— Тебе больно?
Я качаю головой, не сводя глаз с его рубашки, которая исчезает, когда он снимает ее. Когда он обнажен, он заводит меня в душ и поворачивает насадку для душа, так что брызги попадают на мое тело, а не на повязку вокруг головы.
Я смотрю, как он наносит немного геля для душа на мою мочалку, затем продолжает мыть каждый дюйм моего тела.
Когда он достигает моего живота, я инстинктивно отталкиваю его руку. Мое лицо вспыхивает от смущения.
Взгляд Николаса останавливается на моем лице, затем он хмурится:
— Что не так?
Я качаю головой, отступая назад, пока не оказываюсь прижатой к плиткам.
— Я... это глупо.
Придвигаясь ближе, он поднимает руку к моему подбородку, приподнимая мое лицо.
— Что глупо?
— Я просто стесняюсь, – признаюсь я, мне легче говорить с ним, поскольку вчера я положила к его ногам своих самых темных демонов.
Он хмурит лоб.
— Чего?
— Своего тела.
Он смотрит вниз, затем говорит:
— Синяки на твоих ребрах пройдут.
— Дело не в этом. – Я облизываю губы, затем признаю. – Я не самая худая.
Голова Николаса откидывается назад, и черты его лица мгновенно искажаются гневом.
— Откуда, блять, это взялось? – Затем он кое-что понимает. – Это дело рук Ирен? Она что-то говорила о твоем теле?
Я киваю, чувствуя себя несчастной от того, что позволяю этому задеть меня.
Николас отступает от меня на шаг.
— Посмотри на мой член, Тесс. Я хочу, чтобы ты увидела, что делает со мной вид твоего тела.
Мой взгляд опускается, и я наблюдаю, как он становится твердым, пока его мужское достоинство не устремляется ко мне, выглядя таким злым и голодным, и ... черт, мне нравится, как мой мужчина возбуждается из-за меня.
Николас сокращает расстояние между нами, пока его твердая длина не прижимается к моему животу. На головке выступили капельки спермы, заставляя меня пожалеть, что я ранена.
— Если бы ты не лежала в гребаной больнице с травмой головы, я бы трахал тебя до тех пор, пока все дерьмо, которое изрыгала эта злобная сука, не стерлось бы из твоего сознания. – Он обнимает меня, его рука сжимает мою левую ягодицу. – Твое тело – шедевр. Оно, блять, сводит меня с ума. Поняла?
Мои глаза встречаются с его.
— Да.
— Скажи это, Тереза!
— Мое тело – шедевр.
— И? – спрашивает он меня, приподняв бровь.
— Это, блять, сводит тебя с ума.
Довольная улыбка расплывается по его лицу.
— Забавно слышать, как ты ругаешься.
— Да? – Шепчу я, прижимаясь к нему ближе. – Я хочу, чтобы ты трахнул меня.
— Господи, детка, если бы я мог. – Его губы впиваются в мои. – Блять, как бы я хотел. – Он неохотно отстраняется от меня. – Давай убираться, пока я не забыл, что ты была избита до полусмерти.
С недовольным выражением лица я делаю, как он говорит.
Синякам лучше зажить побыстрее.
Глава 34
НИКОЛАС
Тесс пришлось провести два чертовски долгих дня в больнице, но я, наконец, смог забрать ее домой.
Учитывая, насколько уязвимой была Тесс после нападения, я превратился в гребаного питбуля-защитника и собственника. Я не могу перестать вертеться вокруг нее и лаять на любого, кто осмелится приблизиться к ней.
Заведя ее в пентхаус, я обнимаю ее за плечи, веду вверх по лестнице и прямиком в постель. Я откидываю покрывало, затем приказываю:
— Снимай обувь и залезай.
— Я устала лежать, – жалуется она.
— Потерпи меня еще один день, – говорю я. Как только она удобно откидывается на подушки, я ставлю сумку на пол.
Я откладывал разговор с Ирен, потому что сначала должен был позаботиться о Тесс. Но теперь, когда она дома, мы должны поговорить о том, что произойдет.
Присаживаясь на край кровати, я поднимаю руку и заправляю прядь ее волос за ухо, затем признаюсь:
— Я рад, что ты дома.
Губы Тесс кривятся.
— Я тоже. – Взяв меня за руку, она переплетает наши пальцы. – Тебе, наверное, пора возвращаться к работе.
— Да. – Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. – Я должен разобраться с Ирен.
Ее глаза расширяются.
— Под этим ты подразумеваешь...?
Наши взгляды встречаются.
— Я собираюсь убить ее.
Губы Тесс приоткрываются, ее лицо вытягивается от шока.
— Ч-что?
— Таков путь мафии, Тереза. Я не могу позволить, чтобы кому-то сошло с рук причинение тебе вреда, – объясняю я это для нее. – Ты моя единственная слабость, и если я не защищу тебя ... – Я сильно качаю головой. – Если кто-то прикоснется к тебе, он умрет. Не имеет значения, кто они.
— Но ... но, – Тесс с трудом переваривает то, что я говорю. – Она женщина.
— И что? – Я хмурюсь, не понимая, к чему она клонит.
— Ты не можешь убить женщину.
Я хмурюсь еще сильнее.
— Да, я могу, и я сделаю это. – Желая, чтобы Тесс поняла, я объясняю. – Пол наших врагов не имеет значения. Если кто-то нападет на нас, в качестве расплаты будет только смерть. Так уж заведено. – Я высвобождаю свою руку из ее, затем смотрю ей в лицо. – Никто, блять, не причинит вреда моей жене и жизни. Никто. Ты поняла?
