– Вот теперь точно все, – произнес Шерлок Зай, приближаясь к яме, но в кромешной темноте в ней ничего невозможно было разглядеть.
– Что это было? – спросил я, с трудом поднимаясь на лапы и потирая ноющий бок. Приблизившись к яме, я встал рядом с моим другом.
– Не «что», а «кто». Наша новая знакомая – зайчиха.
– Вы уверены? – повел я шеей, решив, что Шерлок Зай шутит.
– Абсолютно. Утром убедитесь сами. Жаль, правда, что пришлось так нехорошо поступить с дамой, но тут уж ничего не поделаешь…
Ранним утром, сдав полиции, вызванной жителями поселения, «ужаса леса» и его покровителя, мы вернулись домой. Наскоро собрав на стол, мы сели друг напротив друга и с аппетитом принялись за еду.
Шерлок Зай ел молча, уставясь в свою тарелку. Я терпеливо ждал, когда же он вспомнит обо мне и по уже сложившейся традиции просветит меня о ходе расследования. Но сыщик, видимо, полагал, что в этот раз для меня и так все ясно, и в уточнениях нет никакой необходимости. Меня все больше распирало от любопытства, пока чаша моего терпения не переполнилась.
– Дорогой Шерлок, вы не хотите поделиться со мной, как вам удалось так скоро выйти на преступника?
– О, в том не было ничего несложно, – как всегда скромно отозвался Шерлок Зай, орудуя вилкой.
– И все же?
– Вся хитрость заключалась в сборе статистических данных. Если вы помните, дорогой Уотерсон, медведь оговорился, что он не единственный, кто пострадал от «лесного ужаса» – были и другие. И мне пришла в голову мысль: а почему бы не попробовать вычислить преступника, воспользовавшись геометрией?
– Вы шутите?
– Нисколько. Преступник, как мы выяснили сразу, действовал исключительно в одном отдельно взятом поселении, что сильно сужало круг поисков. А с помощью свидетелей я надеялся получить необходимые для вычислений данные.
– И в чем же заключалась ваша идея?
– Идея по своей сути проста: Анубис после совершения очередного нападения скрывается в определенном направлении, которое кратчайшим путем выводит его к месту схрона.
– Но почему вы решили, будто Анубис обязательно побежит именно кратчайшим путем, а не примется носиться по лесу, путая следы? – я отложил вилку, промокнул салфеткой клюв и отодвинул от себя пустую тарелку.
– Бегство по прямой показалось мне более логичным, поскольку любой преступник, как правило, старается побыстрее добраться до своего пристанища. К тому же Анубису петлять и путать следы нет никакого смысла – жители поселения изрядно запуганы и потому вряд ли отважатся на преследование разбойника. Да вы и сами видели, что даже днем на улицу никто носа не высовывал. Отсюда сам собой напрашивается вывод: Анубис всегда бежит по прямой, ну, может, почти по прямой к своему жилищу.
Шерлок Зай тоже покончил с завтраком, потянулся за трубкой и кисетом и продолжил:
– С помощью опроса свидетелей и нанесения на карту меток и линий мне все же удалось примерно установить место в лесу, которое Анубис каждый раз должен был непременно пробегать – все линии сходились практически в одной точке с минимальной погрешностью, что дало мне уверенность в правильности выбора стратегии поиска. Остальное было делом хитрости и понимания психологии зверя.
Шерлок Зай раскурил трубку и выпустил из пасти несколько дымных колец, наблюдая, как те тают в воздухе.
– Психологию Анубиса? Получается, вы уже тогда знали, что Анубис – обыкновенный кот?
– Ну, друг мой, это следовало из показаний свидетелей. Сами посудите: верткий, шустрый, острые, словно бритвы, когти, хвостатый, глаза светятся в темноте, что указывает на ночной образ жизни, лазает по деревьям, обожает сосиски и сметану, терпеть не может капусту, морковь и салат. Многие ли звери подойдут под подобное описание?
– Но как же быть с его ростом? Помнится, медведь утверждал, будто Анубис имеет довольно внушительные габариты?
«Нам представляется большим все малое порой… горчица кажется огнем, оса – волчицей злой…»16 – усмехнулся Шерлок Зай.
– Понимаю, – кивнул я, пряча невольную улыбку, – у страха, как говорится, глаза велики. Но ведь он совершенно не похож на кота! Лысый, тощий, сморщенный какой-то.
Шерлок Зай протянул лапу к газете, на поиски которой мне пришлось потратить вчера немало времени, и подтолкнул ее ко мне. Газета скользнула по столу и замерла почти на самом его краю.
– Прочтите, дорогой Уотерсон.
Я опустил посуду, которую все еще держал в крыльях, обратно на стол, отер о салфетку крылья и развернул газету.
«Происшествие на болоте», – прочитал я заголовок одной из статей.
– Не то.
«Объявляется распродажа. Спешите!..»
– Посмотрите на третьей полосе, – подсказал Шерлок Зай.
«Пропал сфинкс», – прочел я и опустил газету, недоуменно уставившись на Шерлока Зая. – Ничего не понимаю. Кому понадобилась многотонная громадина, и как ее можно было вообще спереть?
– Сфинкс – это порода кошек: лысые, со складками на коже, с большими ушами. Зачастую серые. У кого-то из человеков сбежал кот, и тот на всякий случай дал объявление в нашу газету – вдруг отыщется.
