Это только вопрос времени, когда ублюдки попытаются напасть на тех, кто мне дороже всего.
Набирая номер Афины, я жду, когда она ответит, затем говорю:
— Тебе нужно быть начеку. Никуда не ходи без своей охраны.
— Я знаю, что делать, Николас. Что происходит?
— Тебе не о чем беспокоиться. Просто будь предельно осторожна. Скажи Бэзилу, чтобы он тоже был начеку.
— Я передам. – Афина на мгновение замолкает. – Ты в порядке?
— Да, я в порядке.
Она вздыхает.
— У тебя усталый голос. Когда ты в последний раз спал?
Андреас наседал на мою гребаную задницу, заставляя немного отдохнуть, а теперь еще и Афина.
— Я в порядке. Просто не делай глупостей и будь в безопасности.
— Буду. – Наступает еще одна пауза. – Береги свое здоровье, Николас. Ты нужен нам.
Грез семьи давит мне на плечи, и я заканчиваю разговор.
Я ищу номер Джеймса, когда на экране начинает мигать его имя.
— Что? – Я рявкаю.
— Мы потеряли Тесс в метро, – сообщает он мне со страхом в каждом слове.
— Вы потеряли ее, – выдавливаю я слова сквозь стиснутые зубы. – Вы, блять, потеряли Терезу?
Нет. Не сейчас. Не тогда, когда сама война на пороге моего дома.
— Мне жаль, босс. Сейчас предвечерняя суета. Метро забито людьми. Только что она была перед нами, а в следующую секунду от нее не осталось и следа.
— Тебе лучше найти ее, – предупреждаю я его мрачным и безжалостным тоном. – И молись, чтобы она была цела, или я, блять, убью вас обоих.
— Да, босс.
Звонок обрывается, когда по краям моего зрения темнеет от ярости.
Лучше бы Тесс не ускользала от своих охранников нарочно, иначе ей придется адски поплатиться. С другой стороны, если она сбежала от Джеймса и Гранта, есть большая вероятность, что за ее исчезновением стоят не сицилийцы.
Пожалуйста, только не сицилийцы. Только не Тесс.
Когда эти мысли начинают укореняться, мое сердцебиение учащается, и страх, непохожий ни на что, что я чувствовал раньше, распространяется по моему телу.
Если сицилийцы похитили ее, если они повредят хоть один гребаный волос на ее теле, я сотру их с лица планеты.
Набирая номер Тесс, я молюсь, чтобы она ответила. Звонок длится слишком долго, и я готовлюсь к тому, что она вообще не ответит, когда внезапно на линии раздается ее голос.
— Черт. Николас. Это...
Линия обрывается, вырывая дыхание из моих легких. Я снова набираю ее номер, но он сразу попадает на голосовую почту.
Мои руки начинают дрожать от ярости и беспокойства, мои мышцы напрягаются, готовые к нападению – готовые, блядь, уничтожить Ванкувер.
Тесс.
Глава 17
ТЕСС
Измученная тем, что оказалась на другом конце проклятого города после того, как меня подхватила толпа людей и затолкала не в тот поезд, я наконец добираюсь до своего жилого дома.
Джеймс и Грант хмуро смотрят на меня.
— Где, блять, ты была?
— Это не моя вина, что вы не можете угнаться за мной, – огрызаюсь я на них. Входя в здание, я игнорирую тупых охранников.
По крайней мере, я получила больше отснятого материала, иначе сегодняшний день был бы пустой тратой времени.
Поднимаясь по лестнице на четвертый этаж, я достаю ключи из сумки. Я собираюсь принять душ и спать как убитая.
О, и мне нужно зарядить свой телефон, чтобы я могла позвонить Николасу и сказать ему, что это была не моя вина, или он, вероятно, убьет меня завтра за обедом.
Открыв дверь, я захожу внутрь. Я убеждаюсь, что закрыла за собой дверь, и бросаю сумку на стол. Я достаю разряженный телефон и подключаю его к зарядному устройству, затем направляюсь в ванную.
Я уверена, Джеймс или Грант скажут Николасу, что я дома, чтобы он не волновался.
Он все равно собирается поджарить твою задницу на горячих углях.
Открывая краны в душе, я снимаю с себя одежду. Я быстро чищу зубы, затем встаю под струю и стону, когда теплая вода касается моей кожи.
Что за сумасшедший день.
Сначала Джейк был расстроен, когда я отменила встречу с ним. Вероятно, мне придется иметь дело с негативной реакцией в понедельник в школе. Потом меня запихнули не в тот поезд. Мой телефон разрядился. Без сомнения, Николас планирует способы убить меня.
Уф.
Я мою голову и, пока кондиционер впитывается в пряди, быстро мою тело. Ополоснув волосы, я закрываю краны. Я хватаю полотенце и оборачиваю его вокруг своего тела, затем тянусь за другим полотенцем, чтобы высушить волосы.
Так намного лучше.
Когда я захожу в свою спальню, по моей коже пробегают мурашки опасения, но прежде чем я успеваю оглянуться в поисках источника, меня хватают сзади.
Сильные руки отрывают меня от земли, вырывая крик ужаса из моих легких. Меня бросают на кровать лицом вниз, и я не могу вовремя подняться, твердое тело с грубой силой прижимает меня к матрасу.
