Император заставил женщину замереть с открытым ртом, неторопливо размышляя.
«Если королева у слабого лисагорца, он либо оставит ее себе, либо хочет продать. Хм…»
— Сначала он захочет продать ее подороже. Но… белый всё же не глуп. Раскинет мозгами и скоро поймет, что королева бесценна, а значит — пожелает оставить себе, — медленно проговорил Мегарей. — Я могу выкупить её или забрать. Так зачем первое, если есть второе? Солнце на нашей стороне, Илирион.
Он довольно улыбнулся.
Император всегда предпочитал размышлять вслух. Мысли — ненадежны и туманны, испаряются мгновенно. Слова хоть что-то значат, рыкнешь вслух — повисают в воздухе. Но лучше всего — действия. Вот истинная ценность.
— Вы как всегда мудры, мой повелитель, — согласно подтвердил советник, который прекрасно знал, что возражать повелителю нежелательно в любом случае.
— Мне нужны десять. Нет, пятнадцать братьев. Готовых. Через полчаса.
Отдав приказ, Мегарей нажал на голову наложницы, что служило знаком «продолжать». Она продолжила. Браслеты и серьги мелодично позвякивали в ритм откровенных поступательных движений. Император наслаждался её ртом, но смотрел не вниз. Раскосые глаза императора не отрываясь смотрели наверх, на потолок, где рисунок мозаики образовывал звёзды.
День 2 из 3: полдень
День 2 из 3: полдень
Лисагор
Щелчок. И ещё один. Поворот маленького и хитрого ключа.
Маг хорошо подогнал нарукавники, сидели как влитые. Я без воодушевления покрутила руками. Тяжеленькие.
— Попробуйте зажечь созвездия, — предложил Ингренс, довольно наблюдая за мной.
Покосившись на него, я осторожно активировала звёзды и сразу вскрикнула от резкой боли. Нарукавники моментально нагрелись, огнём обжигая кожу. Как только созвездия потухли, ощущение, что мои руки поджаривают на костре, исчезло. Потрогала пальцами металл — холодный…
— Магия огня, Катерина, — удовлетворённо кивнул белый Дракон. — Вы не сможете воспользоваться своей Силой. Никаких порталов, никакого Хаоса и исчезновений.
Хмуро посмотрела на него.
«Что ж. В случае чего, можно треснуть ими кому-то по голове…»
— Теперь я могу не волноваться за вас, — понимающе улыбнулся Ингренс и повелительно махнул служанке тонкими пальцами. Он поднялся. — Переодевайтесь. Я желаю видеть вас в белом, — внешне вежливые слова звучали как издёвка.
Белое, белое, белое — всё вокруг опять одного цвета.
Ингренс вернул меня в Лисагор.
Меня заставили переодеться. Лаконичное белое платье длиной до пят целомудренно закрывало руки, плечи — всё как я не люблю. К одежде полагались особые аксессуары: четыре белых Ворона.
Король подстраховался.
Вороны были молодыми, сильными, беловолосыми и белобровыми — настоящие альбиносы. Они носили белые одежды и, окружая меня квадратом, сверкали красными глазами.
«Похоже, любит их. Они бело-красные — его обожаемое сочетание».
Я подошла к окну, безнадежно наблюдая за стаей.
Как много воронов у Лисагора… А наши чёрные всегда летали по-одному… Здесь же целая белая туча реет на небе. Я боюсь. До смерти боюсь того, что эта стая может сделать с одиноким чёрным вороном…
Пожалуйста, не рискуй из-за меня… Я справлюсь.
— Ваша Милость, следуйте за нами, — оторвал меня от раздумий гортанный голос белого Ворона.
Ингренс не дал мне времени: прилетели, надели нарукавники, переоделись, к королю. Такая поспешность рождала вопросы.
«Куда он, интересно, торопится?»
Конвой привел меня в оранжерею. Здесь в Лисагоре она тоже была, но от нашего дворцового вечнозелёного сада кардинально отличалась. Зелёных листьев — не было, разноцветных цветов — не было.
Я вспомнила сцену из «Алисы в стране чудес», когда несчастные садовники перекрашивали красные розы в белый цвет. В этом странном саду всё тоже было белым и перекрашенным. Не краской, разумеется. Листья, цветы, стволы деревьев, трава… — всё вокруг перекрашено магией. Исключения составляли алые ягоды, похожие на рябину, да редкие, бордовые как кровь цветы.
Как кровь…
Мы встретили двух слуг, которые выносили из оранжереи тело молодой женщины. Они несли ее словно отработанный материал за руки и ноги. На белом платье в области живота расплылось огромное кровавое пятно.
«Вот, что меня ждёт?» — я проводила процессию взглядом и сглотнула, понимая, что уже вряд ли отверчусь от его ритуала. Вопрос один: какими жертвами? В принципе, Ингренс не должен убить, ведь я нужна ему. Я — «ценная добыча».
Надеюсь…
Лисагорец белой статуей поджидал меня под белым деревом и восхищенно улыбнулся, как увидел.
— Другое дело, Катерина. Теперь вы — прекрасный белый цветок в моём саду.
Стиснув зубы, посмотрела на Дракона. Мне вновь не нравится путь, по которому он меня ведёт, ведь я прекрасно помню про красные маки, которые он желал на мне смотреть.
— Не волнуйтесь, — Ингренс легко ощутил моё напряжение и понял его причину. — Скоро мы расстанемся. За вами прилетит Аргирос и спасёт от меня.