Тесс кивает в моих руках.
— Эта женщина причинила тебе боль, детка. Она могла убить тебя. – Я снова качаю головой. – Я не могу оставить ее в живых.
Тесс снова кивает, затем в ее глазах начинает светиться сила, которой не хватало с момента нападения.
— Я понимаю.
— Я ожидаю, что ты сделаешь то же самое для меня, – говорю я ей. – Если меня уберут, ты должна заставить этого человека заплатить.
Ее губы приоткрываются, и душевная боль проступает на ее прекрасном лице.
— Не говори так. С тобой ничего не случится.
От моего внимания не ускользает, что Тесс не против отомстить за мою смерть. Однако ей больно думать о том, что она меня потеряет.
Это хорошо.
Блять.
Наклоняясь вперед, я завладеваю ее ртом. Я целую ее с каждой унцией моей любви, моей дикой страсти – моего сердца и гребаной души. Я заявляю о чувствах, которые она начинает испытывать ко мне, желая, чтобы они росли, пока не станут такими же всепоглощающими, как мои к ней.
Только когда она стонет, и я вдыхаю этот звук, я прерываю поцелуй. Прижимаясь своим лбом к ее, я, затаив дыхание, говорю:
— С этого момента только ты и я. Вместе мы будем править, и вместе мы падем.
Ее глаза наполняются слезами.
— Мы должны быть уверены, что никогда не падем.
— Это моя девочка. – Я провожу подушечкой большого пальца по ее нижней губе, затем встречаюсь с ней взглядом. – Я должен разобраться с Ирен, и ты должна быть там.
— Почему? – Я вижу, что ей ни капельки не нравится эта идея.
— Потому что ты королева мафии, Тереза. Кто-то поимел тебя. Тебе нужно занять позицию силы и показать нашим врагам, что с тобой шутки плохи. – Желая ее немного утешить, я добавляю. – Ты не будешь той, кто нажмет на курок, но ты должна быть там. Мои люди должны видеть, как ты займешь свое законное место рядом со мной, чтобы они тебя уважали.
Ее плечи опускаются.
— Хорошо.
— И тебе нужно научиться драться и обращаться с оружием. – Вставая с кровати, я добавляю. – Если бы я не был так занят, я бы отвез тебя в Академию Святого Монарха в Швейцарии. Это лучшее место для твоего обучения.
Тесс морщит нос, но в ее глазах мелькает интерес.
— Есть реальное место, где тебя учат драться и стрелять из оружия?
В какой-то момент мне нужно сказать Тесс, что, если случится что-нибудь плохое, она должна отправиться в Академию Святого Монарха. Это единственный клочок земли на этой чертовой планете, который является нейтральной территорией для таких, как мы. Но не сегодня. Я скажу ей, как только она исцелится.
— Среди прочего, – отвечаю я неопределенно, потому что Святой Монарх предлагает все: от обучения до лучшей защиты, которую можно купить за деньги. Наклоняясь, я еще раз целую свою жену. – Отдохни немного, пока я приготовлю тебе что-нибудь поесть.
Ее брови взлетают вверх.
— Ты собираешься приготовить еду… для меня?
Усмехнувшись, я подхожу к двери.
— Спи, kardiá mou. Я разбужу тебя, когда придет время есть.
Спускаясь вниз, я закатываю рукава, полный решимости накормить свою жену. Готовя греческий салат, я включаю телефон на громкую связь и набираю номер Андреаса.
— Ты вернулся домой? – спрашивает он, как только отвечает.
— Да. Тесс в постели. Проинформируй меня о том, что происходит.
— Мы опознали одного из людей, входивших в дом и выходивших из него, как племянника Манно. Мои люди следят за ним. Если мы сможем поймать его, Манно, возможно, выползет из ямы.
— Это хорошо, – бормочу я, бросая пару маслин в миску.
— Что мы собираемся делать с Ирен?
— Пока ничего. Я приду завтра, чтобы разобраться с ней.
— Все еще только на водной диете?
— Да, мне просто нужно, чтобы она была достаточно жива, чтобы знать, что она умрет, когда я приставлю пистолет к ее голове.
Что еще входит в салат?
— Другие люди, прибывшие из Афин, приземлятся завтра.
— Сколько их? – Черт, где сыр фета? Я роюсь в холодильнике, затем вздыхаю, когда ничего не нахожу.
— Десять. Чего вздыхаешь?
— Я пытаюсь приготовить салат. У нас закончился фета, – сообщаю я своему другу.
Мгновенно на линии раздается смех.
— Ты готовишь салат? Ты издеваешься надо мной прямо сейчас?
— Отъебись, – ворчу я. – Принеси мне немного феты и свежего хлеба.
— Теперь я хожу за продуктами для тебя?
— Если ты не хочешь потерять работу, то пойдешь за продуктами.
Андреас снова усмехается.
— Только если я смогу остаться на обед. Не каждый день мне удается увидеть тебя на кухне.
— Ты хочешь умереть? – Спрашиваю я и, раздраженно вздохнув, закрываю дверцу холодильника.
— Нет, но пищевое отравление стоит риска. – Этот ублюдок заканчивает разговор, прежде чем я успеваю сказать еще хоть слово.
В ожидании Андреаса я занимаюсь нарезкой помидора.