежды воссоединиться со своим мальчиком слишком часто разбивались вдребезги. Здесь и сейчас смерть выглядит предпочтительнее, чем жизнь.