Важная дата в истории масонства – 24 июня 1717 года, когда члены четырех английских масонских лож провозгласили книготорговца Энтони Сейера Великим мастером Великой ложи Лондона. Великая ложа не просто объединила четыре лондонские ложи, ее появление ознаменовало собой зарождение современного, «спекулятивного» масонства. Теперь в ложи стали вступать не «действующие масоны», ремесленники и мастера-строители, а дворяне и верхушка среднего класса. Другими словами, ремесленное масонство постепенно превращалось в элитарное общество. В 1723 году члены Великой ложи приняли конституцию Андерсона, названную в честь ее создателя, шотландского священника Джеймса Андерсона, и содержавшую как историю создания, в которой автор попытался докопаться до истины, так и правила, регулирующие деятельность масонов. Ключевые правила гласили, что масон не должен быть «ни глупым атеистом, ни неверующим распутником», как и просто «аморальным или бесчестным человеком», а женщин в организации вообще не должно быть.
Однако ритуал вступления в одну из лож оставался таким же сложным и таинственным, как и у «старых действующих каменщиков». Проводник завязывал ученику глаза, вводил в ложу и проводил по комнате «в соответствии с орбитами планет и Лун вокруг Солнца». Ученик громко заявлял, что хочет очистить свою душу и принять принципы масонства. Затем он поднимался по лестнице высотой 15 ступеней, которая символизировала, что масонство опирается на принципы математики, и ему показывали другие символы, прежде всего циркуль и угольник, но, кроме того, как минимум компас, отвес и уровень, с помощью которых масоны постигают законы природы и моральные принципы общества. Затем кандидатам сообщали, что масоны практикуют благотворительность и что братство, умеренность, благоразумие и справедливость – самые важные добродетели. Напоследок свежеиспеченному масону сообщали, что члены лож носят одежду в зависимости от их ранга: белая символизирует невинность и истину, синяя – верность и бессмертие, красная – преданность и смелость, фиолетовая – умеренность и справедливость.
Во Франции масонские ложи получили оглушительный успех. Первая французская масонская ложа была основана примерно в 1725 году, а накануне Французской революции в стране насчитывалось уже 40 тысяч активных масонов более чем в тысяче лож. В их число входили в основном представители дворянства и высшей буржуазии, в том числе Монтескье, Морепа и Луи-Филипп Жозеф, герцог Орлеанский, правнук регента и племянник Людовика XVI. Во Франции ложи образовали тесную сеть, члены которой могли встречаться с глазу на глаз, скрываясь от жесткого социального контроля Версаля. Они пропагандировали идеи терпимости и равенства, однако в ложах XVIII века речь шла по большей части о собственном положении их членов. И, конечно, масонство привлекало шарлатанов, таких как Жан-Батист Виллермоз, убежденный в том, что человек произошел от богов, и авантюристов, таких как шевалье д’Эон и Джакомо Казанова: «Любой молодой человек, который много путешествует и хочет узнать мир, который не хочет чувствовать себя неполноценным или оказаться вне компании равных, должен вступить в ряды так называемых масонов».
Позже масонство естественным образом пересекло океан. Американские ложи составляли, конечно, не только богатые плантаторы, но и многочисленные офицеры. Так, в 1752 году Джордж Вашингтон вступил в ложу Фредериксбурга. Его примеру последовала почти половина генералов, вступив в одну из десяти военных магонических лож. Что касается отцов-основателей, то масонов можно найти и среди них: Бенджамин Франклин и Джон Хэнкок состояли в ложе, а Томас Джефферсон и Джон Адамс симпатизировали принципам магонистов.
Вашингтон остался убежденным масоном до конца жизни. В апреле 1789 года, принимая присягу как первый президент Соединенных Штатов, он держал руку на Библии, позаимствованной в магонической ложе Святого Иоанна. Вашингтон поддерживал принципы масонства и в годы своего президентства пропагандировал его как своего рода гражданскую религию, в основе которой лежат равенство и братство. И на его похоронах в декабре 1799 года, непосредственно перед заупокойной службой, братья по ложе покрыли его гроб ветвями акации, символизирующими бессмертие души.
Философы эпохи Просвещения пропагандировали разум как средство сопротивления суевериям, которые в XVIII веке все еще были сильны в обществе, так же как и вера в божественное вмешательство. Например, кардинал Андре-Эркюль де Флери, премьер-министр Людовика XV, постоянно предупреждал, что дьявол вездесущ, и большинство французов верили ему на слово. В 1718 году жители испанского города Сарагоса уверяли, что видели, как по городу бродит демоническое чудовище «размером с быка, с волчьей головой, длинным хвостом и тремя острыми рогами». В 1749 году, когда на Вену обрушилось страшное нашествие саранчи, жители сочли его Божьей карой и устроили молебны, чтобы насекомые изменили маршрут. Два года спустя французский монах Огюстен Кальме опубликовал диссертацию «О появлении ангелов, демонов, призраков, живых мертвецов и вампиров», в которой, помимо прочего, искал ответ на вопрос, как мертвые восстают из земли, не устраивая при этом беспорядка.
