— Вот, товарищ старший лейтенант правильно отметил! Сами же немцы немцев и немок вешают, словно это какие-то славянские недочеловеки. Вы видите, какова цена декларированным раньше басням про «великогерманское единство». Кончается тысячелетний Рейх и в немалой степени — благодаря вам! И потому паскудная сущность капитализма и его крайней формы — фашизма вылезает сейчас во всей красе, как дерьмо из летнего сортира, куда кило дрожжей кинули. Пока они побеждали и всех грабили, пока колониальная война успешная, все немцы вроде как братья по оружию, что фронтовые вояки, что тыловые боссы, все равны. А кабы победили они, так точно так же бы своих же гнобить бы начали, потому как капиталисту прибыли всегда мало!
Тут замполит четко ощутил момент, когда молодые парни в погонах начали уже — самую чуточку — скучать и завершил свою речь. В отличие от многих попугаев был он человеком умным и не упивался своей болтовней, изнуряя слушателей. Потому, помня, что конец — делу венец — закончил:
— А уж когда трещать все начало, и подавно, начнут торговать друг другом в розницу и задешево. Надо добивать это паскудство! А вы пока глядите во все глаза — завтра соберем совещание, на котором вы свои соображения по улучшению боевых результатов выскажете и обсудите! А теперь — поехали дальше, у нас по плану еще два места штурмовок и еще на ужин успеть надо!
Тогда на ужин все же опоздали, потому как, разглядывая результаты штурмовки, заспорили. Тыловики с трудом успели расчистить в одну полосу дорогу, распихав битый хлам в стороны. Но на этом перекрестке для приехавших с трудом нашлось место даже машины поставить — так густо было завалено все горелым рваным и гнутым металлом пространство дороги, обочины и поля вокруг. С трудом воткнулись между раздолбанным бывшим «Бюсингом» и кучей обугленных дров, бывших раньше крестьянскими фургонами. Жуткая вонь резала носы, но посмотреть тут было на что. Потому прикрывая нюхательные органы платочками, штурмовики старались разобраться что тут происходило.
Сами они штурмовали этот бесспорно важный перекресток дорог трижды. Да плюс к тому соседи почему-то прошлись тут своей «химической эскадрильей», как называли отчаянных ребят, к «Илам» которых были приделаны выливные емкости. Горючая смесь плюс гранулы белого фосфора, вспыхивающие от контакта с воздухом, давали жуткий по эффективности результат, но летать на таких горбатых было все равно, что на бочке с порохом и любое попадание в эти самые емкости превращало штурмовик в огромный факел моментально. Потому из и так весьма отчаянных штурмовиков на «химиках» летали уж самые сорвиголовы.
Первая штурмовка перекрестка была рутинная и типовая — подошли «уступом», накрыли осколочными бомбами АО-20 и АО-25 колонну отходящих войск противника, обработав потом огнем бортового вооружения, а говоря человеческим языком высыпали на перекресток 20 и 25 килограммовые бомбы и обстреляли из пушек и пулеметов ту мешанину, что была внизу.
Время, когда дорожная служба у немцев работала четко — закончилась и теперь сверху было трудно понять — кто и что драпает, а что перебрасывается к фронту — громадные толпы и массы беженцев перемешивались с войсками, тыловики с боевыми частями и все это забивало дороги напрочь, резко уменьшая их пропускную способность.
От той, первой штурмовки четко опознать смогли только пару громадных грузовиков «Фомаг», встрявших в поле в грязи по кузова. Остальное, что было переломано, еще сами немцы постарались сгрести в сторону, добавив и хлама, который тащили беженцы, потому как надо было расчистить перекресток для шедшей спешно к фронту танковой колонны. Расчистить успели, но тут поспели второй волной штурмовики, на этот раз с ПТАБами, кумулятивными противотанковыми бомбочками, простенькими и дешевыми жестянками, которые высыпались сотнями и уничтожали любую технику, попавшую в полосу «осыпи».
Результаты этой штурмовки опознать было проще — у оставшихся на перекрестке семи немецких танков были специфические отметины — аккуратные вдавлинки, размером с тарелку и с маленькой дырочкой в центре на верхней броне панциров. Приемлемым считался результат удара, при котором 15 % танков выводилось из строя. Тут поломали треть, так что сыпавшие жестянками были определенно рады. Даже без учета того, что несерьезные с виду копеечные ПТАБы уничтожали и все остальное, попавшее в полосу «осыпи». Полутора килограммов взрывчатки хватало и грузовикам и легковушкам и фургонам с телегами, хотя по залегшей пехоте получалось слабее, чем обычными осколочными бомбами.
Скинуть с дороги многотонные бронированные коробки оказалось куда сложнее, чем разбитые грузовики и перекресток «мертво встал», пробка оказалась такой, что соседи не утерпели и залили все это дорожное безобразие, с полным отсутствием орднунга, огненным дождем. Опередили, прохвосты.
Как ни старались приехавшие летчики найти еще на двух сгоревших танках хоть какие-то следы от своих ПТАБов, но оказались с носом. Вот характерные точечки сгоревшего белого фосфора были на всем вокруг — и на панцирах тоже. По всему было видно — накрыли немцев аккурат когда они эвакуировали свою поврежденную технику, буксирные тросы это наглядно подтверждали.
То есть — пытались эвакуировать. Видно успели что-то погасить, решили оттащить на ремонт — и опаньки. Поди теперь, разберись, кто что уничтожил, а что всего лишь повредил. Соседи явно себе лавры потянут. Формально-то они тут все окончательно спалили.