Я снова кричу, мой разум все еще ошеломлен внезапным нападением.
Нет. Нет. Нет.
Я отбиваюсь от нападавшего, но это бесполезно. Он хватает меня за волосы, и моя голова откидывается назад, ствол пистолета упирается мне в висок.
— Нет, – мне удается выдохнуть сквозь дикий страх, парализующий мои чувства.
Боже, нет. Я не хочу умирать.
Горячий воздух касается моей щеки и уха.
— Все, что потребовалось, – это три секунды. – Услышав хриплый голос Николаса, я испытываю странную смесь облегчения и гнева. – Я тебя прижал. Я могу трахнуть тебя грубо, всадить пулю тебе в голову и оставить твое тело гнить, и никто не узнает об этом до завтра.
Что?
— Вот как легко, блять, ты позволяешь моим врагам добраться до тебя.
Теперь, когда я знаю, что это Николас, а не какой-то случайный нападающий, я напрягаюсь, освобождаясь от его хватки.
— Это была не моя вина!
Чем больше я извиваюсь под ним, тем больше осознаю его тело на своем. На мне только полотенце, и оно соскальзывает из-за всех моих попыток освободиться.
— Мой телефон разрядился. Я застряла... – Мои слова обрываются криком, когда он дергает меня за волосы, выдергивая несколько прядей. Я все еще остро ощущаю пистолет, приставленный к моему виску.
— Я потратил три гребаных часа, разыскивая тебя, – рычит он мне на ухо, в его голосе сквозят мрачные нотки опасности и ярости. – Я, блять, сошел с ума от беспокойства.
Его безжалостное присутствие заполняет каждый дюйм моей комнаты, и даже при том, что я напугана, это не останавливает мое глупое желание к этому мужчине, вспыхивающее с новой силой.
Сердце колотится в моей груди, кровь стучит в ушах, я пытаюсь сосредоточиться на своем гневе.
— Так ты набросился на меня? Убери от меня пистолет!
Вместо того, чтобы слушать – чего, давайте посмотрим правде в глаза, Николас никогда не делает – его вес давит на меня, сильнее вдавливая в матрас.
Тепло его тела просачивается сквозь одежду, полотенце и проникает в мою кожу. Каждая клеточка меня оживает от покалывания, осознания, потребности.
— Я, блять, предупреждал тебя, а ты предпочитаешь не повиноваться мне при каждом удобном случае. – Угроза в его голосе жаром разливается у меня внизу живота, желание приглушает страх, который я всегда испытываю, когда нахожусь рядом с ним.
— Ты собираешься наказать меня? – Это звучит как вызов, а не вопрос. Невозможное желание, которое я испытываю к Николасу, делает меня смелее. – Ты собираешься трахнуть меня, чтобы преподать урок, или пристрелить?
Его резкое дыхание у моего уха, его тело, накрывающее мое, заставляют меня надеяться, что он действительно решит наказать меня.
Все еще желая сохранить остатки гордости, которые у меня остались, я борюсь под ним, хотя знаю, что мне ни за что не выбраться из-под его тела, если он сам этого не захочет.
И. Мне. Нравится. Это.
Мне нравится сила, которой обладает этот мужчина. Сила в каждом мускуле. Грубость его рук на моей коже. Боже, помоги мне, но это меня заводит, что странно, учитывая мою прошлую травму.
Николас двигается, и как раз в тот момент, когда разочарование проскальзывает в мою грудь, его рука опускается на мой зад. Сильно. Резкий укус заставляет меня вскрикнуть. Я понятия не имею, что случилось с пистолетом.
Удар.
Мои брови взлетают вверх, рот приоткрывается в испуганном вздохе.
Удар.
Моя левая ягодица горит после третьей пощечины.
Удар.
Он, черт возьми, шлепает меня?
Схватившись за покрывало, я начинаю бороться всерьез, но мои усилия приносят мне только еще два шлепка по заднице.
Мне стыдно, потому что, да поможет мне Бог, я люблю, когда он меня шлепает, а это просто неправильно, верно? И возбуждение, чертовски сильное. Две эмоции смешиваются, заставляя слезы подступить к моим глазам.
— Отвали от меня! – Я сердито кричу.
Николас широко раздвигает мои ноги одной из своих, в то время как его рука скользит по моей пылающей ягодице и между моих ног.
— Блять, moró10.
Когда я слышу, как он называет меня по-гречески "детка", с моих губ срывается жалобный всхлип.
— Такая влажная для меня, – стонет он.
Цепляясь за остатки своей гордости, в то время как его пальцы поглаживают мой вход, вызывая еще большее желание, затопляющее мое тело, я шепчу:
— Я все еще ненавижу тебя.
— Ты можешь ненавидеть меня сколько угодно, moró. – Я слышу, как он расстегивает ремень, и мой живот сильно сжимается от предвкушения. – Это не спасет тебя от грубого траха.
Мне с трудом удается насладиться ощущением его твердости, прижимающейся к моему входу, когда он грубо входит в меня. Он растягивает меня до боли. Затем, с отчаянным ворчанием, он выходит и входит в меня сильнее и даже глубже, чем раньше, я понимаю, что он слишком большой для меня.
Святое дерьмо.
Я вцепляюсь в одеяло, издавая приглушенный стон, когда он берет меня в безжалостном и всепоглощающем темпе.
— Вот так,