Но его душа страдала, когда он глядел на ревущие во дворах костры, в которые швыряли такие знакомые и милые мирные вещи, уютные, добротные, сделанные на века. А эти чертовы панели резного дуба царапнули сердце особенно, дома такие же — и тем более, он знал, сколько такое может стоить, да и горело плохо это сокровище, мозоля взгляд слишком долго. Пир Валтасара перед смертью, тот древний сукин сын тоже велел все сжечь и гарем прирезать, чтоб осаждающим не досталось ничего!
Танковой роты он не получил, взвода тоже — не было тут танков в гарнизоне. Зато ему всучили участок обороны уже в городе. Пехотные дивизии занимали предполье, а он, таким образом, стоял второй линией обороны. Под его началом теперь был почти батальон, но господь всеведущий — насколько же убогий по качеству!
Рота фольксштурмистов второго разряда из старых пней, за которыми впору было ходить с совочком, чтоб сгребать песок, полторы сотни безголовых сопляков — гитлерюгендовцев, которые формально тоже были в фольксштурме, но начальство у них было свое отдельное, собственный взвод из тех, с кем прибыл, местные эсэсманы, которые тоже ему напрямую не починялись, разве что в момент обороны и всякая прочая шелупонь. Сбродная банда, сбродное оружие, зато задача была понятной — уничтожить и обескровить Иванов, которые уже пошли по льду Одера и теперь война уже была в Германии. Здесь красная орда должна была сломать зубы и завалить горами своих трупов город.
Попытки отбросить русских ничем хорошим не кончились, контрудары результатов не дали, красные обтекали крепость, что разжигало панику. Эвакуацию раньше проводили наоборот, в этот самый город толпами пробирались беженцы с запада Рейха, где англо-саксы методично выжигали город за городом. Бомбежек тут и в помине не было, все дома целехоньки и все забиты беженцами, в основном бабами с детьми. И теперь, когда железная дорога захлебнулась в перевозках — наконец велено было эвакуироваться.
— Эти силезцы — все сумасшедшие! У них тараканы в голове от мала до велика! — уверенно сказал вчера старшина, который теперь был заместителем начальника участка обороны номер 344.
— С чего ты так решил? — нисколько не удивился лейтенант. Если что его и удивило в сказанном, так это то, что гауптфельдфебель так долго делал выводы.
— Проехал по дороге, где шли эвакуированные. Глаза бы не смотрели! Вся дорога в мертвых бабах и детях, в сугробах рядками лежат. Слыхал приказ бабам идти на Кант? Это в 25 километрах от окраины города. Я там получал боеприпасы, обратно ехал — волоса дыбом! — зло ответил хмурый снабженец.
Поппендик покосился на плакат, приклеенный к стене у него за спиной.
«Мужчины Бреслау! Столица нашего гау Бреслау объявлена крепостью. Из города проводится эвакуация женщин и детей, которая будет вскоре завершена.
Я поручил руководить этим мероприятием начальнику управления народной благотворительности гау. Для обслуживания женщин и детей делается все возможное. Наша задача как мужчин состоит в том, чтобы сделать все, чего требует поддержка сражающихся войск. Я призываю мужчин Бреслау встать в ряды защитников нашей крепости Бреслау! Крепость будет защищаться до последнего.
Кто не может носить оружие, должен всеми силами оказывать помощь, работая на предприятиях обеспечения, снабжения, обеспечения порядка. Нижнесилезские фольксштурмисты, которые уже успешно уничтожают большевистские танки на границах нашего гау, доказали, что они готовы до последнего защищать нашу родину. Мы не должны отставать от них!
Ханке, гауляйтер и рейхскомиссар обороны».
— Ты об этом? — кивнул головой.
— Нет, ты пропустил — был приказ по радиовещанию: «Женщинам и детям покинуть город пешком в направлении Опперау и Канта». Ну они и пошли. Пешком. В мороз. По дороге, где снега насыпало полметра. В самом Канте замерзшие на улицах валяются — все битком забито, местные к себе не пускают и жрать нечего, нигде карточки не отоварить! Отступление Наполеона из Москвы в исполнении кормящих матерей с детишками! И это не в России — а тут, в Германии! Удивительный кретинизм! На поезда не сесть, тут и так жителей за 600 тысяч было, а теперь, слыхал — за миллион стало! И уже не убежать толком. Там, представь — у Канта трупами все сугробы усеяны, а тут под городом все в детских колясках брошенных, не проехать им по снегу, на руках младенцев тащили! А попробуй на морозе 25 километров так топать! Я в меньший мороз пальцы потерял! Дети на руках замерзали, много ли крохам надо! Удивительная нераспорядительность и бардак!
— Потише, дружище! Здесь не ори! — притормозил приятеля Поппендик.
— Извини, забылся. Гефольгшафтсфюрер Кучер где-то рядом? — остыл мигом гауптфельдфебель и стал озираться.
— Да должен придти, одаривать очередными идеями гениальными! Я уверен, что он шизофреник, но его сопляки ему в рот смотрят. Он уже тебе рассказывал про свои изобретения, которые вот-вот изменят ситуацию на фронте?
