– Что же вы собираетесь делать в Херрмании?
– Странный вопрос, – дернул плечами Листрейд. – Меня пригласили херрманские коллеги для обмена опытом. Вы разве не в курсе?
– Впервые слышу! А как же ваша работа, преступность?
– Да, вы совершенно правы, – несколько расстроился Листрейд. – Но, надеюсь, за месяц – другой моего отсутствия ничего ужасного не случится.
– Мне тоже так кажется, – выдавил я кислую улыбку.
Листрейд, хмуря лоб, с подозрением покосился в мою сторону, но ничего не сказал.
– Это исключительно моя вина, инспектор, – снял напряженность, воцарившуюся за столом, Шерлок Зай. – Я совсем забыл сказать о вас Уотерсону. Закрутился, знаете ли.
– Понимаю. – Листрейд поиграл когтями. – Так вот. Как я уже говорил, с документами все в полном порядке. На завтра заказан экипаж – утром выезжаем. Кстати, – обернулся он к Шерлоку Заю, – вы уладили вопрос с жильем?
– Я снял дом на Вэлд-штрассе. Три комнаты с прекрасным видом на бор, добрая хозяйка и дивный лесной воздух.
– Но зачем вам три комнаты? – удивленно воскликнул Листрейд. – Господи, такие расходы!
– Я полагал, вы остановитесь с нами.
– О нет! – повел лапой инспектор. – Во-первых, не совсем удобно стеснять вас, а во-вторых, мне уже выделено прекрасное жилье в центре города. Наша полиция тоже кое-что может и делает для своих служащих, – не без гордости заметил он.
– Дело ваше, – не стал настаивать Шерлок Зай, прекрасно зная упертый характер инспектора. – А теперь расскажите, что вам удалось разузнать про барона фон Гросер Люве?
– Немногое на самом деле, – задумчиво протянул Листрейд, постучав когтями по столу. – Он стар, и потому избегает торжеств, празднеств, тем более, не устраивает их в своем дворце – к чему они старику? Живет уединенно, почти не поддерживает связей с миром.
– Но так не бывает. Не будете же вы уверять, будто зверь может жить абсолютным затворником. Ему нужны еда, питье. За его здоровьем кто-то должен следить. К тому же рантье его уровня, как правило, имеет доверенных лиц, занимающихся его состоянием в ценных бумагах, землях и прочем, для чего нужен целый штат.
– Совсем не обязательно, – покачал головой Листрейд.
– Вот как? – Шерлок Зай прошел к камину, взял трубку и, неспешно набив ее, раскурил. – Весьма любопытный субъект!
– Вот что мне удалось выяснить, – Листрейд с важным видом сложил лапы на столе. – Владения барона не ограничиваются одним лишь дворцом. Гросер Люве также принадлежат прилегающие к его поместью обширные поля, сдаваемые в аренду, на которых крестьяне выращивают зерно, табак и овощи. Моим агентам удалось переговорить с некоторыми из крестьян. Барона они ни разу в глаза не видели, а всеми делами заправляет его управляющий, некто Гаунер.
– Гаунер? – пыхнул дымом Шерлок Зай, и глаза его округлились. – Жулик? Досталась же бедняге фамилия.
– Да, весьма мутный тип, смею заметить, – ухмыльнулся в усы Листрейд. – Один из агентов решил переговорить с ним, но опоссум при первом же вопросе задал стрекача. Догнать его, увы, не удалось.
– Что же это был за вопрос? – полюбопытствовал Шерлок Зай.
– Совершенно обычный. Агент спросил его: «Вы Гаунер?» До сих пор в толк не возьму, с чего вдруг опоссуму приспичило столь поспешно скрыться.
Меня пробрало на смех, и я с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. На морде Шерлока Зая, однако, не дрогнул ни один мускул.
– То есть ваш агент подошел к зверю и спросил его в лоб, не жулик ли тот?
– Хм-м, – Листрейд озадаченно поскреб переносицу. – Похоже на то.
– И, полагаю, агент был в полицейской форме.
– Все так. Но, согласитесь, форма полиции вовсе не повод для забега!
– Возможно, господин Гаунер иного мнения на сей счет. – Шерлок Зай позволил себе скупую улыбку. – Вполне вероятно, что у него рыльце в пушку.
– Да-да, морда у него очень пушистая, судя по словесному портрету, – подтвердил Листрейд.
– Но вернемся к крестьянам, – проигнорировал замечание Шерлок Зай.
– Охотно! – обрадовался инспектор. Мне показалось, что ему не очень-то хотелось и дальше обсуждать оплошность агента. – Крестьяне, как я уже говорил, ничего не знают о бароне, кроме того, что он существует. Но утверждают, будто старый Гросер Люве добр к ним, а плата за пользование землей весьма умеренная. В общем, крестьяне всем довольны.
– Еще бы им не быть довольными!
– Барон неприхотлив, не слишком требователен. Его рацион скромен: овощи и – простите, Уотерсон, – яйца перепелов с личной фермы.
– Ничего, – поежился я.
– Что еще? – Инспектор потер лапой лоб. – Да! Никто ни разу не видел, чтобы старый барон выезжал куда-либо из дворца.
– Что известно о родне? – спросил Шерлок Зай.
– Близких родственников у него нет. Во дворце проживают лишь сам барон и его дворецкий.
– А прислуга?
– Насколько мне известно, больше никого.
– Весьма необычно! – дернул подбородком Шерлок Зай и, выпустив еще одно облачко дыма, задумчиво уставился на него. – Как же дворецкий справляется со всем один?
