оток.
– Мамуля, прекрати манипулировать!
– Да разве я манипулирую? – она открыла дверку холодильника и воскликнула: – Ты что, моего единственного внука голодом моришь? Ужас какой, – достала высохший кусочек сыра и придирчиво его осмотрела: – На нем же плесень появилась.
– На нем всегда была плесень, и это мой сыр, Вася его не ест.
– Слышать ничего не хочу! Одевайтесь, я вас завтраком накормлю, а на обратном пути купим продуктов, – мама выключила чайник, развернула меня и подтолкнула к выходу из кухни. – Собирайся!
– Ма-а-ам, я никуда не пойду. Сейчас можно заказать продукты на дом.
– Не мамкай, я сказала! Полчаса тебе, я пока Васе помогу, – невыносимая женщина вскинула густо накрашенные брови, ткнула указательным пальцем на дверь моей спальни и по совместительству гостиной. – Поверь, я не выйду из этой квартиры, пока ты не оденешься. Могу остаться и на несколько дней.
– У нас есть нечего, – я огрызнулась.
– Ничего, сейчас можно заказать продукты на дом, – ответила в тон мама.
Впервые за пять дней я переступала порог квартиры. Я чувствовала себя одичавшей и испуганной кошкой, которая замирает и вздрагивает от каждого шороха.
Вася радостно тащил любимую бабулю по ступеням вниз, а я шла на полусогнутых ногах, не зная, что еще ожидать от этого мира.
– Ой, Васек, я же на каблуках, – охала родительница, но от внука не отставала. – Сломаю ногу, кто будет за мной ухаживать?
– Я, – сказал ребенок с уверенностью, – у меня аптечка есть.
– Ну раз так, – мама фыркала.
Озорная парочка распахнула железную дверь и вывалилась на яркое солнце.
– Мам, ты идешь? – крикнул маленький гномик застывшей мне.
– Боже, зачем так громко? – я осмотрелась. – Иду, – вытянула шею и пропищала.
Один шаг, второй, кажется, земля не разверзлась, и из разломов не полезли демоны, о существовании которых рассказывала Женька, а с неба не повалились ведьмы, не справившиеся с управлением метлы… но из ближайшего автомобиля выскочил… громила:
– Ир-р-рина, – заурчал он с тоской в голосе.
– Етить тебя за ногу! – от испуга Ирэн выругалась в голос.
– Стой же, – мужчина протянул огромные лапищи. – Ну хоть поздоровайся со мной, – он стоял, словно пригвожденный к земле, а я заметалась, не зная, что делать. Возвращаться в подъезд или бежать к маме и Васе?
– Привет и пока, Кьёрн, – за меня ответила Ирэн и понеслась искать защиты. – Господи боже, – я шептала как заведенная одно и то же. – Это он что, тут все время меня выжидал? – бросила настороженный взгляд за спину, по инерции натыкаясь на застывшую с неприлично приоткрытым ртом родительницу.
– Доча, а что это за красавец смотрит с тоской нам вслед? – произнесла она с придыханием и обмахнулась ладонью. – Это он? Он? – теперь уже я тащила маму за руку, пока она чудесным образом не умудрилась свернуть себе шею, рассматривая громилу.
– Это я, – крикнул Кьёрн.
– Ира, как же я счастлива, – мама продолжала упираться, но я была сильней – в моей крови плескался адреналин. – Такое чудо, и всего за десять тысяч рублей!..
– Мама! – я воскликнула и раскраснелась. Мне было стыдно перед собой, перед сыном, да и перед Кьёрном, честно говоря.
– А ты меня ещё упрекала тем, что я транжира, – мама больше не упиралась, но каждую секунду смотрела через плечо. – Ирочка, он там так и стоит.
– Угу, – я торопливо перебирала ногами.
– Ирочка, вы поругались, да?
– М-м-м, – промычала неопределенно.
– Ирочка, а как зовут это стокилограммовое бородатое счастье?
– Ма-а-ам!
– Я же не отстану, – мама бросила заключительный, самый продолжительный взгляд за спину, и мы свернули за дом.
– Кьёрн.
– Иностранец, – радостно протянула родительница. – А я сразу уловила акцент. Ир-р-рина, – изобразила манеру громилы растягивать моё имя. – А он уже предложил съехаться?
– Э-э-эм.
– Он финн? А где вы будете жить? У него большой дом? А брак первый? – мама фонтанировала вопросами. – Если Михалевский не даст разрешение на выезд Васи из страны, я ему…, – взглянула на внука и долго облизывала губы, подбирая выражение, – … финтюльку отверчу. На зимние праздники я буду приезжать к вам в гости. Не знаешь, для визы нужно приглашение? Всё же туристическая обходится дороже.
"А-а-а", – вопила Ирэн.
– Мама! – я была готова рыдать и хохотать одновременно.
– Что мама? Сани нужно готовить смолоду!
– А честь беречь с лета? – я всё же не удержалась и расхохоталась.
Размечтавшаяся родительница не оценила шутки и ворчливо ответила:
– Ирочка, ты какую-то глупость сказала.
– Прости, – я утирала выступившие слезы.
– Хохочет она… а ты обо мне подумала?
– Да, мамуль, только о тебе и думала.
Вася, взяв нас за руки, внимательно слушал перебранку и крутил головой от одной взволнованной блондинки к другой.
– Еще и врешь, Ирочка, – мама склонилась к ребенку: – Васек, никогда не ври своей маме, понял, мой хороший?
