Наутро 23 июля англичане, отдалившиеся за ночь от места боя, начали активные поиски союзников. Вильнёва удалось обнаружить утром 24 июля, однако Кальдер бой не возобновил, а отошел на восток. Кальдер объяснял свой отказ от повторного сражения тем, что в случае победы французский адмирал присоединил бы к себе французские и испанские корабли в Ферроле и Рошфоре[156]. 26 июля он отослал поврежденный «Виндзор Кастл» с испанскими призами в Плимут. К 29-му он возобновил блокаду Ферроля, где надеялся соединиться с Нельсоном. 2 августа 5 кораблей контр-адмирала Стирлинга были отправлены к Рошфору, а 9-го оставшиеся на дежурстве у Ферроля английские линкоры были отнесены в море начавшимся штормом. Пользуясь этим, Феррольская эскадра вырвалась в море и 29-го соединилась с Вильнёвом в Виго.
Что касается Объединенного флота — 25-го взяли курс на Виго, где бросили якорь 27-го. После того как туда прорвалась Феррольская эскадра, под началом французского адмирала было уже 32 корабля. На берег сгрузили 1200 человек больных и раненых, на берегу остались также (по болезни) прежние начальники кораблей в Ферроле — француз контр-адмирал Гурдон и испанец генерал-лейтенант Грандальяна. В порту оставили поврежденные два испанских и один французский линкор, их экипажами доукомплектовали другие корабли и с 29 кораблями взяли курс на Брест.
На пути к Трафальгару
Можно констатировать, что, несмотря на неблагоприятные обстоятельства, Вильнёву удалось совершить невозможное — собрать в кулак Тулонскую, Кадисскую, Лорианскую и Феррольскую эскадры союзников, он мог бы присоединить и испанскую эскадру в Картахене, если бы она была готова. Далее Вильнёв, в полном соответствии с инструкциями Бонапарта, попытался идти к Каналу, но его встретил сильный лобовой ветер, его корабли начали получать повреждения. К тому же он получил сообщение, что с севера на него идет английская эскадра из 25 линкоров (на самом деле их было 20, это был его старый знакомый Кальдер, направленный Корнуоллисом), поэтому он изменил курс и направился к Кадису (как мы помним, ему самому предоставлялось решать, как поступить, исходя из сложившейся ситуации). Рошфорская эскадра Алемана, искавшая его, разошлась с ним ночью. Кальдер же ушел к Каналу[157] и 14 августа присоединился к Корнуоллису, поскольку опасались прихода Объединенного флота и его соединения с Брестской эскадрой. Однако Кальдер и Корнуоллис (сменивший Коттона) зря беспокоились: даже если бы ветер был попутным, Вильнёв в принципе вряд ли дошел бы до Бреста — корабли после штормов и боя были сильно повреждены, припасов было в обрез, на «Ашиль» и «Алжезирас», к примеру, запасов воды осталось всего на пять дней. Об этом был своевременно извещен и морской министр Декрэ, и сам император, поэтому совершенно непонятно бешенство Наполеона, который 20 августа метал громы и молнии в Булони: «Что за флот! Что за адмиралы! Все жертвы оказались бесполезны!»[158]
Тем временем обстановка в мире накалялась. Русские войска двинулись на соединение с австрийскими, Франции теперь угрожала полномасштабная сухопутная война, поэтому планы высадки были похоронены. 27 августа 1805 года Булонская армия, отлично обученная и укомплектованная, получила приказ покинуть свое место дислокации и выдвигаться к Рейну. Это был конец. Англии удалось выстоять и победить. Заметим, уже за два месяца до Трафальгарского сражения стало ясно — десант на Остров не состоится. 28 августа Наполеон пишет Талейрану: «Если я через 15 дней не буду в Лондоне, то я должен быть в середине ноября в Вене».
На этом можно было бы закончить наше повествование, но мы все же позволим проследить до конца эту эпическую драму — многоходовую шахматную комбинацию союзного флота под командованием Вильнёва, которому в одиночку практически удалось выполнить план Бонапарта по соединению эскадр, и не образуй Россия, Австрия и Англия Третью Коалицию — кто знает, может быть, Вильнёву и удалось бы соединиться с Гантомом и обеспечить высадку в Англии.
20 августа Вильнёв вошел на рейд Кадиса. Корабли встали на ремонт. Этот порт на тот момент никто не блокировал, так как были уверены, что союзная эскадра взяла курс на Брест, и Нельсон, оставив у Кадиса всего три корабля («Дредноут», «Колоссус» и «Ахилл») под командованием вице-адмирала Катберта Коллингвуда, срочно отплыл к берегам Туманного Альбиона. 18 августа флагман Горацио — 100-пушечный «Виктори» швартовался в Плимуте.
