Примечание.
В скобках — процент потерь армии государства на Русском фронте от ее общих потерь на всех ТВД за год.
В итого — в скобках процент потерь, приходящихся на Русский фронт, от общих потерь германского блока за год.
Для австрийцев в 1916 г. — с Румынским фронтом.
Участник войны В. Бекман, проанализировав потери германских пехотных полков на Западном и Восточном фронтах (исследовал не перебрасывавшиеся полки или перебрасывавшиеся менее других), отметил более высокий уровень потерь именно для Русского фронта. Так, например, 1-й гренадерский полк (Русский фронт) потерял убитыми 5479 человек, а 24-й пехотный (Западный фронт) — 2825 человек, 41-й пехотный (Русский фронт) — 6815 человек, а 92-й пехотный (один из наиболее пострадавших на Западном фронте) — 4750 человек и т.д.{429}.
Самым кровавым для германо-австрийцев на Русском фронте был 1915 г. (50% всех германских и 44,5% австрийских потерь на Востоке), а для турок — 1916 г. (до 35%). Главным фронтом для России был австрийский (наиболее многочисленный и ударный фронт — Юго-западный). Аналогично и для Австро-Венгрии ключевым был Русский фронт: австрийские потери составили 55% от всех потерь германского блока на Русском фронте (но в 1917 г. немцы понесли большие потери на Русском фронте, чем австрийцы).
Так, как уже отмечалось, общие потери австро-германских войск на Русском фронте в кампанию 1914 г. — до 950 тыс. человек убитыми, ранеными, пропавшими и пленными (723 тыс. австрийцев и 223 тыс. немцев), в то время как на Западном фронте в боях против англо-франко-бельгийских армий германская армия потеряла 757 тыс. человек{430}. И это без учета турок, только в Сарыкамышской операции потерявших до 90 тыс. человек. Потери русской армии за 1914 г. такой авторитетный исследователь, как Н.Н. Головин, оценивает цифрой до 1 млн. человек{431}. В итоге — соотношение цифр потерь: 1 к 1. Кадровая русская армия воевала на высочайшем уровне.
Только за лето — осень 1916 г. австро-германцы потеряли на Русском фронте около миллиона человек, из них до 450 тыс. пленными. Интересно, что численно равные со своими потери русская армия нанесла противнику в 1914 г. (за счет качества людей — армии мирного времени) и в 1917 г. (за счет применения техники и обильного расхода боеприпасов).
Важнейшее значение имеет также тот факт, что Россия не воевала последний год войны (когда и союзники, и немцы несли тяжелые потери на Западе), а фактически и дольше (если брать во внимание не только 1918 г., но и революционный 1917 г., когда боевое напряжение на Восточном фронте не шло ни в какое сравнение с предшествующими годами). А цифры потерь ведь зачастую сравнивались, исходя из всей войны, в последней трети которой России участвовать не довелось.
Говоря собственно о германских потерях, следует учитывать, что германский фронт (в отличие от австрийского) не был главным для русской армии в 1914 и 1916–1917 гг. (исключение составляет лишь 1915 г., когда основные усилия германская военная машина направила на Восток с целью вывести Россию из войны). Причем германцы на всех фронтах (в т. ч. и на французском) теряли меньше солдат, чем противник, обходясь меньшим количеством войск, — такова уж эффективность немецкой военной машины. На цифры потерь влияла и малая протяженность французского фронта, где на таком «пятачке» Германии противостояли силы сразу 3 государств, а также огромная насыщенность его техническими средствами. С августа 1914 г. (когда количество войск, выставленных русским командованием на германский фронт, соотносилось с таковыми же на австрийском, как 35% и 55%) Россия большую часть сил держала на австрийском фронте. Соответственно, учитывая все эти относительные факторы, можно отметить гораздо большую убийственность для немцев и австрийцев именно русского фронта и значения, которое придавали ему лучшие немецкие стратеги и тактики.
Если учитывать краткосрочность кампании 1914 г., то можно отметить, что наиболее смертоносным для противника был 1914 г. (когда сражались кадровые армии), но в абсолютных цифрах — 1915 г. 1916 г. показателен как год наиболее тяжких турецких потерь, а 1917 г. — усилившимся влиянием на баланс потерь применяемых русскими войсками технических средств.
Предвзятое отношение мировой историографии к Русскому фронту наиболее ярко выразилось именно в сфере военных потерь. Так, все знают «Верденскую мясорубку» на Французском фронте 1916 г., когда германцы за год боев потеряли до 500 тыс. человек. Но Русский фронт 1915 года, отнявший только у германцев в 2 раза больше людей, никто не называет «Русской мясорубкой 15-го года». Вполне сопоставимы с потерями под Верденом и германские потери на Русском фронте в 1916 г. Это лишнее доказательство устоявшихся в историографии клише и штампов и яркая иллюстрация всегда применявшейся к военным усилиям России (и не только к ним) западной политики двойных стандартов.