– Говорят, он шустрый малый, но агентам встретиться с ним не удалось. Подобно своему хозяину, дворецкий редко покидает дворец. – Листрейд почему-то вздохнул.
– Вы сказали, ближней родни. А что насчет дальней?
– Дальней? – Инспектор сосредоточенно почесал когтем за ухом. – Мне известно только о двух родственниках барона. Один по отцовской линии – то ли его дядя, то ли дядя его дяди, – скромно доживает свой век в небольшом особняке на северо-западе. Достаточно стар, чтобы не интересоваться наследством барона.
– А второй?
– Разбитной ухарь. Молод, горяч, вспыльчив. Заядлый игрок. Начисто проигрался в карты, и теперь едва сводит концы с концами. Барону приходится двоюродным племянником. Больше мне ни о ком неизвестно.
– Разбитной ухарь… Как его имя?
– Ханс. Ханс Люве. Безо всяких «фон».
– Значит, Ханс является наследником состояния рода фон Гросер Люве и в данный момент находится на мели. Потому безвременная кончина дядюшки вполне пришлась бы кстати. Тем более не стоит сбрасывать со счетов баронский титул.
– Вы полагаете, именно он строит козни барону? – спросил я, собирая со стола грязную посуду и расставляя чайный сервиз. Чайник как раз закипел, и можно было продолжить беседу за чашкой чая.
– Сейчас еще слишком рано делать выводы, друг мой, – Шерлок Зай отложил трубку. – Но чем не версия? Инспектор, у вас есть еще что-нибудь?
– Увы, больше ничего узнать не удалось.
– Спасибо и на том. Что ж, тогда просто попьем чай…
Утро выдалось туманное и унылое, что нисколько не помешало Шерлоку Заю оставаться в приподнятом настроении в предвкушении скорого отъезда. С самого утра он развил бурную деятельность, перепроверяя вещи, уложенные еще с вечера. Впрочем, вещей было не так много – обычный джентльменский набор. Но больше всего Шерлок Зай жалел о невозможности захватить с собой книги.
– Я без них как без рук, – говорил он, кружа у книжных полок и касаясь лапой корешков то одной, то другой книги и все не решаясь взять какую-либо определенную.
– Полно вам, дорогой Шерлок, – ответил я. – Чтобы вывезти вашу библиотеку понадобилось бы три экипажа. Да и к чему вам в дороге книги?
Шерлок Зай ничего не ответил и, наконец, остановив выбор на томике стихов Гейне в подлиннике и «Новейших успехах науки о преступнике» Ломброзо, сунул обе книги в саквояж.
За окном послышался стук копыт, и у нашей калитки замерли две лошади, впряженные в открытую повозку, на задней скамье которой с гордым видом восседал Листрейд.
– А вот и транспорт! – вскочил я со стула, горя нетерпением поскорее отправиться в путь.
– Замечательно! – заторопился Шерлок Зай. «Новейшие успехи» никак не хотели влезать в скромных размеров саквояж, и сыщик прилагал немалые усилия к достижению поставленной им цели. – Одну секундочку.
– Господа, долго нам еще ждать? – нетерпеливо окликнула нас правая из лошадей – гнедая, с лоснящимися упитанными боками – и переступила с ноги на ногу. – Время поджимает.
– Да-да, – крикнул в ответ Шерлок Зай, насилу втолкнул книгу в саквояж и выскочил с ним наружу.
Я поспешил следом за другом, не забыв плотно прикрыть дверь. За имущество мы не беспокоились, поскольку Листрейд поручил охрану дома одному из своих подчиненных.
Не успели мы разместиться в повозке, как лошади тронулись и перешли на неторопливую рысь. Вскоре дом и сад скрылись за деревьями, а и без того узкую тропинку еще больше стиснули великаны-сосны. Шерлок Зай с комиссаром вели о чем-то неспешную беседу на заднем сиденье. Я же вертел головой по сторонам, хотя, конечно, было не совсем удобно ехать спиной вперед.
– Послушайте, милейшие, – окликнул Шерлок Зай лошадей. Вторая, в белых яблоках, с длинной шелковистой гривой и вытянутой мордой, обернулась назад, – долго ли нам ехать?
– Четыре дня и шесть часов, согласно графику, – отозвалась бесцветным голосом лошадь. Похоже, ей было все равно.
– Благодарю, – дернул подбородком Шерлок Зай.
– Ско-олько? – поразился я.
– Четыре дня и шесть часов, – повторила лошадь и отвернулась.
– Так долго?
Мне никак не приходило в голову, что расстояния могут быть столь большими.
– Не переживайте, Уотерсон, – сказал Шерлок Зай и достал из саквояжа Гейне, – зато у нас с вами будет время попрактиковаться в херрманском…
Господи, таких кошмарных нескольких дней кряду у меня не было никогда в жизни! Шерлок Зай, не зная усталости, донимал меня херрманским и днем и ночью. Он тыкал мне в нос стихами, указывал на разные предметы, мимо которых мы проезжали, и называл их, складывал из слов короткие фразы и заставлял меня многократно повторять их. Он не ведал покоя, а у меня от иностранной тарабарщины нестерпимо кружилась голова. Спасибо еще моей цепкой памяти, а то бы мне точно несдобровать.
В общем, к концу нашего путешествия я уже сносно мог изъясняться на херрманском. И когда однажды я по-херрмански витиевато послал Шерлока Зая ко всем чертям за не вовремя потревоженный сон, сыщик разулыбался и, пусть не оставил меня в покое, но все же прекратил неистово донимать. Тем самым у меня появилось немного свободного времени на созерцание уголка природы, по которому с приличной скоростью неслась наша повозка.