— Сэр, нам нужно, чтобы вы подождали в приемной. Также нужно будет заполнить бумаги.
На этот раз Андреас берет меня за руку.
— Пойдем. Мы подождем там.
Мои глаза находят доктора.
— Ты сделаешь ей все гребаные снимки и анализы. Деньги – не проблема. Ты окажешь моей жене наилучший уход и, блять, вылечишь ее.
Я не хочу, чтобы они что-то упустили из-за того, что выбрали короткие пути.
Андреас вытаскивает меня из отделения неотложной помощи, и я слепо следую за ним в комнату ожидания. Я не могу заставить себя сесть и вместо этого расхаживаю взад-вперед.
— Выясни, что произошло, – приказываю я своему другу, снимая пиджак и бросая его на стул.
— Уже над этим работаю. Джеймс просматривает записи с камер видеонаблюдения в доме.
— Я хочу, чтобы этого человека доставили в офис. – Закатывая рукава, я останавливаюсь, чтобы перевести взгляд на Андреаса. – Подвесили и приготовили для меня.
Он кивает, затем звонит его телефон.
— Джеймс? Ты что-нибудь нашел? – Андреас слушает, его брови резко хмурятся, затем его взгляд переключается на меня. – Ты уверен? … Черт … Отведи ее в офис и передай Элиасу и Крейгу ... Да, после этого приезжай сюда со своей командой. Нам нужна охрана.
Когда он прерывает звонок, я рявкаю:
— Кто это был? Кто, блять, посмел причинить боль Тесс?
На лице Андреаса замешательство, когда он произносит:
— Ирен Дракатос. – Он качает головой. – Но почему?
Ирен. Чертова змея.
Я знал, что было что-то не так в том, как Тесс напрягалась рядом со своей кузиной. Как она, блять, дрожала.
Я, блять, знал и должен был отвести Тесс в сторонку и выяснить, почему она так реагировала.
— Скажи Элиасу и Крейгу, чтобы подвесили ее. Никакой еды. Только вода, чтобы сохранить сучке жизнь, пока я не разберусь с ней.
— Ты уверен? – Спрашивает Андреас, впервые подвергая сомнению мой заказ. – Она член семьи.
— Она, блять, не моя семья. С ней будут обращаться так же, как с любым врагом.
Андреас кивает, затем звонит Элиасу.
Зная, что сука, ответственная за причинение вреда Тесс, найдена, я выхожу из приемной, но меня останавливает медсестра.
Она протягивает мне стопку бумаг.
— Не могли бы вы, пожалуйста, заполнить их?
Желая покончить с этим дерьмом, я выхватываю бумаги у нее из рук. Я достаю ручку из нагрудного кармана своей рубашки и заполняю данные Тесс. Когда я добираюсь до раздела, где спрашивают, принимает ли она какие-нибудь лекарства, я вспоминаю о таблетках, разбросанных по полу туалета.
Вытаскивая телефон из кармана, я набираю номер Хелены.
— Николас? Что произошло? С Тесс все в порядке? Где ты?
— Тесс принимает какие-нибудь лекарства? – Рявкаю я.
— Ах ... Ксанакс от беспокойства.
Что за черт?
Я записываю информацию, передаю бумаги медсестре, затем возвращаюсь к звонку с Хеленой.
— Я в больнице. Они работают над Тесс. Ирен напала на нее.
— Что? – Хелана ахает. – Ты уверен?
— Да, я чертовски уверен!
— Theè mou16… Theè mou… Theè mou…, – она неоднократно повторяет слова о Боге, в ее тоне явно слышен шок.
— Почему Тереза принимает лекарства от беспокойства? И как долго? – Я требую. Я даже не знал об этом, и мне это не нравится.
Между нами не должно быть секретов.
— После смерти отца у Терезы возникли некоторые проблемы с переживанием потери. Это привело к приступам тревоги. Она также не может выносить конфронтации, поэтому лекарство помогает ей сохранять спокойствие.
Иисус.
В моей памяти вспыхивают все случаи, когда я угрожал Тесс. Сколько этих гребаных таблеток она приняла из-за меня?
Каждый раз, когда она отшатывалась от меня…
Когда она напряглась…
Страх в ее глазах, когда она смотрела на меня…
Чувство вины поднимает свою уродливую голову.
— Я буду на связи, – бормочу я, прежде чем закончить разговор.
Стоя посреди коридора в гребаной больнице, я понимаю, что многого не знаю о Терезе. Она так и не открылась мне, а это значит, что моя надежда на то, что она влюбится в меня, была ... просто гребаной надеждой. В течение последних недель, я безнадежно отдал ей свое сердце, она крепко держала себя в руках, отказываясь впускать меня.
Блять.
И я не могу винить ее за это, учитывая, как я с ней обошелся.
Я втягиваю воздух, зуд распространяется по коже.
Я был единственным, кто питал ложную иллюзию, что последние две недели мы были счастливы в браке.
Глава 32
НИКОЛАС
Ожидание убивает меня. Это худшая форма пыток, которую я когда-либо испытывал.
Андреас потягивает дерьмовый больничный кофе. Он смотрит на меня, затем бормочет:
— Я уверен, с ней все будет в порядке.
— Лучше бы с ней все было хорошо, – ворчу я, желание отомстить и покончить с Ирен воюет с моей потребностью оставаться рядом с Тесс. Мне просто нужно поговорить с доктором и увидеть Тесс, а потом я разберусь с Ирен.