– Удивительно! Никогда бы не подумал, что бывают такие коты.
– Вот видите, друг мой, оказывается и от газет иногда бывает польза. Как говорится, знание – сила, а от незнания проистекают всякого рода заблуждения и предрассудки.
– А вы хитрец, дорогой Шерлок, – шутливо погрозил я крылом другу.
– Вы ошибаетесь, Уотерсон. Честно говоря, я в свое время не придал статье особого значения. А когда свидетели описывали Анубиса, у меня вдруг в голове зашевелилось: а ведь я уже где-то слышал нечто подобное! Поэтому я и попросил вас отыскать старую газету с объявлением о пропаже кота. Убедившись в правильности своих предположений, я задумался над планом поимки сфинкса: необходимо было придумать, как заманить его в ловушку. Кот – животное достаточно опасное, и справиться с ним очень сложно. Если он войдет в боевой раж, то его ничем уже не остановишь. Взять его можно лишь исключительно хитростью.
Коты, насколько я в курсе, в силу своей природы, несколько самолюбивы, терпеть не могут, когда им перечат и не в силах противостоять желанию полакомиться сметаной. Сосиску же я решил присовокупить к сметане так, на всякий случай. А пирамида в качестве ловушки была выбрана по вполне определенной причине. Кот, как я полагал, имея кличку Анубис, должен быть помешан на всем египетском не меньше своих хозяев, и никак не пройдет мимо столь странного для наших мест строения. И, как видите, все удалось!
Действительно, подумал я, если не считать момента, когда зверюга едва не растерзала меня, пытаясь пробраться в тыкву. Возможно, я и сгущаю краски, но меня до сих пор бросает в дрожь от того памятного эпизода.
Между тем Шерлок Зай продолжал:
– Но дело было не только в Анубисе. Когда мы с вами прибыли на место для рекогносцировки, меня чрезвычайно смутил тот факт, что жилища лисицы в определенном нами районе не оказалось. Хотя все вычисления, казалось бы, проведены безупречно, но, тем не менее, выходило, что где-то я допустил грубый просчет. И только благодаря вам, дорогой Уотерсон, все удалось расставить по своим местам.
– Мне кажется, вы переоцениваете мое участие, – смущенно пробормотал я, протирая стол. – Никакой особой моей заслуги здесь нет.
– Отнюдь! Именно благодаря вам и вашим неоценимым умениям удалось установить, что записка пахнет дорогими духами конкретной марки, а также вашими стараниями были рассеяны сомнения относительно личности настоящего преступника.
– Вы имеете в виду зайчиху? Глупости! – отмахнулся я. – Мне всего лишь удалось учуять слабый аромат «Силанели-пять», исходивший от нее. Да и то сказал я об этом слишком поздно.
– Но ведь сказали! К тому же лучше поздно, чем никогда. Еще во время беседы с зайчихой у меня возникло странное чувство, будто здесь что-то неладно. В то время как все жители поселения стараются и носа на улицу не высовывать, модница разгуливает всюду, не ведая страха. И движется – заметьте! – именно со стороны поляны. Что это: решительный вызов или глупое пренебрежение опасностью? Но лишь после ваших слов о слабом запахе духов «Силанель-пять», исходившем от молодой дамы, мне все стало ясно. Лисья шерсть на записке оказалась подложной, возможно, чтобы перебить запах зайчихи, а сама записка писана тем же лаком, которым накрашены когти модницы. Теперь все сходилось как нельзя лучше.
– У меня, честно признаться, до сих пор в голове не укладывается! – всплеснул я крыльями. – Вроде бы обеспеченная зайчиха! Чего ей было связываться с каким-то паршивым Анубисом? И почему она накинулась на нас, словно разъяренная пантера?
– Надеюсь, следствие даст ответ и на этот вопрос.
– Очень даже сомневаюсь, – тихонько буркнул я.
– На мой взгляд, – между тем продолжал Шерлок Зай, возможно, не расслышав моего замечания или не придав ему значения, – дело в некоем сговоре с неясной мне целью.
– Сговоре? О чем вы?
– Трудно сказать наверняка. Общеизвестно, что богатым очень не нравится, когда кто-либо сует свой нос в их «бизнес», особенно черный. Натура у них такая: сколько не дай, им все мало.
– Но в чем, по-вашему, суть бизнеса? – никак не унимался я. – Расколошмаченная когтистой лапой морковка или суррогатные сосиски, которые за сущие копейки можно приобрести в лавке? Простите, но я не понимаю! – развел я крыльями.
– Да, действительно глупо. – Шерлок Зай в задумчивости почесал нахмуренный лоб чубуком трубки. – В таком случае вот вам еще одна версия: богатым, чье эго пресыщено изобилием и бездельем, вечно недостает развлечений, свежих, щекочущих острой новизной. Слишком острой, на мой вкус. Как вам такое предположение?
– Да, в этом я с вами не могу не согласиться, – с горечью ответил я Шерлоку Заю, размышляя между тем над избитой философской проблемой: зачем козе баян, собаке – пятая нога, свинье – балетная пачка, рыбе – телескоп, а кроту – зонтик? Хотя, кажется, с рыбой и кротом все наоборот…