После этого налета горело тут знатно, потому отчаявшиеся немцы попробовали обойти проклятый перекресток по полям — там полно было всякого увязшего и брошенного — от штабных автобусов до раскрытых чемоданов с тряпками. Прилетевшие опять с ПТАБами летчики вынужддены были просить перенаправить на другую цель, тут, в этом огненном кресте, в который превратился перекресток — бить уже было нечего. Высыпали бомбы чуть поодаль — где была пробка, а фосфор не долетел. А потом сюда прибыли наши танки головной группы.
Вот посреди всего этого горелого хаоса и заспорили летчики. Понятно, что у каждого свои соображения и насчет тактики — подходить звеньями клином, змейкой или пеленгом (надо признать, что во всех построениях были и свои плюсы и свои минусы, да и по оружию тоже мнения разделились — у каждого типа были свои сторонники. Разве что воспевателей «выливаек» тут не нашлось. Но это и понятно — и полк чужой и хвалить их — нехорошо перед своим полком. Да и неприятны эти баки в полете. Здоровенные и опасные). Понятно, что сразу несколько точек споров возникло. Кто про что.
Остряк Виталик был апологетом установки на штурмовики 37 мм. пушек и даже пару раз сумел на таком агрегате пушечном полетать, правда, без стрельбы. А так как в любой бочке шутник был затычкой, то и тут не утерпел. Он вообще был сторонником больших калибров, нравились ему здоровенные дудки. И свары ему тоже нравились, любил он завести товарищей на горячий спор, чувствуя себя как рыба в воде.
— Не летал ты с такими пушками — хмуро заверил его мощный новичок, недавно прибывший в полк и еще не знакомый с Виталиковыми привычками.
— Это как не летал?! Еще как летал! — возразил с праведным негодованием шутник.
— Но ведь не стрелял? — не удержался Корнев. Он-то не раз уже слышал дифирамбы своего подчиненного этому типу Илов.
— И что? Разница невелика — у нас 23 миллиметра пушки, а там на 14 всего больше. Наши — вон средние не берут — выщербины на башне все видали — ткнул Виталик пальцем в сторону стоящей рядом выгоревшей громадины Т-4. А была бы у меня 37 — я бы дырок наделал!
— Да ни хрена! — отозвался уверенно новичок и сплюнул.
— Ты-то почем знаешь? — поднял брови домиком Виталик.
— Я летал с такими. Тоже купился на то, что мощные шибко. Ну и ошалел, когда впервые бабахнул — штурмовик аж остановился в воздухе! Такая отдача, что вот перед войной я на своем грузовичке в столб въехал — так те же ощущения были…
— Так может ты и на Иле в столб? Раз на грузовике-то? — подначил Виталик.
— Не, этот столб моему грузовику дорогу перебегал, а в воздухе — откуда столбы? Не, там отдача! Неудачная конструкция, не для самолета. И боеприпаса кот наплакал, всего-ничего. Да еще работали не синхронно пушечки эти, дергается самолет вправо-влево, как припадочный, хрен прицелишься толком. А спешить надо — по средним их танкам дальше 500 метров бить бесполезно, не попортит. И только сбоку или сзади надо. Вот и гляди сам. А ПТАБы сыпанул с любого направления — и капут! — уверенно и веско заявил новичок.
— И все равно пушки такие — вещь! — уперся Виталик.
— С чего бы? И так горбатый на манер утюга летает, а с этими бандурами — так еще больше тупеет, особенно на виражах и боевом развороте видно. Даже по скорости полета заметно, ощущение, словно с выпущенными шасси прешь. И рулями управлять сразу куда тяжелее. На себе проверил! — заявил новичок и показал свои ручищи. Здоровенные такие клешни, сразу наглядно — раз ему было тяжело, то и более хлипким Виталикам не по зубам выйдет.
— Говори! Вон Щеглов на Яке с Нудельмановской сорокопяткой одним снарядом двадцать эшелонов тормознул! Одним снарядом! — выдал остряк победно.
— Голова садовая! НС-45 на Яке ставится одна-одинешенька, строго по центру, потому разноса на крылья нет, как в парной установке, и потому не дергает самолет туда-сюда с боку на бок каждым выстрелом. И дульный тормоз там — приходи кума любоваться — здоровенный, отдачу гасит за милую душу! Да и паровоз — не танк, по нему с любой стороны лупи и с любой дальности — лишь бы попасть. Не, ПТАБ куда лучше — как высыпал две сотни бомбочек с одной пташки, так и накрыл все внизу. Одна бомба на 15 квадратных метров выходит, а тот же немецкий танк — вот как этот твой — 18 самое малое квадратов. И тю-тю. Все тю-тю, что в полосу осыпи попало, а это 15 на 200 метров считай. Задолбаешься ты из пушек столько бабанить! — парировал уверенно мощный летчик и усмехнулся, чтоб не обидно товарищу было, что дураком его выставили.
(От автора: задумался я — сколько лет нам постоянно рассказывают знатоки истории про асса Руделя, который на Штуке с двумя 37 мм. пушками уничтожил аж 525 средних советских танков. А ведь проблемы при использовании таких пушек у немца были те же, что и у наших штурмовиков. Только в придачу и Ю-87 совсем не Ил-2, а куда хуже самолетик-то. Он же пикировщик, а не штурмовик, совсем иные задачи, а в штурмовики его засунули от нужды великой. Нет вообще брони, ниже скорость, на тонну легче, в магазине всего ШЕСТЬ снарядов — против ШЕСТИДЕСЯТИ на Ил-2. И если подумать хоть не