Когда доктор заходит в приемную, я вскакиваю со стула, на котором сидел.
— Как моя жена?
Он жестом приглашает меня следовать за ним.
— Миссис Статулис удобно устроилась в отдельной палате. Несмотря на то, что она получила сильный удар по голове, не похоже, чтобы у нее была какая-либо черепно-мозговая травма. Однако заживление ран займет некоторое время, и мы будем уверены, что с ней все в порядке, только когда она придет в сознание.
Меня ведут в отдельную палату, и, увидев Тесс на совершенно белых простынях и с капельницей, вставленную в тыльную сторону ее ладони, мое сердце болезненно сжимается.
Иисус.
Как всегда, потребность прикоснуться к ней переполняет меня. Остановившись рядом с кроватью, я наклоняюсь над Тесс и нежно целую ее в щеку. Вокруг ее головы повязка, кожа очищена от крови.
— Миссис Статулис нанесли удары по левому боку и нижней части спины, но кости не были сломаны. Синяки пройдут, но пару дней она может чувствовать себя неважно.
Что?
Мой взгляд останавливается на докторе, когда он подходит и встает с другой стороны кровати.
— Из-за характера травм миссис Статулис нам пришлось вызвать полицию. – Он просматривает бумаги в своих руках. – Снимки показали множественные зажившие переломы. Похоже, что здесь замешана история жестокого обращения.
— Что? – Мне удается спросить, пытаясь переварить то, что я слышу. – Что ты имеешь в виду… история?
— У нее зажившие переломы на руке и ребрах.
Как раз в этот момент Хелена врывается в больничную палату, и мой мрачный взгляд падает на нее. Она останавливается рядом с доктором, переводя взгляд между нами.
— Theè mou, моя малышка. Как Тереза? С ней все в порядке? – Она смотрит на свою дочь, затем прерывисто вздыхает. Протискиваясь мимо доктора, она проводит пальцами по забинтованному лбу Тесс. – Я не могу поверить, что Ирен могла это сделать.
— Она этого не делала, – выдавливаю я слова, потому что последнее, что мне нужно, это чтобы доктор получил информацию и передал ее полиции. Когда губы Хелены приоткрываются, я рявкаю. – Заткнись.
Доктор бросает взгляд между нами, и я снова обращаю свое внимание на него.
— Что еще?
— Помимо старых переломов и свежих ран, миссис Статулис должна полностью восстановиться после длительного отдыха.
Кивая, я говорю:
— Спасибо. – Когда он задерживается рядом, я добавляю. – Ты можешь идти.
Чувствуя себя неловко, он направляется к двери.
— Если вам что-нибудь понадобится, позовите медсестер.
Как только он выходит из комнаты, входит папа.
— Закрой дверь, – приказываю я, затем смотрю на Хелену. – Доктор сказал, что здесь может быть замешана история жестокого обращения. Сломанные кости. – Я изо всех сил пытаюсь контролировать захлестывающий меня гнев. – Что, черт возьми, случилось с Терезой в детстве?
— Н-ничего, – заикается Хелена. – Она была неуклюжей и однажды сломала руку. В другой раз она упала с дерева и сломала пару ребер. Но это все.
Это не все.
То, как Тесс дрожала, когда Ирен была рядом, говорит мне, что в этой истории есть нечто большее. Мое нутро кричит мне докопаться до сути этого.
— Могла ли Ирен причинить вред Тесс?
Хелена хмурится, явно сбитая с толку.
— Я думала, ты сказал, что это не она?
— Имела ли Ирен доступ к Тесс? Была ли она там, когда Тесс пострадала в детстве? – Я кричу, заставляя Хелену вздрагивать. Она подходит к папе, как будто он может защитить ее от меня.
— Да. Мы жили с Костасом, моим шурином, пока он не скончался четыре года назад.
Мой тон становится низким, убийственным, когда я шиплю:
— И ни разу вы не подумали, что ваша дочь подвергается насилию?
Хелена начинает качать головой, ее глаза перебегают с Тесс на меня, затем она начинает бледнеть.
— Theè mou… Я не знала. Тереза никогда ничего не говорила.
— Потому что она, наверное, была чертовски напугана!
— Николас, – папа произносит мое имя так, чтобы успокоить меня, но я качаю головой в ответ.
Что Терезе пришлось вынести от рук Ирен? Сколько ей было лет? Восемь?
— Сколько лет было Тесс, когда умер ее отец?
— Восемь, – немедленно отвечает Хелена.
Она была подчинена этой гребаной злобной суке с восьми до семнадцати лет.
Christé mou.
Мое сердце.
Опускаясь на стул, я осторожно беру руку Тесс и прижимаю ее ко лбу, сосредотачиваясь на дыхании.
Я был гребаным мудаком, когда мы встретились. Я угрожал ей, и даже, блять, наслаждался этим. Я наслаждался ее страхом.
Christé mou.
Мое чувство вины усиливается, пока не угрожает задушить меня.
Слезы Тесс. Ее мольбы прекратить. Все это становится кристально ясным в моем сознании.
Она никогда не сможет полюбить меня, не после всего, что я с ней сделал.
Я, блять, воспользовался слабостью Тесс – страхом, внушенным Ирен.