1 ноября 1755 года мощное землетрясение в Лиссабоне и последовавшее за ним цунами привели к гибели десятков тысяч человек и пожару, который почти полностью уничтожил город. Стихийное бедствие стало настоящим испытанием для Вольтера, и тот в своей «Поэме о лиссабонской катастрофе» вопрошал, почему Бог, который желает нам только всего самого лучшего, посылает такие ужасные бедствия на головы своих нежно любимых детей: «Неужели павший Лиссабон был более развращен, чем Париж, где царило безудержное распутство?» Население провинции Жеводан на юго-востоке Франции, на месте современного департамента Лозер, в 1764 году было убеждено, что в лесу скрывается чудовищный хищник, который убивает людей, и что этого хищника к ним «отправил сам дьявол». Леденящие кровь истории о десятках людей, убитых оборотнем, достигли ушей Людовика XV, и король даже послал своего личного охотника на волков, чтобы выследить и убить зверя. Взявшийся в итоге за дело Франсуа Антуан, лейтенант охоты на королевской службе, действительно убил необычайно крупного волка, которого жители опознали как «Жеводанского зверя». И, конечно, суеверия процветали не только во Франции или Испании: последнюю осужденную в Европе ведьму сожгли на костре в Швейцарии в 1782 году.
Наука в XVIII веке, напротив, пребывала в зачаточном состоянии. Ученых с трудом отличали от шарлатанов, псевдонаукам наподобие алхимии или спиритизма уделялось не меньше внимания, чем естественным наукам. Мадам де Гемене, гувернантка детей Людовика XVI, была уверена, что может общаться с духами умерших через своих собак. Британский врач Ричард Рассел, основавший успешную практику в Брайтоне в 1750 году, предписывал пациентам с жалобами на воспаление лимфатических узлов пить морскую воду. Французский врач Лефевр де Сент-Ильдефон производил шоколадные конфеты, употребление которых должно было помочь женщинам избежать венерических заболеваний. В то же самое время, когда Ньютон сформулировал теорию тяготения, Бенджамин Франклин открыл электричество, братья Монгольфье с помощью гигантского воздушного шара поднимали людей в воздух, Антуан Лавуазье создал основы современной химии, а граф де Бюффон, основатель естествознания, обрушил на просвещенное общество свою сорокатрехтомную «Историю природы», авантюристы и шарлатаны продолжали нагло критиковать науку. Впрочем, не стоит забывать, что даже Исаак Ньютон, помимо научных изысканий, всю жизнь занимался алхимией в поисках «эликсира жизни».
Надежды когда-нибудь стать всемирно известными приводили к бесконечным экспериментам. В газетах появлялись статьи о сенсационных открытиях, например о «гемостатической воде», останавливающей любое кровотечение, или о смеси хлеба и опиума, которая «лечит от всех болезней сразу». Люди восхищались «автоматонами» – механическими марионетками Пьера Жаке-Дро – и экспериментировали с громоотводами в духе «сделай сам». Конечно, такие механические чудеса на поверку часто оказывались обычными фокусами, а то и обманом. Так, в роботе-переключателе венгерского изобретателя Вольфганга фон Кемпелена прятался карлик, а учебник Анри Декрема, «профессора и испытателя занимательной физики», содержал в основном безобидные фокусы. Граф де Сен-Жермен, алхимик и мошенник, утверждал, что бессмертен, рассказывал сотни историй о своих приключениях при вавилонском дворе и даже добивался разрешения открыть собственную лабораторию в замке Шамбор, чтобы проводить там исследования по «трансмутации» – прежде всего, конечно, о превращении серебра и свинца в золото. Вера в алхимию, благодаря которой металлы можно превратить в золото, чрезвычайно быстро распространилась среди обедневшего дворянства, и Сен-Жермен стал желанным гостем в обществе. А в 1760 году граф, оказавшийся двойным агентом, был разоблачен и пустился в бега. Ему предстояло колесить по Европе до конца жизни, но бессмертия так и не добиться, а потому умереть в 1784 году.
В этот век экспериментов и открытий в авангарде псевдонауки с большим отрывом оказался Франц Антон Месмер. Его учение, месмеризм, произвело фурор в конце XVIII века, обретя таких последователей, как маркиз де Ла Файет, герцог де Лозён и баронесса д’Оберкирх. Месмер провозглашал, что все тела окружены разреженной «жидкостью» – магнитным излучением, которую можно контролировать или усиливать, массируя «полюса тела», что приводит к «кризису», конвульсии которого восстанавливают гармонию в человеке. Месмер стал желанным гостем в богатых французских кругах, его клиенты охотно поддавались гипнозу прямо во время эффектных сеансов, когда их доводили до сходного с эпилептическим припадка, притворного или настоящего. Пациентов, упавших на пол, незаметный санитар Антуан переносил в «кризисную комнату», где Месмер, одетый в сиреневый халат, прикасался к ним своей палочкой, вливая «жидкость». В какой-то момент месмеризм стал национальным трендом Франции: «Все одержимы месмеризмом.