Усредненно, Русский фронт в течение почти четырех лет борьбы наносил германскому блоку урон (сравнительно с потерями врага на других ТВД) от 29% (1917 г.) до 67% (1915 г.).
Если говорить о военнопленных, то нужно отметить, что всего за годы войны русские войска взяли свыше 2 млн. пленных (сравнительно с 1 млн. 387 тыс., взятыми другими союзниками, в т.ч. американцами, воевавшими в 1918 г.), или до 60% всех пленных.
Это: до 200 тыс. германцев, около 1 млн. 800 тыс. австрийцев и 100 тыс. турок — т.е. (без болгар) до 2 млн. 100 тыс. человек.
Основные массы пленных перемещались внутрь России через Минск и Киев. Так, например, согласно официальным материалам русского командования, за 17 первых месяцев войны проследовало через Минск 3373 офицера и 222 465 солдат противника{432}.
Взятые русскими пленные пришлись на годы тяжелейших боев 1914–1916 гг. Это, если можно так выразиться, «настоящие военнопленные», взятые в бою. Напротив, значительная часть взятых союзниками немцев пришлась как раз на 1918 г. — год поражения, когда германские солдаты массами сдавались в плен в результате деморализации армии после августа 1918 г. («штрейкбрехеры»).
Русские войска взяли пленных больше, чем другие союзники, вместе взятые (на осень 1917 г. французы взяли 160 тыс. пленных, британцы 90 тыс. пленных, итальянцы 110 тыс. пленных). Соответственно, одних германцев русская армия взяла за указанный период столько же, сколько англо-французы. Сравнивать пленных австрийцев, взятых русской и итальянской армиями, — смысла нет, разница слишком очевидна.
Имеет смысл как раз наоборот — сравнить с потерями русской армии. Потеряно за войну русскими войсками 2 млн. 420 тыс. человек пленными (1 млн. 400 тыс. на германском, 1 млн. на австрийском и 20 тыс. на турецком и болгарском фронтах){433}.
Причем, по данным германского архива, пытались совершить побег из плена 20–25% русских пленных (удалось бежать 100 тыс. военнослужащих — 4% военнопленных). Принимая во внимание строгость надзора за пленными в Германии и Австрии, трудность передвижения в неприятельской стране малограмотному русскому солдату, указанный процент тем не менее превосходит аналогичные показатели для других армий.
Столь большой процент побегов из плена убедительно опровергает ложное, но распространенное мнение о малом чувстве любви к родине в русских народных массах и о плохо развитом патриотизме. Как вспоминал русский военный агент во Франции полковник граф А.А. Игнатьев: «Летом 1915 года в один из французских окопов… в Эльзасе, вскочил ночью здоровяк в желто-серой гимнастерке, повторяя лишь одно слово: “Русс!” На следующее утро вся Франция только и говорила об этом подвиге русского пленного, пробравшегося с германской стороны через проволочные заграждения к союзникам. Его фотографировали, чествовали, и я представил этого… деревенского парня к награждению георгиевской медалью. Но уже через несколько дней переход на французскую сторону наших пленных стал обычным явлением»{434}.
Нужно отметить также, что много пленных попадало к противнику ранеными или в безвыходной ситуации — например, в результате боев в Восточной Пруссии 2-й и 1-й армий в августе — сентябре 1914 г., 10-й армии в январе — феврале 1915 г., всех армий за время длительного отхода в мае — сентябре 1915 г., когда полная и своевременная эвакуация раненых была трудно осуществимым делом, вследствие чего массы раненых, как лежавших на полях сражений, так и находившихся в полевых лечебных учреждениях, попадали в руки неприятеля и становились военнопленными.
То есть русская армия взяла пленных примерно столько же, сколько потеряла сама.
Потери армий держав германского блока пленными на Русском фронте Первой мировой войны можно выразить в виде следующей таблицы (в скобках — процент от всех потерь за кампанию соответствующего года):
| Армия | 1914 г. | 1915 г. | 1916 г. | 1917 г. | Итого |
| Австро-венгерская | Свыше 300 тыс. (41%) | Свыше 800 тыс. (до 64%) | 500 тыс. (71%) | До 100 тыс. (66%) | Более 1,7 млн.[17] |
| Германская | До 20 тыс. (до 9%) | 70 тыс. (7%) | Свыше 80 тыс. (20%) | Более 20 тыс. (до 6%) | До 200 тыс. |