– Я не вру! – заверило мое маленькое счастье.
– Спасибо, сынок.
– Подожди, подожди, вот пройдет с десяток лет, и гномик перестанет ценить твои усилия. Вот прямо как ты, моя предположительно любимая дочь, – мама театрально всплеснула руками, поправила палантин на своих плечах и ускорила шаг.
– Ма-а-ам. Ну за что мне с утра такие испытания? – я ворчала, замечая краем взгляда автомобиль, неспешно кативший за нами.
Отлично. Все просто отлично.
Подумаешь, я иду за затаившей обиду мамулей, а в нескольких метрах от нас громила таращит на меня свои красивые глазищи, полные боли и печали, и дышит по-маньячески. Вон как грудь его шикарная в свитере вздымается.
– Один ты меня понимаешь, – поддавшись порыву нежности, я погладила сына и тяжело вздохнула.
Сын вскинул голову и с нежностью в голосе спросил:
– А мы торт купим?
В двух шагах от нас мама хрюкнула от смеха, но головы своей обиженной не повернула.
– Купим. Я тоже хочу, – заверила, мечтая о большом кусочке лакомства, политого толстым слоем темного шоколада. – И супчик горячий хочу, холодно сегодня, – я вновь бросила мимолетный взгляд на автомобиль.
Вроде и страшно должно быть, я настойчиво воскрешала образ огромного скалившегося волка, но больше чувствовала волнение, словно впервые иду на встречу с мужчиной.
Что там Женька говорила? Верные, любящие, нежные?.. А еще огромные, пугающие своими намерениями скорого крепкого потомства и… красивые и соблазнительные, как смертный грех.
Стоит вон, прижался бедром к крылу автомобиля, ручищи на груди сложил и сверлит меня хмурым взглядом, что есть невозможно.
– Доча, может, ты все-таки пригласишь своего знакомого с нами пообедать? – мама хоть и ела, но громилу из поля зрения не выпускала. Да она нарочно и столик в кафе выбрала у окна.
– Нет, – я зачерпнула суп и с трудом его проглотила.
– Доча, ты просто невыносимая! – раскрасневшаяся родительница сжала два крепких кулачка и ударила ими по столу. – Тебе счастье само в руки идет, а ты от него отказываешься! Да разве так можно? Я сказала, пригласи молодого человека к нам за стол, или я сделаю это сама! Быстро! – взвизгнула так пронзительно, что рядом сидящая парочка дернулась.
– Мамуль, прекрати.
– Не пригласишь, значит?
Я отрицательно покачала головой.
Вася не слушал наш разговор, с удовольствием уминал шоколадный торт.
– Ну хорошо, – процедила сквозь зубы мама, а это означало лишь одно – теперь мы поругались по-настоящему, и никакие “мамуля” больше не окажут на взбесившуюся родительницу своего действия. – Приятного аппетита, в магазин я с вами не пойду, – она поднялась на ноги. – Васю завтра забирать как обычно, в семь? Ты же собираешься на работу?
– Да, спасибо.
Я, конечно, понимала, что меня не уволят за прогулы, Женя замолвит перед супругом словечко, но и наглеть я больше не могла.
В ответ мама фыркнула, расцеловала в щечки внука и гордой походкой удалилась в сторону гардеробной. Через несколько минут она вышла на улицу и уверенно подошла к Кьёрну.
“А это что еще за новость?!” – запаниковала Ирэн.
А родительница щебетала с громилой, обаятельно ему улыбалась и постоянно трогала его крепкое предплечье в дружеской манере.
Ах, она предательница!
И тут произошло то, чего я совершенно не ожидала. Кьёрн с улыбкой распахнул мамуле пассажирскую дверь, коварная блондинка слегка за пятьдесят проворно забралась на переднее сиденье и… показала мне язык. С ума сойти!
Глава 11. Коваль, ты тоже?!
Мама, как и обещала, пришла к семи, ворчливо поздоровавшись, сняла пальто и потопала на кухню.
– Я думала, ты Васю к себе заберешь, – я постаралась разговорить родительницу.
– Нет, сегодня у тебя потусуемся. Васек еще спит?
– Да, – я торопливо допила кофе.
– Ну хорошо. Кашу пока сварю, – привычными выверенными движениями она перемещалась по кухне, погремела кастрюлькой, открыла кран, набрала воды.
Не буду ничего спрашивать!
– Ира, ты что, застыла? На автобус опоздаешь.
Не буду! – выхожу из кухни и ныряю в сапоги.
– Ира, ты телефон забыла.
– Спасибо.
Я кремень! – надеваю пальто и застегиваю пуговицы.
– Хорошего дня, – желает мама, и меня прорывает:
– Как ты могла вчера со мной так поступить?! – я придерживаю приоткрытую входную дверь.
– Боже мой, Ирочка, ты что, на меня кричишь?
И ведь правда кричу.
– И как я с тобой поступила? – наращенные ресницы зачастили.
– Ты же меня понимаешь, мама, – я зло шепчу.
– Не понимаю.
– Зачем ты села в машину к Кьёрну, что ты ему сказала? – задаю вопрос, лишившей меня выдержки. – И почему на звонки не отвечала? Я же волновалась.
– Кому?
– Мама!
– Подумаешь, за сто рублей попросила парня довезти до дома. Ты чего панику-то развела?
– Что ты сделала?! – кажется, эта женщина никогда не перестанет удивлять.
– То! До вечера, – мама вырвала из рук дверь и вытолкнула меня на площадку