[221] её (маминого) тела провели по стандартной процедуре — исключительно визуальный осмотр. Если она (мама) колола героин в наименее заметные места на теле, например, между пальцев ног, возникающие при этом шрамы могли остаться незамеченными и, соответственно, не войти в протокол вскрытия её тела.
Общие замечания в конце коронерского заключения — наиболее интересная часть этого документа. В них говорится: «Покойная была разведена, муж проживает сейчас в Гонконге; она одна проживала в квартире по вышеуказанному адресу (т. е. Дом 104 по Кембридж-гарденс). Долгая история наркотической зависимости, оставшейся, однако, в прошлом. Указаний на употребление наркотиков в последнее время нет. Обнаружена мёртвой дома в постели в 6 часов вечера 3 декабря 1979 года, в воскресенье, подругой Мэриен Мэй, которая и вызвала полицию. Мисс Неола Протт, ещё одна подруга покойной, провела вместе с ней последнюю неделю и отметила, что та выглядела вполне здоровой, за исключением сильного кашля. …Опрос родственников продолжается». В этом тексте есть несколько ошибок. Имя её (маминой) подруги, которая провела с ней вместе последнюю неделю — Неола Шотт, а не Протт. Вероятно, под «мужем» коронер Уэйд имел в виду Джордано де Холштейна, который середину семидесятых действительно провел в Гонконге, но на момент её (маминой) смерти жил в Марселе. Опять же, она (мама) жила с Гарретом, а не одна, её сожитель был хорошо известен местным копам как наркоман и наркодилер. Один из её (маминых) прежних приятелей по наркоте сказал мне, что если б Гаррет присутствовал при смерти Джилли, это был бы не первый раз, когда он допустил бы смерть от передоза человека, который был с ним рядом — вызывать «скорую» он считал слишком большим беспокойством. И действительно, позже Гаррет звонил Мэриен Мэй и благодарил её за то, что она не упомянула полиции его имя, хотя почему именно он так поступил, остаётся тайной. Примерно тогда же Гаррет перебрался в «Элефант энд Кастл», где продолжал торговать наркотиками, который поставлял ему Алекс Трокки, вплоть до смерти последнего в 1984 году. Гаррет оставался активным деятелем в кругах наркоманов по крайней мере до 1986 года; жив или нет он сейчас — не знаю.
Не так давно была большая шумиха в прессе по поводу того, что вскрытия тел в Англии и Уэльсе проводятся довольно поверхностно — давление с разных сторон на тех, кто занимается этой работой, приводит к тому, что исследования выполняются наспех и небрежно. Действительно, ошибки в определении того, присутствуют ли в трупе следы наркотиков, давно уже было предметом серьёзного беспокойства. Тот факт, что она (мама) была известной наркоманкой, и тем не менее после её смерти не были проведены токсикологические анализы — это лишь один из недочетов, допущенных ответственными властями. В заключении коронера о причинах её (маминой) смерти сказано: «В прошлом — наркоманка, следов употребления в последнее время нет. Обнаружена своей подругой мёртвой в постели». Наиболее вероятное объяснение всех этих ошибок в том, что сотрудник коронерской службы Пол Уэйд, который проводил расследование, намешал в беспорядке те немногие сведения, которые он получил о ней (маме), одновременно упустив (намеренно или как-то ещё) очень многое из того, что ему было известно о ней. Заключение вполне могло составляться в спешке — ведь в большинстве случаев, когда умирает наркоман, никто не интересуется, что следователь, его заместитель или другой сотрудник коронерской службы пишут в отчётах. Однако так же возможно, что Пол Уэйд знал о ней (маме) очень и очень многое, и не хотел чрезмерного внимания к событиям её жизни или обстоятельствам её смерти. Стоит также отметить, что под печатным заголовком «При необходимости уведомить о данном деле министерство внутренних дел, иные ведомства или лиц — указать» записано следующее: «Уведомлений не требуется. Отдел наркотиков мин. вн. дел извещён».