После выступления русских и австрийцев стало ясно, что высадка не состоится, поэтому можно было вздохнуть свободно и разобраться с эскадрой Вильнёва. Роберт Кальдер прибыл к Кадису 31 августа с 18 кораблями[159]. 15 сентября Нельсон покинул Портсмут с 3 линейными кораблями («Виктори», «Аякс» и «Тандерер»). 8 октября он соединился с Коллингвудом, и силы англичан возросли до 8 линкоров (добавились «Дредноут», «Ахилл», «Марс», «Дифайнс» и «Колоссус»), 5 фрегатов и 2 шхуны. В начале октября под руку Нельсона был отдан флот Кальдера, сам Кальдер был вызван в Англию, предстать пред судом за отказ от повторного боя с Вильнёвом в июле, поэтому на 15 октября эскадра Нельсона насчитывала 33 линейных корабля и 5 фрегатов.
Что же творилось с другой стороны? В Кадисе отряд Вильнёва пополнился еще 5 кораблями — 136-пушечным «Сантиссима Тринидад», 112-пушечными «Санта-Ана» и «Принсипе де Астуриас», 80-пушечными «Райо», и «Сан-Хуан Непомусено». Поскольку «Террибле» после боя у Финистерре оказался сильно поврежден и был поставлен в док, теперь соединение союзников насчитывало 33 корабля.
По прибытию в Кадис объединенный флот начал свою реорганизацию. Пехота высадилась и разбила лагерь в дальнем углу бухты милях в шести от города «в исключительно здоровом месте с источником пресной воды», готовая к посадке на корабли в пределах двух часов. Приобретение провизии и запасов для кораблей стало большой проблемой. Склады у испанцев оказались пусты. Провизии также недоставало, и выполнить требования Вильнёва о двухмесячном снабжении семнадцати тысяч человек было очень сложно. Но главной проблемой были деньги. У французского консула Ле-Роя их не было, а печальный опыт научил кадисских торговцев не принимать к оплате счета, выписанные на французское морское министерство. Что касалось испанского правительства, оно не имело «ни малейшего кредита». В результате даже продовольственный агент на Исла-де-Леон требовал оплаты наличными за поставку сухарей. К счастью, испанские корабли имели шестимесячный запас продовольствия и частично поделились с французами[160].
14 сентября Наполеон пишет Вильнёву: «Решившись на проведение крупной отвлекающей операции посредством посылки в Средиземное море наших морских сил совместно с флотом Его Католического Величества, доводим до вашего сведения наше желание, чтобы вы, немедленно по получении данного представления, воспользовались первой же возможностью выйти в море всем Соединенным флотом и направились туда»[161]. Понятно, что Бонапарт решил создать мощный кулак из 33 линкоров на Средиземном море. Выбор Тулона был не случаен: он имел большие производственные мощности, заполненные склады, а кроме того — два выхода из гавани, в отличие от Кадиса, имевшего всего один выход.
24 сентября Вильнёв, еще не получивший эти указания, рапортует Декрэ о готовности выйти в море и взять курс на Ла-Манш при первой удобной возможности. 27-го он получает указания императора об изменении конечной цели похода — теперь корабли должны направиться в Тулон. Выход был назначен на 1 октября, но подвела погода — ветер был восточным, порывистым, с дождевыми шквалами. К концу дня он сменился на западный, а потом и просто стих. Ост-зюйд-ост задул 6 октября, Вильнёв приказал командам прибыть на корабли и быть в часовой готовности к выходу, однако и в этот раз попытка не состоялась. 8 октября на флагманском «Бюсанторе» состоялся военный совет, на котором присутствовали по 7 высших офицеров от испанцев и французов. Французский адмирал предложил выйти в море, воспользовавшись плохой погодой, но испанцы начали возражать. В последовавшей перепалке контр-адмирал Магон потерял голову и обвинил своих союзников в трусости. Лучший испанский капитан Алькало Гальяно схватился за шпагу. Гравина пытался успокоить спорщиков, но встал на точку зрения своих земляков: «В море идти нельзя, барометр падает, грядет шторм». Вильнёв не сдержался и насмешливо заметил: «Скорее всего, просто у кого-то честь падает». Гравина сильно побледнел, но смолчал. Вильнёв только вздохнул. Французы уже давно привыкли выходить из заблокированных англичанами портов в плохую погоду, это была единственная возможность.
Вообще большим желанием Вильнёва в Кадисе было отвязаться наконец от испанцев и уйти в Тулон с французами в непогоду, как он это сделал с кораблями Флота Леванта, отрываясь год назад от Нельсона. Шторма его не страшили, а вот ужасная подготовка испанских моряков, устаревшие методы командования их адмиралов очень даже внушали опасения. Однако император и Декрэ были категоричны — испанцы должны следовать вместе с французами. Скорее всего, Наполеона завораживала «магия цифр» — французы имели всего 18 кораблей, испанцы — 15, то есть, уйди Вильнёв без иберийцев, в абсолютных цифрах Франция лишалась половины эскадры.
Здесь все же хотелось бы сделать небольшое отступление. Дело в том, что французская система подготовки моряков конечно же уступала британской, но была несоизмеримо выше испанской. Это касалось и комплектации команд, и системы снабжения и обеспечения, и общего уровня офицеров и адмиралов. Да, у испанцев был большой опыт океанских плаваний, некоторые их адмиралы, вроде Гравины или Масарредо, внесли большой вклад в науку, в том числе и военную. Но то, что определяет