— Не знал куда деваться, впору провалиться было. Особенно мне понравился танк с броней в 50 сантиметров по периметру, который может плавать, летать и самостоятельно закапываться в землю. А сейчас этот придурок со своими аколитами делают внутридомовую мачту для того, чтобы принимать атмосферное электричество, что позволит устроить вольтову дугу поперек улицы и этой дугой сжигать советские танки. Еще у него есть приспособление для прыжков с крыш на улицу — с фаустпатроном. Отдача пружин, дескать, забросит стрелка на крышу обратно… И выстрелить по нему никто не успеет…
— Слушай, я в школе не очень хорошо учил физику, может быть хоть что-то рациональное есть в его речах? — задумчиво пробормотал лейтенант.
— Есть. Это бесспорно. Именно то, что он стучит на всех и делает это старательно и постоянно. Все остальное — бред. Вчера я успел его затормозить, когда его малолетние идиоты взялись отпиливать стволы у винтовок. Я не шучу, две штуки успели испортить.
— Но — зачем?
— По мнению этого шизофреника Кучера обрез стреляет лучше и дальше, чем разработанное глупыми инженерами оружие. Можешь захлопнуть рот, я сам слова поначалу сказать не мог. В чем ему не откажешь — он очень убедительно говорит, словно матерый проповедник. А так за ним надо все время присматривать. И желательно, чтобы он первым возглавил победную контратаку против русских…
— С обрезом на базе вольтовой дуги. Ладно, что привез? — перешел к делу Поппендик.
— Боезапас. Этого добра тут маловато, хорошо хоть жратвы много успели запасти, в этом пока нет недостатка. Еще получил два миномета и броневичок, который в Рейхсвере называли «Ванна для купания». Будешь на нем красоваться.
— Минометчиков у нас нет.
— Эсэсовец с соседнего дома был наводчиком на таком, пока на двух ногах бегал.
— А, хорошо. Надо будет с нашим поговорить, глядишь что сообразят. Так-то они боевые ребята. Хотя, конечно, те, что служат в войсках СС куда лучше этих тыловых обормотов! Поговори с этим бывшим минометчиком! Мин у меня немного, но помочь могут серьезно.
(От автора: Для нас непривычно то, что в Рейхе было совершенно естественным, а именно территориальная привязанность. Дивизии формировались из земляков, политические органы управления населением — тоже были привязаны к земле. Так, мало кто знает, что эсэсовцы — в первую очередь не бравые красавцы на фронте. Вояки — всего одна часть из трех составляющих СС, не самая большая.
Также не велика была и «Мертвая голова», бывшая второй частью СС — охрана концлагерей (не путать с одноименной дивизией, как раз состоявшей из пошедших на фронт добровольцев — эсэсманов большой «Мертвой головы»).
Основная составляющая часть всей организации СС — общие СС (нем. Allgemeine SS). Их основная задача была в контроле за населением, потому в каждом многоквартирном доме был свой эсэсман, в квартале — несколько, в районе — соответственно еще больше и так далее. Они выполняли роль этаких политических управдомов, только управдом следит за общим состоянием жилья и быта, а эсэсман — за политической благонадежностью. Таким образом нацистская партия контролировала все население своими охранными отрядами. В государственных организациях на руководящие посты тоже старательно ставились сотрудники СС, что позволяло контролировать все и вся. Забавно, что показанное в «17 мгновениях весны» Управление РСХА формально не входило в структуру СС, было чисто государственным учреждением — но вот руководство там было строго из охранных отрядов.
А фронтовые СС были как раз сформированы из этих охранных отрядов. Членство в СС было добровольным и свои обязанности эсэсовцы выполняли параллельно с основной деятельностью — будучи рабочими, лавочниками, служащими, крестьянами. Также добровольно было участие в войсках СС. Войска СС — это дважды добровольцы. Но и в тылу осталось множество эсэсманов.
Так же в контроле над населением принимали участие и молодежные организации — тот же Гитлерюгенд.
Мудреные звания СС — на самом деле очень просты. Добавлялось слово «вождь» к тому количеству сотрудников, которое получалось на конкретной местности. Несколько жилых домов — три — пять эсэсманов — политуправдомов и их командир зовется роттенфюрер. Квартал — десяток СС — шарфюрер. Взвод (улица, или некрупная деревня) — цугфюрер. Рота (пара улиц или нормальная деревня) — штурмфюрер, полк (город или сельский район) — штандартенфюрер. И так далее. К слову похожие звания были у гитлерюгендовских вожаков. Так вот надо упомянуть, что в боях приняли участие ВСЕ эсэсовцы. Только Ваффен СС дрались все время, а черед членов общих СС и «Мертвой головы» пришел когда фронт явился к ним на порог. Но воевали они — все.
Что старательно не учитывается счетоводами Рейха.)
Как опытный дирижер слушает чутким ухом все звуки здоровенного оркестра, выделяя для себя в общей музыке важное, так и оставшийся прикрывать отход бригады комбат внимательно анализировал какофонию взрывов и стрельбы, которая гремела вокруг. Мелкие, но важные детали для понимающего человека зачастую говорят о многом. И позволяют сделать точные выводы — а потом принять верные решения.