Он обаятельно улыбнулся. Ингренс красивый… Можно принять за прекрасного принца, если глубоко не узнавать.
— Я уже запланировал, что хочу за вас получить. Признаюсь, цена будет высока. Но мы обязательно договоримся, ведь королю нужна его королева.
У меня отлегло от сердца. К сожалению, лисагорец продолжил:
— … мне всё же хотелось бы сделать то, от чего нас так неприятно прервали, Катерина. Я желаю увидеть ваш красный цветок. Совсем небольшой. Надеюсь, вы позволите эту малость.
«Небольшой» — значит, не до смерти, да? Я взглянула на лисагорца: он говорил мягко и ласково, вроде как упрашивал, но… Чую, стоит только попытаться отказаться, как всё станет очень неприятно.
«Похоже, отвертеться от цветов не получится…», — подумала я с тоской и вздохнула.
Придется прибегнуть к особому методу.
Когда я была маленькой, то придумала способ избавиться от страха. Он простой: если не хочешь бояться, начинай жалеть страшный объект.
И я стала жалеть черепа, потому что у них нет мышц и кожи. Призраков, потому что они бесплотные и страдают. Барабашек, потому что у них в душе тоска и имя смешное.
Я посмотрела на лисагорца и принудительно подумала: «Бедняга. Никто ведь его не понимает, все только боятся, а он так любит эти цветы и так много о них говорит. Может ему физически больно без цветов?»
— Поняла вас, Ингренс… Как вы думаете, где будет лучше смотреться цветок? — стараясь не бояться, серьезно уточнила я. — Мне кажется, очень красиво будет выглядеть вот здесь, на груди. Если небольшой. Да? — я показала то место, между сердцем и ключицей, где обычно носят брошки.
На самом деле я бы предпочла более «безопасное» место, но говорить старалась объективно.
Выражение лица ящера было бесценным. Его безучастное лицо озарил свет, глаза распахнулись и засияли, щеки окрасились нежным румянцем, губы искренне улыбнулись.
— Катерина, у вас тонкий вкус! — восторженно заявил он, подхватывая мою руку. — Это одно из самых лучших мест для цветка.
— Правда? — гордо заулыбалась. — Спасибо…
Вкус у меня действительно отменный. Особенно это проявляется, когда я хочу выжить.
— Понимаете? Поэтому мы и в саду. Цветы должны распускаться в саду! Идем! — воскликнул белый Дракон и потянул меня с собой.
«Ух ты, цветы, сад, все будет красиво», — я старательно понимала маньяка.
— Наверное лучше лечь, да? — я шла рядом с Ингренсом и активно осваивала новое цветочное мышление. — Чтобы «цветок» не потянулся некрасивой длинной каплей.
Потрясенный взгляд стал некоторой наградой за моё вынужденное согласие.
«Ну а что ты хотел, я из такого мира, в котором нас знакомят с разными извращениями, я и не то могу понимать. Твои цветочки — ещё только цветочки…»
— Вы меня приятно удивляете, Катерина, — дрогнувшим голосом произнёс Ингренс. Он некоторое время сканировал меня, пытаясь понять причину моего изменившегося поведения. Но Дракон не мог представить сколько сериалов и заметок про маньяков я просмотрела и прочитала. Сейчас я легко осваивала свою роль.
«Цветы так цветы, давай уже посадим и успокоимся».
Окончательно потеряв страх, я с любопытством крутила головой и деловито соображала. У нормального маньяка должен быть традиционный ритуал.
— Сюда надо лечь, да? — быстро поняла, узрев нечто похожее на алтарь в центре сада. — Как вы хорошо все продумали здесь, Ингренс.
И тут я впервые в жизни увидела, как Дракон растерялся. Меня даже проняло умиление от хлопающих ресниц, удивлённого взгляда и озадаченного молчания Ингренса. Наверное, остальные брыкались, плакали, упирались… А может я своей активностью и инициативой удачно отобью у него всё желание и у него упадёт… нацеленный на меня коготь?
Ой, хоть бы!
Я пуще прежнего заулыбалась и оживилась, непринужденно усаживаясь на белый мраморный алтарь. Просто счастливая Золушка перед своим первым танцем с принцем.
Лисагорец встал передо мной. В фигуре его что-то изменилось. Белые брови подрагивали то напряжённо хмурясь, то удивленно поднимаясь вверх, словно он никак не мог решить, какое из чувств ему испытывать.
— Что дальше, Ингренс? — с интересом уточнила я, нетерпеливо болтая ногами. — Как всё должно быть? Чем вы надрезаете кожу?
Эх, нет, не упало у него желание продолжать. После нескольких минут молчания, Ингренс, наконец, решил расслабиться, и опять счастливо по-мальчишески заулыбался.
— Когтем, Катерина, — ответил, демонстрируя острые как бритва когти, и тут же успокоил меня. — Я сделаю вам неглубокий надрез, почти не будет больно.
— «Неглубокий» — это не до смерти? — не удержалась от вопроса. — Мне бы не хотелось сегодня умирать. Как и в ближайшее время.
Получила ласковую понимающую улыбку.
— Мне не нужна ваша смерть. Неглубокий — даже не до кости.
— Хорошо, — обрадовалась я и без промедления начала расстёгивать пуговицы на платье. — У меня нет регенерации как у Драконов и не хотелось бы шрамов. Уверена, вы виртуозно управляетесь с когтями.