«Миддлсекс индепендент» и «Вест Лондон Стар» от 7 декабря 1979 года сообщили о её (маминой) смерти одним абзацем из трех предложений под заголовком «Обнаружена мёртвой»; в заметках сказано, что по утверждению полиции, подозрительных обстоятельств нет. Кроме того, в «Вест Лондон Стар» продолжались до конца декабря статьи о поиске пропавшего школьника Мартина Аллена, которого никто не видел с 5 ноября. Заглавной статьёй номера с заметкой о её (маминой) смерти был рассказ о пожаре рядом с Вестбурн-роуд, в ходе тушения семерых человек, живших возле ресторана «Родес» удалось вывести в безопасное место, спасая от охвативших здание языков пламени. Другие статьи в номере этого еженедельника включали призыв членов совета лейбористской партии закрыть общественные здания для неонацистской организации «Лига Святого Георгия». Реклама фильмов, идущих в местных кинотеатрах в ту неделю, когда она (мама) умерла: «Чистый, юный, сексуальный»; «Рэкет на проституции»; «Манхэттен»; «Безумный Макс»; «Зулусский рассвет»; «Любовь с первого укуса»; «Последнее танго в Париже»; «Свадьба»; «Незамужняя женщина»; «Китайский синдром»; «У холмов есть глаза»; «Эмманюэль и торговля белыми рабами»; «Мощный секс»; «Смерть на Ниле»; «Побег»; «Путь дракона»; «Воины»; «Кулак ярости» и «Жажда смерти». Посмертный фильм Брюса Ли «Смертельная игра» в то время рекламировался как первый фильм двойного сеанса в зале «Эй—Би-Си Хаммерсмит» в паре с «Одним китайским вооружённым мечником»; показ должен был состояться через две недели после её (маминой) смерти, то есть 16 декабря 1979 года. Вероятно, «Манхэттен» был последним фильмом, который она (мама) посмотрела. Это картина современных отношений, развёртывающихся на фоне Нью-Йорка; режиссер и исполнитель главной роли — знаменитый Вуди Аллен.
Джордано приезжал на её (мамину) кремацию в Гринок, после похорон несколько дней оставался с её родными. Уезжая из Шотландии, Джордано забрал с собой её (мамин) прах и отправился к Неоле Шотт. Проведя в Бате несколько ночей, Джордано попросил Неолу протянуть руки и закрыть глаза. Он вложил ей в руки урну с её (маминым) прахом и спросил, как она думает, что он ей дал. В конце концов он сказал, что передал ей Джилли. И они оба рассмеялись, потому что прах — это не Джилли, они знали: она была много большим, чем её останки. Всё время пребывания в Бате Джордано клал урну с её (маминым) прахом к себе в постель. Прожив у Неолы около недели, Джордано отправился в большой дом в Рейгате, принадлежавший гуру Рампа, и там развеял её (мамин) прах.
Что до меня, то некоторое время назад я понял: чтобы быть собой, мне надо сперва стать ею (мамой) — и чтобы завершить этот процесс, я всё ещё собираю информацию, которая поможет мне полностью пережить её смерть. А до тех пор я остаюсь незаконным сыном Алекса Трокки — почти буквально так. Впервые я прочёл «Молодого Адама» и «Книгу Каина» ещё подростком, а теперь, пожалуй, перечитаю их. Я слишком хорошо знаком и на личном опыте, и по чужим заключениям с тем миром, о котором она (мама) знала то, чего я не знал. Я дружен с несколькими людьми, о которых и не подозревал, что они знали её (маму). Среди них — Бодрийар, который утверждает, что соблазн — это судьба… История повторяется снова, первый раз как фарс, второй — как трагедия. В.К.-У.[222] Совершенство самоубийства — в его двусмысленности. Нет начала, нет конца, эта история бесконечна…